Идеальная операция. Как советский спецназ дворец Амина брал. Время "ч" для страны "а" Взятие дворца амина документальный фильм
Святослав Князев, Елизавета Комарова
В 1979 году социалистическое правительство Афганистана было свергнуто заговорщиками, а генсек ЦК НДП Нур Мохаммад Тараки убит. Страну возглавил Хафизулла Амин, которого советские спецслужбы подозревали в связях с ЦРУ. Руководство СССР опасалось усиления влияния Запада в регионе и дестабилизации среднеазиатских республик. Чтобы не допустить этого, 25 декабря 1979 года в рамках советско-афганского Договора о дружбе в Афганистан были введены советские войска. Два дня спустя произошёл штурм дворца Амина, ставший боевым крещением для созданных незадолго до этого спецподразделений КГБ СССР. В интервью RT ветеран группы «Альфа» и участник тех событий Владимир Гришин рассказал об уникальности спецоперации и поделился воспоминаниями.
— По данным историков, спецназ КГБ СССР возник незадолго до афганских событий. Расскажите, пожалуйста, как он создавался и как вы оказались в его рядах?
— Вы слышали о событиях на Мюнхенской олимпиаде 1972 года, когда арабские экстремисты похитили израильтян? Вот в 1974 году, чтобы противодействовать подобным угрозам, приказом Юрия Владимировича Андропова была создана группа «А». Тогда же состоялся набор в неё. Туда брали в первую очередь сотрудников 7-го Управления КГБ СССР — наружного наблюдения.
Их выбрали, потому что они все водили автотранспорт, знали многие средства связи, оперативную обстановку в Москве, быстро ориентировались в различных ситуациях, имели опыт наружного наблюдения за потенциальным противником. Кроме того, они были спортсменами, имели хорошую физическую подготовку.
Я попал в эту группу в 1978 году, поскольку тоже был кандидатом в мастера спорта по нескольким видам, участвовал во многих соревнованиях, был призёром КГБ по офицерскому троеборью. На меня обратили внимание и предложили работать в группе. А в 1979 году в составе спецподразделений КГБ я стал участником афганских событий.
- Участники группы «Альфа» перед штурмом дворца Амина
- alphagroup.ru
— Расскажите о самом запоминающемся эпизоде штурма.
— Запомнилась высадка из БМП. Когда подъехали к центральному входу, то ощутили, как тарабанят пули, будто град идёт. Стук был сильный. Но при этом всё равно не было страха. Когда мы десантировались у входа во дворец, я увидел лежащего человека, нашего парня. Он был из группы «Зенит».
Как я позже узнал, это был Якушев. В тот момент я осознал, что это уже не игрушки, а самая опасная операция в жизни, намного серьёзнее, чем то, что мы делали до этого. Тогда я впервые понял, насколько это сложно и что такие операции и в будущем могут нас ожидать. Я увидел, что это может случиться с любым из нас, в том числе и со мной.
Ещё одно такое воспоминание относится к моменту, когда мы уже вошли во дворец. В холле я увидел ещё одного нашего сотрудника — Валерия Петровича Емышева. Он лежал с оторванной рукой. Когда я подошёл к нему, меня поразило то, что он говорил: «Володь, ты не обращай внимания на то, что у меня рука».
При всей тяжести ранения он начал меня успокаивать, чтобы я спокойно его перенёс в безопасное место. Я увидел, каким может быть настоящий человек, настоящий боец. В своё время он был секретарём парторганизации. Настоящий партиец в хорошем смысле слова: думал о других, забывая о себе.
А в остальном сам штурм и зачистка прошли штатно. Ничего необычного не было. Я шёл в подразделение, предполагая, что такие операции возможны и что мне придётся в них участвовать. И мы готовились к ним.
— Как советское командование объясняло вам задачу, связанную со штурмом дворца Амина?
— Задачу оно объясняло следующим образом: соседнее государство, расположенное в нашем южном подбрюшье, должно проводить дружелюбную по отношению к нам политику. В общем, надо помочь Афганистану встать на более демократичный путь.
— Как вы сегодня оцениваете эти события?
— В оценке той ситуации были разногласия даже на самом верху. Хотя там они знали очень много и ситуацией владели значительно лучше, чем мы, простые бойцы. Я исхожу из того, что те, кто принимал решение о вводе войск, обладали всей необходимой информацией, которая и побудила их сделать такой шаг, чтобы защитить наши южные границы.
Кстати, трафик наркотиков из Афганистана уже тогда существовал, поэтому надо было что-то предпринимать. Я думаю, что всё-таки это было правильное решение.
— Как можно описать атмосферу, в которой происходила подготовка к штурму?
Также по теме
«Талант командиров и мужество солдат»: 40 лет назад начался героический переход советских войск через Памир
40 лет назад из киргизского города Ош в сторону Афганистана выдвинулся 860-й отдельный мотострелковый Псковский Краснознамённый полк....
— Атмосфера была деловая. Проводили рекогносцировку, готовились. Видели, что задача очень трудновыполнимая. Рассчитывали на то, что занимаемся штурмом не только мы, сотрудники «Грома» и «Зенита», а также мусульманский батальон (154-й отдельный отряд специального назначения. — RT ).
Мы рассчитывали на то, что наша страна сделает всё возможное, чтобы задача была выполнена. Что за нами стоит мощь огромного Советского Союза.
— А что представлял собой сам дворец Амина, который предстояло штурмовать советским спецназовцам? Как он охранялся?
— Охранялся он гвардейцами президента страны. Силы были большие. Чтобы отвлечь их, были сымитированы беспорядки в Кабуле, в результате чего часть гвардейцев были переброшены туда.
Дворец представлял собой трёхэтажное здание с планировкой в форме буквы «П». Строение было очень прочное и крепкое. После выстрела из танка или пушки только штукатурка осыпалась да оставалась небольшая вмятина — и всё.
— Какое у вас было ощущение, когда вы приступили к штурму, что вы чувствовали? Не было чувства, что вы находились как будто в тумане?
— Это было только при входе. А когда уже внутрь вошли — там, наоборот, не было тумана. Мы берегли себя: осторожно высовывались из-за угла, поднимались. Понимали, что надо остаться целым и выполнить задачу.
— В чём заключалась ваша роль в штурме?
— Я действовал в связке со всеми ребятами. Каждый из нас держал сектора обстрела, смотрел во все глаза. В целом не могу сказать, что моя роль как-то выделялась. Да и не мне её оценивать.
- Владимир Гришин
- Фото из личного архива Владимира Гришина
— А что касается самого Амина?
— Я его видел… Он лежал раненый на стойке бара.
— Что было после штурма, когда вы поняли, что вам нужно выходить?
— Мы всю ночь не выходили. Там были отдельные очаги сопротивления. Ребята из мусульманского батальона их локализовали. Но ночью, естественно, двигаться было нельзя. Тем более что мы получили информацию о направляющейся к дворцу танковой Голубой дивизии. Мы заняли круговую оборону.
Но в дивизии работали наши советники, каким-то образом им удалось сделать так, что она в итоге к нам не пришла. Ночь была суетливая. Проверяли, смотрели, чтобы каких-то шальных групп, которые могли бы оказать сопротивление, не было. А уже утром, когда мы вышли из дворца, то увидели огромные колонны наших войск: 40-я армия входила в Кабул. Только тогда мы почувствовали, что мы своё дело сделали.
— Как вы узнавали своих во время штурма?
— У нас была афганская форма, поэтому, естественно, мы могли перестрелять друг друга. Чтобы не допустить ошибок, мы повязали на правую и левую руки отличительный знак — белые повязки. Также у нас был пароль «Яша», «Миша» — отклик. Потому что руководили там Михаил Романов и Яков Семёнов.
— Была ли уверенность в своих товарищах в ходе штурма? Они не подводили?
— Чтобы свои подводили? Нет, такого не было. Я видел, как ребята высаживались под градом пуль. Один раненый, второй. Хромают, но всё равно бегут к центральному входу, чтобы всем вместе начать и закончить то, что нам было поручено.
— Чему операция по штурму дворца Амина научила отечественных силовиков, как этот опыт в дальнейшем передавался?
— Он и сейчас передаётся... Мы встречаемся практически каждый год с теми, кто начинает работать в группе. Разбираем с ними ту ситуацию. И молодёжь с интересом слушает. Сейчас уже, конечно, ребята многое знают, многое умеют. Появились совершенно другие технические средства, тактические приёмы изменились.
Но это была первая операция спецподразделений КГБ во взаимодействии с армейскими подразделениями. Долгие годы такого взаимодействия не было.
Эта операция стала очень важным уроком по организации взаимодействия силовых ведомств. Не было такого опыта, и вот он появился вовремя. Поскольку потом возникли очаги терроризма...
— Как развивалась ситуация в Афганистане после штурма?
— Американцы подключились. Они снабжали боевиков оружием, организовали первые бандитские террористические формирования.
— Как вы воспринимаете эти события спустя 40 лет?
— Несмотря на такой большой срок, у меня осталось ощущение близости с теми сотрудниками, с которыми мы штурмовали дворец. Знаю, каковы эти люди в деле, как они действовали во время штурма. И я оценил каждого из них, так же, как, наверное, и они меня оценивали. Эта дружба у меня осталась.
В основном все празднуют день вывода войск из Афганистана, но мы празднуем день ввода, потому что это наш второй день рождения — всех, кто остался жив после этого штурма. Мы всегда собираемся, вспоминаем тех, кого с нами нет, кто погиб в то время, кто погиб позже, являясь сотрудником группы «А» при выполнении других заданий… Этот день нас сближает, не даёт забыть друг друга, сплачивает.
Убийство лидера Афганистана послужило началом вторжения советских войск на территорию этой страны. После этого события стартовала десятилетняя необъявленная война, стоившая Советскому Союзу тысячей солдатских и офицерских жизней.
Поменять фигуры на политической шахматной доске
В СССР всегда уделяли большое внимание поддержке дружественных режимов в зарубежных странах. А если политическая ситуация там не отвечала интересам партии и правительства, то не стеснялись ее редактировать. Афганистан – не исключение. В конце 1970-х годов в этой стране в результате переворота был убит ставленник Москвы лидер Народно-демократической партии Афганистана Нур Тараки, и к власти пришел неугодный СССР Хафизулла Амин. Сторонников Тараки начали притеснять и преследовать, что очень не понравилось руководству Советского Союза. Информация о сотрудничестве Амина со спецслужбами США укрепила решение о ликвидации нового афганского лидера и замене его на более лояльного по отношению к СССР.
Сам напросился
Отчасти Амин сам приблизил свой конец. Он неоднократно просил СССР о военной помощи. И под предлогом усиления «братской помощи» народу дружественного Афганистана Советский Союз в декабре 1979 года направил в эту страну так называемый «мусульманский батальон», состоявший на самом деле из сотрудников ГРУ. Начало операции совпало с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Вместе с военнослужащими и техникой в Баграм доставили и ставленника Кремля Бабрака Кармаля с несколькими его сторонниками. «Мусульманский батальон» стал частью бригады охраны дворца Амина, что во многом упростило задачу по устранению нежеланного правителя. В короткие сроки советские военнослужащие в Кабуле установили полный контроль за стратегически важными объектами.
Операция «Агат»
Операция «Агат» готовилась и проводилась КГБ и Минобороны СССР. Штурмовая группа была одета в афганскую форму без знаков различия. Амина и его гостей накануне нападения агент КГБ, главный повар президентского дворца, отравил, они даже на время потеряли сознание. Штурм дворца Тадж-Бек начался вечером 27 декабря. Взорванная в люке канализационной системы мина вывела из строя всю телефонную связь в Кабуле. В составе штурмующих сил были снайперы и бронетехника, по дворцу работали зенитки. Ворвавшиеся в здание штурмовики зачищали каждый этаж. Амин до последнего не верил, что на него напали советские шурави. В результате приступа Амин был убит, большую часть его охраны пленили. Параллельно с дворцом нашими войсками захватывались генштаб армии Афганистана и другие объекты, представляющие стратегическое значение при насильственном свержении власти. В Кабул привезли нового лидера страны Бабрака Кармаля, а СССР официально объявил о том, что последний взял власть в связи массовым недовольством афганского народа политикой, проводимой покойным Амином.
Последствия штурма
В результате атаки погибли свыше 100 человек из числа нападавших на дворец Тадж-Бек. Помимо Амина были убиты два его сына и порядка 200 президентских охранников. Запад расценил эту операцию как оккупацию Афганистана Советским Союзом, и впоследствии всеми силами активно содействовал моджахедам, которые сражались с войсками ограниченного контингента, 10 лет находившимися в стране. Несколько участников штурма получили звания Героев Советского Союза, командир группы Григорий Бояринов – посмертно. В общей сложности за "Агат" были награждены порядка 700 сотрудников КГБ и Минобороны СССР.
«Советские дивизии уже на пути сюда. Все идет прекрасно», — так говорил 40 лет назад, 27 декабря 1979 года, президент Афганистана Хафизулла Амин своим сторонникам во время торжественного обеда. Но уже вечером оказалось, что все не так уж и прекрасно — дворец президента взял штурмом советский спецназ, а самого Амина убили в перестрелке. Для СССР эти события обернулись десятилетней Афганской войной, для Афганистана — началом перманентного конфликта, который продолжается по сей день..
Дворец Хафизуллы Амина. Фото: wikipedia.org
Мирный немирный Афганистан
Сейчас это может показаться неудачной шуткой, но со времен Октябрьской революции и до конца семидесятых годов советско-афганская граница была мирной и спокойной. Афганистан прозябал в нищете, но был дружественно настроен к Советскому Союзу, СССР в ответ подкидывал порой денег или строил (не бесплатно) промышленные объекты.
Дружбе никак не мешало, что СССР был «государством рабочих и крестьян», а Афганистан монархией. Зато после того, как в 1973 году левые радикалы и офицерство свергли последнего афганского короля, все разладилось. Пришедший к власти премьер-министр Мухаммед Дауд начал строить собственную диктатуру — причем ориентируясь не на СССР, а на соседние исламские страны вроде Ирана.
Тегеран даже предложил Кабулу финансовую помощь — но с условием, чтобы коммунисты в стране ничего не решали. Дауд был не против и начал активно «чистить» правительство от левых (представителей Народно-демократической партии Афганистана — она еще не раз мелькнет в нашем рассказе).
Но левые, как ни странно, жертвенными барашками становиться не собирались — они оперативно подготовили переворот. Причем в Москве о нем узнали запоздало, ситуацию вообще не контролировали и рады ей не были. Левому офицерству было все равно, и в апреле 1978 года по президентскому дворцу ударили танки. Дауд показал, что он не трус, сопротивлялся до конца и погиб в перестрелке.
Военные на улицах Кабула после Саурской революции. Фото: wikipedia.org
После событий, известных как Саурская революция, власть взяла НДПА и ее Военно-революционный совет. Во главе его стал Нур Мохаммед Тараки , вторым человеком являлся министр иностранных дел Хафизулла Амин .
Строительство социализма в отдельно взятой феодальной стране
Начав делить власть, фракции НДПА вскоре перессорились, и уже летом 1978 года начались расстрелы «врагов народа». Одновременно появились попытки передела земли (что, кстати, иногда не вызывало восторга даже у крестьян — «земля уже поделена Аллахом») и культурной унификации. «Забросить» отсталую страну из феодализма прямиком в коммунизм никак не получалось. К обычной нищете в Афганистане добавилась острая социальная напряженность, которую не мог погасить и развязанный НДПА террор.
Началась массовая эмиграция населения в Пакистан: именно в лагерях беженцев в этой стране вскоре началась столь же массовая подготовка будущих моджахедов. Ни о какой войне с советскими солдатами речи пока не шло, на средства США, Китая и Саудовской Аравии готовили бойцов, которые жаждали драться с правительственными войсками Афганистана.
К 1979 году в стране уже началась гражданская война. Тараки возлагал надежды на помощь СССР — рассчитывал таки построить с советской помощью социализм и выражал готовность быть верным и выгодным союзником. Предполагались совершенно фантастические планы: поднять восстание в Пакистане, чтобы «откусить» от него в пользу Афганистана территорию, выходящую к Индийскому океану, и предоставить СССР доступ к этой акватории. А пока — дать Афганистану войска, как можно больше войск. Необязательно в советской форме: например, Тараки просил танкистов-таджиков (внешне похожих на афганцев) для управления танками армии Афганистана.
В Москве мыслили не столь глобально: Кремль хотел, чтобы НДПА хотя бы смогла удержать власть. А с этим могли быть проблемы: уже в марте 1979 года в Политбюро СССР прозвучали слова министра иностранных дел Андрея Громыко: «Мы ни при каких обстоятельствах не можем потерять Афганистан». Уже тогда там начали гибнуть советские специалисты.
При этом посылать в страну войска никакого желания Москва не проявляла, секретарь ЦК КПСС Андрей Кириленко справедливо заявлял, что «нам придется воевать в значительной степени с народом». Ему вторил председатель КГБ Юрий Андропов, считавший, что «ввести свои войска — это значит бороться против народа, давить народ, стрелять в народ».
Выход советские лидеры видели в проведении более умеренного курса и строительстве чего-то вроде «социализма с человеческим лицом». По одной из версий, в ходе смены вектора планировалось разыграть что-то вроде «десталинизации» по-афгански — свалить всю вину на перегибы и репрессии на главу МИД Хафизуллу Амина, устранить его и жить счастливо дальше.
Слева Нур Мухаммед Тараки, справа Хафизулла Амин. Фото: wikipedia.org
К власти приходит Амин
Амин, как и леворадикалы за несколько лет до того, в жертву себя приносить не хотел. В сентябре 1979 года на министра иностранных дел было совершено очень странное покушение, которое многие считают организованным самим Амином. Погиб начальник охраны лидера НДПА, сам Хафизулла Амин не пострадал, а для Нурмухаммеда Тараки инцидент стал политической смертью: его обвинили во всех грехах, лишили постов, посадили в тюрьму и в итоге задушили подушкой. Председателем Революционного совета стал Хафизулла Амин.
Гибель Тараки стала для его противника не столько победой, сколько поражением. Несмотря на репрессии, волюнтаризм и неумелое управление, Нур Мухаммед Тараки добился искреннего расположения у кремлевских вождей. Брежнев называл его другом, Громыко говорил о «потрясающем впечатлении», которое произвело убийство свергнутого лидера на руководство СССР.
Тем более, что по части репрессий Амин ни в чем не уступил предшественнику. После прихода к власти он принялся еще более резво казнить тех, в ком можно было заподозрить врагов. А еще наряду с Тараки обвинил в организации покушения на себя советские спецслужбы.
Отныне Кремль считал нового афганского лидера не другом, а врагом. Появились сведения о том, что советские работники в Афганистане лишаются возможностей контактировать с местными жителями — в свое время по похожему сценарию начиналась «потеря» СССР Египта, который из преданного союзника внезапно превратился в проамериканскую страну.
Итак, Амина было нужно убирать, чтобы исправить ситуацию. Однако сил, которые могли бы добиться свержения Амина, внутри Афганистана у СССР уже не было — собственно, в это самое время такие силы активно и успешно уничтожал новый лидер НДПА. Так что захватить или убить его могли только советские солдаты или агенты.
Впрочем, рассматривались варианты и мягкого давления. Например, перестать помогать Афганистану материально, одновременно всячески клеймя Амина в СМИ, что довольно смешно: СССР в этом случае просто потерял бы лицо, а Афганистан окончательно перешел бы в орбиту влияния США или Китая. Потому решили вводить войска.
Тем более, что Хафизулла Амин был вовсе не против присутствия советских военных в стране: опасность, исходящая от растущего движения моджахедов, никуда не делась, непрочность положения НДПА в стране — тоже. А то, что председатель Революционного совета не нравится Москве… Что ж, такое тоже бывает, можно и стерпеть.
Амина готовятся устранить
Амин справедливо полагал, что так просто убрать его не решатся: ввод войск и одновременная ликвидация афганского лидера подозрительно походили бы на вторжение и означали для СССР международное осуждение и войну.
Но хитрый афганец не учел одного: в Москве абсолютно реальным был страх, что Афганистан при Амине обязательно «уплывет» из орбиты влияния СССР. А сам Амин, считали советские лидеры, работает на ЦРУ. Ни подтверждения, ни опровержения этого факта нет до сих пор, но тогда «кремлевские старцы» решились на все.
Несмотря на первоначальный отказ помочь НДПА войсками, уже весной 1979 года «на всякий случай» началось формирование первой части специально для действий в Афганистане, Мусульманского батальона ГРУ (Мусбата). Она была почти такой, как просил Тараки — состояла из узбеков и таджиков и была по сути спецназом. В начале лета 1979 года была создана группа спецназа КГБ «Зенит», также для спецопераций в горной стране.
12 декабря в Москве согласились на ввод войск в Афганистан. Для начала в южную страну отправились офицеры для подготовки операции — а заодно Мусульманский батальон, «Зенит», рота десантников и спецназовцы знаменитой «Альфы», известные как отряд «Гром». До того как в Афганистан войдут основные силы (впоследствии известные как «Ограниченный контингент»), им предстояло окончательно решить вопрос неугодного афганского лидера.
Карта входа советских войск в Афганистан. Фото: wikipedia.org
Устранить Амина было непросто. Диктатор не считал себя в безопасности, и его дворец Тадж-Бек (в который он перебрался буквально на днях) был по сути крепостью. В охране служило около 2000 человек, система обороны включала артиллерию и танки — Амин был готов к «личной войне» хоть со всем миром.
Тяжелого вооружения у группы, которой предстояло штурмовать дворец, не имелось. Артиллерия была представлена орудиями самоходных «Шилок» и, с натяжкой, ПТУРами и автоматическими гранатометами АГС-17 — все это абсолютно бесполезно против стен дворца. Роль бронетехники играли бронетранспортеры, БМП и БМД. Численно спецназовцы и десантники сильно уступали охране Амина, их было всего несколько сотен.
Незадолго до штурма дворца, днем 27 декабря 1979 года, Амина почти удалось устранить самым тривиальным способом: на обеде (именно том, где он выразил радость по поводу прибытия советских дивизий) его вместе с несколькими сторонниками отравили агенты КГБ. Все «испортили» советские врачи, состоявшие при диктаторе. В плане устранения Амина они не участвовали, их задачей было лечить. Они и вылечили, сделав отравленным людям промывание желудка и превратив усилия кэгэбэшников в ничто. Теперь нужно было штурмовать.
«Шторм-333»
Командовал операцией, получившей название «Шторм-333», полковник Григорий Бояринов . На задание штурмовые группы выдвигались в афганской форме с белыми опознавательными повязками, позывными бойцов были имена «Яша» и «Миша» — видимо потому, что операция планировалась командирами «Зенита» и «Грома» Яковом Семеновым и Михаилом Романовым.
Задачей бойцов было в первую очередь не уничтожить дворец (это было невозможно), а дезорганизовать управление охраной, запереть личный состав в казармах, не дать даже начаться «правильному» бою и в конечном итоге взять на испуг и добраться до Амина.
Так и вышло. Для начала спецназ добрался до центра связи и взорвал его — Амин (и все остальные в Кабуле) больше не могли пользоваться телефонами. Потом снайперы сняли часовых у танков. Затем началась «артподготовка» из мелкокалиберных пушек «Шилок» и гранатометов. Вреда противнику нанесли немного, задача была прижать к земле и не дать добраться до танков.
Работали как в фильмах-боевиках: увидев в один момент батальон охраны, строившийся для отражения атаки, рванули на машине к командиру, повязали его, и деморализованные солдаты разбежались.
До танков афганцам добраться не дали, все машины были успешно захвачены. Огонь «Шилок» неплохо подавлял бьющие из дворца крупнокалиберные пулеметы, но и бронетехника штурмующих несла потери. Загорелся и упал в канал один БТР, пробили колеса другому, одна из обеспечивающих артиллерийскую подготовку «Шилок» удачно попала в собственную БМП. Многие спецназовцы получили ранения, один боец «Грома» был раздавлен маневрирующей боевой машиной пехоты. Получил смертельное ранение в шею и командующий операцией Григорий Бояринов.
Тем не менее, спецназовцы сумели под огнем прорваться в сам дворец, а десантники и «мусульманский батальон» блокировали казармы. Последовал бой в помещениях, и все было кончено.
Когда бой уже подходил к концу, появились сведения: на помощь Амину идут танки. Не смутившись, десантники выдвинули вперед ПТУРы и расстреляли боевые машины на дороге как в тире, взяв экипажи в плен. Артиллерия Амина открыть огонь не успела.
Сам диктатор нападением был совершенно ошеломлен. По одной из версий, узнав о штурме, он попытался подать сигнал о помощи… советским военным и до последнего не верил, что его собираются захватить именно они.
После штурма
Как именно погиб Амин, неясно до сих пор, его труп был найден во дворце, у барной стойки — то ли его застрелили, то ли диктатор «поймал» осколок гранаты. Проверить это не получилось: труп завернули в ковер и похоронили без надгробия неизвестно где. Вместе с афганским лидером погибли некоторые его родственники, другие оказались в той же тюрьме, где сидела ранее семья Тараки.
По случайности был убит и человек, «благодаря» которому дворец пришлось штурмовать — военврач Виктор Кузнеченков, нейтрализовавший действие яда.
Дворец после штурма. Фото: wikipedia.org
Потери десантников, спецназовцев и Мусбата составили порядка 10 человек (на этот счет есть разные мнения) и несколько десятков раненых. Охрана Хафизуллы Амина потеряла около 10% личного состава, примерно 200 человек. Остальные сдались в плен или ушли в горы, продолжив сопротивление.
Помимо дворца, были взяты и основные объекты афганской столицы. Из тюрем освободили заключенных сторонников Тараки, новым главой Афганистана стал глава умеренного крыла НДПА Бабрак Кармаль. Вскоре вошедшая в Афганистан 40-я армия заняла позиции. Штаб разместился в только что взятом дворце Тадж-бек.
С тактической точки зрения дворец Хафизуллы Амина взяли безупречно, это был настоящий «идеальный штурм». Проблема была в другом: диктатор был совершенно прав в оценке перспектив ввода советских войск одновременно с убийством лидера. Эти действия вызвали сильное падение международного авторитета СССР и войну. Не втягивавшийся ни в один крупный конфликт со времен Второй мировой Советский Союз на этот раз наступил на те же грабли, что и США во Вьетнаме.
Несмотря на все заверения в дружбе, несмотря на строительство инфраструктурных объектов, помощь в создании медицинской и образовательной систем, «шурави» — советские солдаты — однозначно воспринимались населением как враги и оккупанты.
Советский Союз втянулся в долгую войну без каких-то достижимых целей и перспектив. На родину пошли цинковые гробы, убитых моджахедов заменяли новые, война стоила колоссальных денег и 15 с лишним тысяч жизней. И закончилась только через десять лет — ничем.
ТАЛЛИНН, 15 фев — Sputnik, Игорь Судленков. За спиной полковника КГБ в отставке Анатолия Машкова — полная опасных приключений жизнь: в 1979 году он штурмовал здание генерального штаба афганской армии, потом занимался агентурно-оперативной работой против банд моджахедов, так называемыми специальными мероприятиями против наиболее непримиримых противников афганского правительства и СССР. Смерть, по его словам, всегда была рядом.
- Как вы оказались в Афганистане?
— В начале декабря 1979 года в областное управление КГБ СССР пришла шифротелеграмма: срочно отправить Машкова в Балашиху. В течение нескольких дней прошли учебные сборы, на которых с нами провели занятия и инструктажи по задаче.
Были отработаны документы по "легенде" убытия в Афганистан и нахождения там. Скомплектовали группы, решили вопросы командования ими, выдали соответствующую экипировку. Мы изучили азбучные истины по географии и истории Афганистана, особенности оперативной обстановки и возможный характер спецопераций. Конечно, мы волновались. Но были уверены, что полученный приказ выполним. Нам доверяли, в нас были уверены руководители КГБ и страны в целом, и это окрыляло. Трусов и нытиков не нашлось.
Спустя неделю вылетели в Кабул. Приземлились вечером, к самолету был подогнан ГАЗ-66. Перегрузили в него ящики с оружием, боеприпасами, взрывчаткой. Заскочили в кузов сами и вскоре оказались на посольской вилле №1. Мы уже знали, что представляем из себя ядро отряда "Зенит".
Руководителем был полковник А. К. Поляков, а нашей подгруппы — Эвальд Козлов. В расположении отряда уже находилось несколько ребят из спецрезерва внешней разведки. Они помогли быстро врасти в обстановку, дали ряд дельных советов по поведению в Афганистане.
Адаптировались к климату и пище мы быстро. 11 декабря наша группа вылетела в Баграм, который находился в 60 километрах от Кабула. Нашим объектом внимания стал аэродром, на который перебрасывались из Союза грузы, а также "мусульманский батальон". Там нас задействовали в ряде разведывательных и оперативных мероприятий. Получилось как бы поэтапное вхождение в оперативную обстановку. Запомнилось задержание афганского начальника авиабазы, по приказу которого в момент посадки советских самолетов ночью были выключены посадочные огни.
Затем меня перевели в Кабул, где я стал крутить баранку оперативной машины резидентуры. Представьте: майор госбезопасности — и водитель! Ездить пришлось много. Возил и заместителя резидента Алиева, и оперативников, обеспечивал встречи с нелегалами. Тяжело было, но я справился. Мне помогло то, что в ходе поездок хорошо изучил город, наиболее важные объекты и подходы к ним.
Где-то 25 декабря нам поставили задачу: с началом операции (кодовое название — "Шторм-333" — Ред.) вывести из строя узел связи Генштаба.
Центральный узел связи был тщательно изучен, мы выбрали место подрыва. В этом нам помог один из советских гражданских специалистов, знающий все системы связи Генштаба и правительства. Основное требование было таким: свободный доступ к объекту, минимальное время для закладки взрывного устройства и отсутствие рядом афганских гражданских лиц во избежание их случайной гибели.
В пяти-шести метрах от здания центрального узла связи размещался колодец, в котором сходились кабельные линии как военной, так и междугородней и внутренней городской линий связи. Через дорогу от колодца располагались госбанк, ресторан, кинотеатр, в 30-50 метрах — перекресток дорог с постом афганской полиции. Система связи была выполнена специалистами ФРГ, в силу чего мы не имели плана распределения кабелей.
Вся группа "Зенит" детально изучила маршрут выдвижения к объекту, обратили внимание на наличие вблизи него постов жандармерии и армейских подразделений, стационарных и подвижных постов охраны. Я провел хронометраж времени по нескольким вариантам выдвижения.
Ответственным за подрыв был назначен командир подгруппы "Зенита" Борис Плешкунов. Я — командиром подгруппы захвата узла связи. Старшим нашей группы был Валерий Розин, очень толковый и подготовленный разведчик, который также участвовал в визуальном осмотре маршрута. Мы с ним заходили в здание узла связи и знакомились с обстановкой внутри.
Днем 27 декабря полковник Поляков уточнил задачу. Подготовили оружие и боеприпасы. В 18:45 мы выехали из виллы на трех машинах. Сказать, что мы испытывали какой-то страх или неуверенность, нельзя. Да, было волнение. Но все мы были уверены в себе.
- Как проходила сама операция?
— Мы подъехали на двух машинах к ресторану, а машина подрывников — Борис Плешкунов и с ним группа в количестве 8-9 человек — к люку, ведущему в колодец. В ходе визуальной разведки мы установили, что вход в колодец прикрывался железной плитой с четырьмя отверстиями для приспособления, с помощью которого его открывают. В ходе доразведки один из наших ребят, "случайно" вытаскивая платок, выронил несколько монет и бросился их собирать. Ползая по уличной грязи, он точно определил диаметр отверстий, расстояние между ними, их глубину и углы направления в пазах. Наш специалист Валера Волох (кличка у него была Кулибин) по этим данным изготовил специальные клещи.
© Sputnik / В. Киселев
Мы с тревогой наблюдали за Борисом и его ребятами. Один из них, если я не запамятовал, переводчик Хаятов, подошел к постовым царандоя, угостил их сигаретами и, заговорив, отвлек от наблюдения. Валера Волох клещами быстро вскрыл люк, а Борис опустил внутрь рюкзак, в котором было 46 кг взрывчатки. Закрыв люк, подъехали к посту царандоя, забрали Хаятова…
5 минут, 10… В 19:15 — взрыв! Мы, группа первого этажа, рванулись вперед. Короткая рукопашная схватка. Часовой у входа обезоружен, перерезаны выходы телефонных проводов на лестничной площадке. Мы врываемся в операционный зал. Я сразу отметил, что количество афганцев здесь значительно больше, чем мы визуально фиксировали раньше. Кроме 3-4 дежурных связистов находилось еще 15-20 солдат и офицеров с оружием.
© Sputnik / В.Киселев
Дав очередь вверх, я громко крикнул: "Бэзэмин!" — ложись по-афгански. Они легли. Оставив одного человека обезоружить и охранять лежавших, я, В. Кудрик и В. Стремилов автоматным огнем подавили сопротивление охраны и выскочили в вестибюль. В ходе боя одному из разведчиков пуля угодила в живот. Она попала в пистолет, заткнутый за пояс, что и спасло ему жизнь.
В короткой схватке была уничтожена охрана главного входа, и мы поднялись на второй этаж, где помогли своим товарищам по "Зениту" Ю. Титову и Ю. Климову.
Рукопашные и огневые скоротечные схватки на втором этаже были наиболее ожесточенные, яростные. И это не случайно. В личную охрану начальника Генерального штаба Якуба входили преданные ему родственники и около сотни офицеров Генштаба с отличной боевой выучкой, полученной в переворотах и боях внутри страны.
- Что он из себя представлял?
— Должен сказать, что старшему группы Валерию Розину — кстати, в ряде изданий упоминается, что группа именовалась "Факел", — пришлось нелегко.
Генерал Якуб был рослый, около двух метров, крепкого телосложения и физически очень сильный мужчина. Он окончил Рязанское училище ВДВ, в поступках был решителен. Валерий и его ребята — И. Васильев и В. Ирванев — прошли в кабинет Якуба в группе командира 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, который прибыл к начальнику Генштаба обсудить размещение войск, прибывших в Кабул.
Потом я узнал, что, услышав взрыв в колодце, Якуб бросился к столу, на котором лежал немецкий автомат, но майор Розин перехватил его. Завязалась рукопашная схватка, в ходе которой Якуб был ранен, а его помощник убит. Застрелил Якуба сторонник Кармаля Абдул Вакиль, впоследствии министр иностранных дел Афганистана.
- Потери были?
— Я бы сказал — минимальные: два легкораненых (один из них остался в строю) и тяжелораненый — ранение в бедро. Афганцы потеряли около 10 убитыми и свыше ста пленными, в их числе были четыре министра аминовского правительства.
© Фото: из личного архива Анатолия Машкова
- Что вы делали потом?
— После захвата правительственных зданий выполнили ряд оперативных заданий руководства, а затем находились в группе сопровождения и охраны первого заместителя министра обороны СССР Маршала Советского Союза С. Л. Соколова. Полтора месяца летали с ним по всем гарнизонам и точкам Афганистана.
- А как вы второй раз в Афганистан попали?
— В июле 1980 года я был повторно вызван в Москву и направлен в отряд особого назначения "Каскад", который был создан для организации агентурно-оперативной работы против существующих бандформирований моджахедов и проведения специальных мероприятий против наиболее непримиримых противников афганского народного режима и СССР.
Еще одна важная задача — информирование командования ограниченного контингента советских войск о замыслах и действиях душманов. Руководил "Каскадом" полковник А. И. Лазаренко. В органы КГБ он пришел из ВДВ и своей смелостью и оперативным мастерством заслужил огромное уважение. Если мы о нем слагали песни — это о чем-то говорит! Вся территория Афганистана была разделена на шесть оперативных зон. Я попал в Кабульскую зону — самую крупную. Нас было шестьдесят человек. В этот период основу оперативно-боевого состава "Каскада" составляли отряды "Карпаты", "Кавказ", "Памир", "Тибет" и "Урал". Я попал в оперативный отряд "Урал", которым командовал подполковник А. А. Набоков.
Жили в Кабуле на трех виллах, за которыми внимательно следили душманы. Майор Виталий Беможенко был назначен ответственным за безопасность вилл и одновременно офицером связи со штабом 40-й армии. Я жил на вилле-2.
© Александр Хроленко
В нашей группе большинство прибыло в Афганистан второй раз, и я с радостью встретился с Юрой Чечковым и Сашей Пунтусом, оперативниками из Беларуси. Это мне напоминало и родину отца, и учебу в Минске. Занимался я в основном организацией нелегальной разведки в афганской среде, около трех месяцев мотался по горам и кишлакам. Многое чего пришлось увидеть и испытать. И должен заметить, что голод, холод и бытовые неудобства — было не самое страшное в нашей работе…
10 октября в составе мотострелкового батальона мы двинулись в провинцию Парван с задачей уничтожения базы моджахедов. Где она находится, мотострелки не знали — они надеялись на нас.
Наша группа насчитывала около 30 человек. В состав группы вошли и Виталий Белюженко, и "бог взрывников" Борис Плешкунов, который уже был преподавателем в КУОС Балашихи, но добровольно вернулся в Афганистан.
Батальон двигался не торопясь, внимательно осматривая местность и дорогу на предмет наличия мин. Остановились возле кишлака Чарикар. В кишлак ушла разведка, прошла его. А на выходе была в упор расстреляна из засады.
Тогда в кишлак пошли мы. Узнали от местных жителей, что скоро с гор должна спуститься крупная банда с иностранцами-инструкторами. Наше руководство приказало взять их живыми. Комбат решил устроить засаду на вершине хребта, который виднелся за кишлаком, и отправил туда взвод мотострелков. Наша группа пошла с ним.
Прошли кишлак — ничего подозрительного. Вышли из-за дувалов, отошли 30-40 метров — и вдруг из-за домов, дувалов, возле которых мы только что прошли, по нам открыли огонь. Мы — как на тарелке. Залегли, открыв ответный огонь по вспышкам выстрелов. Спасало то, что все мы были в бронежилетах, касках и умело обращались с оружием. Я скатился в какую-то яму — вокруг фонтанчики пыли от пуль. Прикрывая друг друга огнем, оттянулись назад, к дувалам.
Впереди остались Борис Плешкунов, Виталий Белюженко и кто-то из офицеров батальона. Виталий при отходе был тяжело ранен — пуля перебила бедренную кость в верхней части ноги. Он дополз до дувала, а в дыру в стене мы его втащить не можем — мешает перебитая нога. Он и Борис фактически спасли группу, приняв огонь на себя. Тут и я был ранен, в голень. Санинструктор перевязал.
В это время открыла заградительный огонь артиллерия. Стало полегче.
Меня и Виталия подтащили к трем танкам, присланным к нам для поддержки. На них нас вывезли в батальон, где медики обработали рану под местным наркозом. Вот кому я по сей день благодарен! Всю ночь я пролежал рядом с Виталием. Володя Кузьмич, москвич, наш "каскадовец", находился с нами и всю ночь поил меня водой.
В семь утра прилетела "вертушка", нас загрузили и привезли в Кабул, в посольство. Там мне сделали операцию и при первой же возможности отправили в Ташкент, где еще раз прооперировали.
В отделении госпиталя было трое "каскадовцев" — я, Виталий и Женя Голуб из Брянска. Нас навещали друзья. Они сообщили тяжелую весть: 20 октября под Кабулом в ущелье у кишлака Шиваки попали в засаду и погибли командир группы Саша Пунтус и Юра Чечков — оба из Брестского управления КГБ, Володя Кузьмин и Саша Петрунин из Москвы, а также капитан Саша Грибалев.
По рассказу ребят, Пунтус и его товарищи сражались ожесточенно, до последнего патрона и ценой своей жизни спасли батальон. Я на всю жизнь сохранил память о них…
Справка
Штурм дворца Амина состоялся 27 декабря и является примером оперативного военного искусства советских специальных служб. Перед боевыми подразделениями КГБ и ГРУ стояла задача захватить правительственное здание — дворец Тадж-Бек.
© Александра Хроленко
Это была резиденция председателя революционного совета Афганистана Хафизуллы Амина, который пытался построить в центральноазиатской республике социалистическое государство. При этом он тайно контактировал с американскими спецслужбами. На пути государственного устройства развернул в стране полномасштабные репрессии, что не осталось незамеченным в СССР.
Резиденцию Тадж-Бек охраняли почти 3 тысячи солдат, чтобы его устранить и обезвредить афганских военнослужащих, советскому спецназу понадобилось около 40 минут. После свержения Хафизуллы Амина новым председателем революционного совета Афганистана стал лояльный СССР Бабрак Кармаль.
Дворец председателя Революционного совета Афганистана Хафизуллы Амина. Фото из архива автора
Дворец Амина был взят штурмом 27 декабря 1979 года. Об этой операции, талантливо спланированной менее чем за трое суток и проведенной менее чем за час, написано немало, но, к сожалению, однобоко. О том, что дворец штурмовали «Альфа» и «Вымпел», имевшие тогда название «Гром» и «Зенит» соответственно, в настоящее время знают очень многие. Для мировой общественности долго оставалось тайной, что же произошло тогда в Кабуле. Высказывалось много различных суждений, витали самые невероятные слухи и домыслы.
В «Литературной газете» (02.08.95) посол РФ в Швеции Олег Гриневский опубликовал отрывок из мемуаров «Как мы брали Афганистан», где представил свою версию взятия дворца Тадж-Бек, которая, мягко говоря, вызывает большое сомнение. Он пишет: «Роковое решение было принято Политбюро 12 декабря 1979 года в строгой тайне – никаких протоколов не велось.
Пятнадцать дней спустя спецотряд КГБ численностью примерно в тысячу человек штурмом взял дворец президента Амина, а советские войска вошли в Афганистан. Накануне штурма личный врач Амина, майор медслужбы Советской армии, дал своему пациенту лошадиную дозу снотворного. Но тот почуял неладное – к тому времени он уже не доверял своему советскому окружению. Воду, к примеру, пил только из разных сосудов небольшими порциями, боялся, что отравят. Ночью спал в разных местах, порой даже в танке. Поэтому снотворное как следует не подействовало. Но все же Амин чувствовал какую-то слабость и недомогание…
Амина уложили в кровать, сделали промывание и поставили капельницу. Он задремал, но автомат положил рядом с собой.
В это время раздались первые выстрелы – это десантники начали штурм дворца и рвались наверх. С вертолета на крышу была выброшена вторая группа, которая пробивалась вниз. Охраняли Амина советские солдаты – узбеки, одетые в афганскую форму, которые не знали, кто штурмует дворец, и потому стойко защищали афганского президента.
Стрельба приближалась, но Амин лежал спокойно и спал. Врач спрятался в шкафу здесь же в комнате, а посольский врач с медсестрой выбежали в коридор и укрылись в какой-то нише. Мимо них с топотом пробежали солдаты в камуфляже и ворвались в кабинет Амина. С ходу дали очередь из автоматов крест-накрест по шкафам, оттуда вывалилось прошитое пулями, окровавленное тело военврача.
Неожиданно Амин, который до того, казалось, спокойно спал, схватил автомат и стал стрелять. Хотя приказ был брать живым, десантники дали очередь по постели, и президент затих навсегда.
Эту грустную историю поведал нам в МИДе Василий Степанович Сафрончук – советник афганского президента по внешнеполитическим вопросам, тоже находившийся в день штурма во дворце».
Не знаю, где в это время находился Сафрончук, но точно знаю, что в его рассказе правды нет ни на йоту.
Далек от истины и военный историк Шишов. «25 декабря 1979 года на аэродромах в Кабуле и Баграме высадилась 105-я воздушно-десантная дивизия численностью в четыре тысячи человек. Вместе с ней прибыл отряд спецназа Главного разведывательного управления, которому была поставлена задача ликвидировать Амина, – пишет Шишов. – 27 декабря президент Амин дал большой обед в своем дворце Даруламан. К тому времени советские десантники уже фактически взяли под свой контроль афганскую столицу. Переодетые в форму военнослужащих афганской армии спецназовцы и десантники на бронетехнике начали штурм президентского дворца, но аминовская охрана приняла бой. В ходе 5-часового приступа Даруламан был взят, при этом погибли полковник Бояринов и руководивший спецоперацией генерал Папутин».
Во-первых, полковник Бояринов никогда не служил в спецназе ГРУ, во-вторых, операцией по взятию дворца Амина руководил полковник ГРУ Василий Колесник. Что касается генерала Папутина, то он никакого отношения к этой операции не имел и в списках погибших не значится.
Опыт таких операций да и всех войн свидетельствует, что даже их участники не всегда полно и точно знают обо всех обстоятельствах и фактах, которые оказывают влияние на ход и исход тех или иных событий. Полная их картина может быть раскрыта не по горячим следам, а после их окончания скрупулезной работы исследователей.
Многие думали, что в Кабуле находится лишь малочисленная горстка офицеров из спецподразделений КГБ СССР, которые фактически являются смертниками. Считали, что именно они самостоятельно выполнили главную задачу по захвату дворца Тадж-Бек и отстранению от власти Амина. Отдельные рядовые сотрудники спецназа КГБ СССР в начале 1990-х годов первыми появились на экранах телевизоров и рассказывали, что они штурмовали и захватывали дворец Тадж-Бек, забывая добавить, что они были там не одни. У широкой общественности сформировалось ложное убеждение, что дворец Амина захватила одна только группа «Альфа» (24 человека), внеся решающий вклад в исход всей операции в Кабуле.
Об участии группы «А» и группы «В» в операции, носившей кодовое название «Шторм-333», написаны книги. Что же касается Главного разведывательного управления Генерального штаба, то оно всегда отличалось незаурядной скромностью и суперсекретностью. Именно вследствие этого главные исполнители этого одноактного спектакля с продолжением в девять лет до недавнего времени оставались в тени. Не умаляя заслуг спецназа КГБ, участвовавших в штурме, было бы несправедливо не рассказать о тех, без кого этот штурм просто бы не состоялся.
 |
|
Схема штурма дворца Амина. Рисунок из архива автора |
Отряд в спецназе соответствует батальону в сухопутных войсках. Отсюда название – «мусульманский батальон». Бойцов отбирали только двух призывов: прослуживших год и полгода. В каждой роте был переводчик, курсант Военного института иностранных языков, направленный для стажировки. Батальон возглавил майор Халбаев, исполняющий до этого в 15-й бригаде должность заместителя командира одного из отрядов спецназа по воздушно-десантной подготовке. Сформированный отряд в течение июня–августа занимался боевой подготовкой.
А в это время на личный состав батальона в Москве уже шили униформу афганской армии, а также готовили необходимые документы.
Решение о переброске спецбатальона в Афганистан принималось на самом высоком уровне. В протоколе № 156 заседания Политбюро ЦК КПСС «Об обстановке в Демократической Республике Афганистан и возможных мерах по ее улучшению» говорилось: «…В начале августа с.г., после завершения подготовки, направить в ДРА (аэродром Баграм спецотряд ГРУ Генерального штаба с целью использования в случае резкого обострения обстановки для охраны и обороны особо важных правительственных объектов».
Формально спецотряд ГРУ, о котором говорилось в документе Политбюро от 6 декабря 1979 года, посылали в ответ на просьбу Амина.
Совершенно секретно
Выписка из протокола № 176 заседания Политбюро ЦК КПСС
О направлении спецотряда в Афганистан.
Согласиться с предложениями по этому вопросу, изложенными в записке КГБ СССР и Минобороны от 4 декабря 1979 г. № 12/2/0073 (прилагается)
Секретарь ЦК Л. Брежнев
Председатель Революционного Совета, Генеральный секретарь ЦК НДПА и премьер-министр ДРА Х. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции.
С учетом сложившейся обстановки и просьбы Х. Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П156/ИХ.
В связи с тем, что вопросы о направлении отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой половине декабря с.г. Тов. Устинов Д.Ф. согласен.
Ю. Андропов, Н. Огарков
Разумеется, «мусульманский батальон» направлялся в Афганистан не для охраны Амина, а ровно наоборот – для его свержения. В ноябре отряд был переброшен самолетами в Баграм. Согласно первоначальным планам руководства, отряд должен был выдвинуться из Баграма и с ходу захватить резиденцию Амина, которая первоначально находилась в Кабуле. Тадж-Бек был недавно отстроенной резиденцией Амина, которую он для себя создал после неудачного покушения на него в городе. Видимо, в связи с изменением места резиденции в планы внесли изменения.
В декабре отряду была поставлена задача совершить марш своим ходом и прибыть в Кабул для усиления охраны дворца главы государства. Такова была легальная задача отряда.
Непосредственно дворец охраняла рота личной охраны – она считалась первой линией охраны. Вторую линию должен быть составить «мусульманский батальон», а третьей была бригада охраны, которую возглавил майор Джандат – главный порученец Амина. В свое время он окончил иностранный факультет нашего воздушно-десантного училища в Рязани, а позже учился в Военной академии имени Фрунзе.
От ударов с воздуха дворец прикрывался зенитным полком. Орудия и пулеметные установки находились на позициях, которые позволяли вести огонь по наземному противнику в случае такой необходимости. Общая численность данных воинских частей составляла около 2 с половиной тысяч человек.
С нашей стороны в операции по захвату дворца Тадж-Бек участвовали объединенные силы МО и КГБ СССР: группа «Гром» – 24 человека (командир майор М.М. Романов), группа «Зенит» – 30 человек (командир майор Семенов), «мусульманский батальон» – 530 человек (командир майор Халбаев), 9-я парашютно-десантная рота 345-го ОПДП – 87 человек (командир старший лейтенант Востротин) и противотанковый взвод – 27 человек (командир взвода старший лейтенант Совостьянов).
Руководителем операции по захвату дворца Амина был назначен полковник спецназа ГРУ Колесник, его заместителем по руководству спецподразделениями КГБ СССР – начальник Управления нелегальной разведки КГБ генерал-майор Дроздов.
Отработанный на карте план штурма дворца Тадж-Бек подписал полковник Колесник и привез его в посольство. Он вспоминал позже: «План, отработанный на карте и подписанный мною, я принес для подписи Магомедову и Иванову. Однако, утвердив план устно, ни тот ни другой свою подпись на план не поставили. Ясно было, что в то время когда мы решали, как выполнить задачу, поставленную руководством страны, эти хитрецы думали о том, как избежать ответственности в случае неудачи нашей акции. Тогда я в их присутствии на плане написал: «План устно утвержден главным военным советником Магомедовым С.К. и главным советником КГБ Ивановым Б.И. От подписи отказались», поставил время, дату и свою подпись, после чего направился в батальон, чтобы поставить задачи участникам предстоящего штурма».Утром 27 декабря Дроздов и Колесник по старому русскому обычаю перед боем помылись в бане, сменили белье. Для остальных бойцов тоже развернули походную баню. Выдали свежее белье и тельняшки.
Время штурма дворца было перенесено на более ранний срок, так как возникли подозрения по поводу того, что афганцы догадываются о наших планах.
Полковник Колесник вспоминает: «В связи с этим в девятнадцать часов пятнадцать минут группа Сахатова, согласно замыслу, за пятнадцать минут до начала штурма выдвинулась к своему объекту. Но, проезжая через расположение третьего батальона, они увидели, что в батальоне объявлена тревога. В центре плаца стояли комбат и его заместители. Личный состав получал оружие и боеприпасы. Мгновенно оценив обстановку, Сахатов принял решение захватить командование третьего пехотного батальона. Двигаясь на полном ходу, автомобиль с нашими разведчиками внезапно остановился возле афганских офицеров, и через считаные секунды они лежали в кузове ГАЗ-66, который рванул вперед, оставляя за собой шлейф пыли. В первые минуты солдаты батальона даже не понимали, что произошло, но потом открыли огонь вслед удаляющейся машине, однако было поздно. Из-за пыли, которая скрывала машину, он оказался неэффективным. Сахатов же, проехав метров двести, остановил машину, спешил личный состав, который тут же залег и открыл огонь по атакующим солдатам охраны. Оставшись без управления, они наступали толпой и представляли собой прекрасную мишень. Два пулемета и восемь автоматов спецназовцев оставили на поле боя убитыми более двухсот человек. Снайперы тем временем сняли часовых у танков.
Услышав стрельбу в расположении третьего батальона, я дал команду на начало операции, запустив серию ракет. Две «Шилки» открыли огонь по дворцу, а еще две – по расположению танкового батальона для того, чтобы не допустить его личный состав к танкам. Расчеты АГС-17 открыли огонь по расположению второго батальона, не позволяя личному составу покинуть казармы. Вторая, третья и рота десантников выдвинулись для блокирования батальонов бригады охраны, а первая рота совместно устремилась ко дворцу».
Дворец стоял на холме, возвышаясь над окрестностями. К нему вели серпантинная дорога и пешеходная лестница шириной метра полтора. Под прикрытием огня «Шилок» рота Шарипова на БМП шла ко дворцу по серпантину. На основании документов и воспоминаний непосредственных участников той операции события развивались следующим образом.
Едва первый бронетранспортер миновал поворот и подъехал к лестнице, ведущей к торцу Тадж-Бека, из здания ударили крупнокалиберные пулеметы. Бронетранспортер, где находилась подгруппа Бориса Суворова, сразу же подбили, он загорелся. Личный состав срочно стал десантироваться, некоторые получили ранения. Самому командиру подгруппы пуля попала в пах, чуть ниже бронежилета. Его спасти не удалось. Десант, сидевший в ней, покинул машину и при помощи штурмовых лестниц начал взбираться на холм.
В это время подгруппы «Грома» тоже стали выдвигаться к Тадж-Беку. Первая боевая машина успешно преодолела шлагбаум, раздавив бросившегося его закрывать афганского солдата, а остальные, сбив внешние посты охраны, устремились по единственной дороге, что серпантином взбиралась в гору с выездом на площадку перед дворцом. Дорога усиленно охранялась, была хорошо пристреляна, а другие подступы к дворцу заминированы.
Через двадцать минут после начала штурма девять БМП первой роты оказались на площадке перед дворцом. Двери десантных отделений распахнулись, и бойцы спецназа КГБ и ГРУ ворвались во дворец. Завязался жестокий бой с личной охраной Амина, состоявшей в основном из его родственников.
Спецгруппы КГБ и ГРУ прикрывали основные силы роты Шарипова и взводы Турсункулова. Другие подразделения «мусульманского батальона» и рота десантников обеспечивали внешнее кольцо прикрытия, отражая атаки батальонов бригады охраны. Два взвода 1-й роты и группа 4-й роты «мусульманского батальона» под командованием капитана Кудратова при поддержке двух «Шилок» блокировали казармы 1-го пехотного и танкового батальонов, захватили танки. В орудиях танков и пулеметах не было затворов. Это постарались наши военные советники.
Из окон дворца велся ураганный огонь, он прижал спецназовцев к земле. Атака захлебнулась. Это был самый кульминационный момент боя, когда нужно было во что бы то ни стало поднять людей в атаку. В этот момент получила ранения основная часть бойцов. Командиры Бояринов, Козлов, Карпухин, Голов первыми пошли на штурм.
Бой в самом здании сразу принял ожесточенный характер, так как внутрь дворца удалось прорваться лишь небольшой группе. Спецназовцы действовали отчаянно и решительно. Если из помещений не выходили с поднятыми руками, то они выламывали двери, бросали гранаты.
Из тридцати «зенитовцев» и двадцати двух бойцов из «Грома» во дворец Амина удалось прорваться не более 25 людям, причем многие из них были ранены. Этих сил было мало, чтобы гарантированно устранить Амина. Ситуация была близкой к критической. Полковник Бояринов в нарушение собственного приказа выскочил в афганской форме из парадного подъезда и стал призывать бойцов «мусульманского батальона», чтобы они шли во дворец на помощь. В этот момент его настигла пулеметная очередь: одна из пуль, срикошетив от бронежилета, попала в шею полковника. По своему служебному положению и возрасту (57 лет) полковник Бояринов мог не участвовать в штурме лично, а осуществлять руководство, находясь в штабе. Однако это противоречило его жизненной позиции – на штурм шли его выпускники, его ребята, поэтому он должен был быть рядом с ними. Ему предстояло координировать действия групп «Гром» и «Зенит» и фактически действовать в качестве простого штурмовика. Лейтенант Турсункулов, услышав крик «Мужики, помогите!», поднял бойцов в атаку, проник вместе с ними в здание дворца и стал помогать в подавлении сопротивления охраны. Эта помощь была своевременной и эффективной, она позволила переломить ситуацию.
Во дворце офицеры и солдаты личной охраны Амина, его телохранители (около 100–150 человек) сопротивлялись стойко, не сдаваясь в плен. Их погубило то, что все они были вооружены в основном немецкими пистолет-пулеметами МП-5, а наш бронежилет они не пробивали.
Из воспоминаний адъютанта известно, что Амин приказал ему известить наших военных советников о нападении на дворец. При этом он сказал: «Советская помощь». Но адъютант доложил: «Стреляют советские». Эти слова вывели генерального секретаря ЦК НДПА из себя, он схватил пепельницу и бросил ее в адъютанта, закричав: «Врешь, не может быть!» Затем сам попытался позвонить начальнику Генерального штаба. Связи уже не было. Амин помолчал, а потом удрученно проговорил: «Я об этом догадывался, все верно».Постепенно стрельба прекратилась, и пороховой дым рассеялся, атакующие узнали в лежащем возле стойки бара человека Амина. Он был мертв. Возможно, его настигла пуля кого-то из спецназовцев, возможно – осколок гранаты. Некоторые высказывали версию, что Амина убили афганцы. Что на самом деле явилось причиной его гибели, сейчас выяснить довольно сложно. Да и кому это нужно.
Командир роты старший лейтенант Шарипов связался с начальником штаба «мусульманского батальона» Ашуровым и доложил, что Амин убит. Начальник штаба сообщил об этом командиру батальона майору Халбаеву и полковнику Колеснику. О захвате дворца и ликвидации Амина было доложено генерал-лейтенанту Гуськову, а он доложил начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Огорькову.
После захвата дворца Амина радиостанция Кабула передала сообщение, что по решению революционного трибунала предатель Хафизулла Амин приговорен к смертной казни и приговор приведен в исполнение. Затем в 2 часа ночи 28 декабря передали записанное на пленку обращение Бабрака Кармаля к народам Афганистана. В нем были такие слова: «Сегодня сломана машина пыток Амина и его приспешников, диких палачей, узурпаторов и убийц десятков тысяч наших соотечественников – отцов, матерей, сестер, братьев, сыновей и дочерей, детей и стариков».
Хотя значительная часть солдат бригады сдалась, бой после взятия дворца Амина не прекращался. Часть подразделений продолжала оказывать сопротивление. В частности, с остатками третьего батальона наши бойцы воевали еще сутки, после чего афганцы ушли в горы. Основная часть афганских солдат и офицеров сдалась в плен. Так, например, практически без боя сдался зенитный полк. Танковый батальон также не оказал сопротивления. Всего было пленено около 1700 человек.
Штурм и бой за дворец продолжались минут 30–40. Во время штурма погибли 11 человек, среди них полковник Бояринов, 4 десантника и 6 спецназовцев из «мусульманского батальона» майора Халбаева, 38 человек получили ранения различной тяжести.
В течение ночи спецназовцы КГБ и бойцы «мусульманского батальона» несли охрану дворца, поскольку опасались, что на его штурм пойдут дислоцировавшиеся в Кабуле дивизии и танковая бригада. Но этого не случилось. Советские военные советники, работавшие в частях афганской армии, и переброшенные в столицу части воздушно-десантных войск не позволили им этого сделать. К тому же спецслужбы заблаговременно парализовали управление афганскими силами.
Одновременно со штурмом дворца Тадж-Бек группами спецназа КГБ при поддержке десантников из состава батальона 345-го парашютно-десантного полка, находившегося до описываемых событий в Баграме, были захвачены Генеральный штаб, узел связи, здания ХАД и МВД. Важную роль в том, что части Кабульского гарнизона не были подняты по тревоге, сыграла диверсия, проведенная «зенитовцами» непосредственно перед штурмом. Они подрывом уничтожили узел коммуникаций города, находящийся в специальном бетонном колодце. Так минимальными силами с минимальными потерями был осуществлен государственный переворот в Афганистане. Члены семьи Амина находились под охраной батальона еще сутки. У нас же находились некоторые члены будущего афганского руководства. Операцию по прибытию в Афганистан Бабрака Кармаля осуществлял КГБ.
Руководитель оперативной группы ВДВ генерал-лейтенант Гуськов вспоминал: «Когда самолет заходил на посадку и был уже на первом приводе, на всем аэродроме в Баграме вдруг погас свет. Как правило, здесь садились военно-транспортные или боевые самолеты, а это был Ту-134. При полете самолета аэродром функционировал нормально, но, когда он уже начал снижаться, выпустил шасси и готов был коснуться взлетно-посадочной полосы, везде погас свет. Самолет садился в полной темноте. Правда, бортовые фары у него были включены. Командир экипажа вынужден был выбросить тормозной парашют, но самолет катился почти до самого края взлетно-посадочной полосы».
Как выяснилось позже, ярый сторонник Амина начальник авиабазы Хаким заподозрил неладное и при заходе на посадку необычного самолета выключил освещение, решив таким образом устроить авиакатастрофу. Однако высокое профессиональное мастерство летчиков позволило им выйти из этой непростой ситуации. После доклада причин происшествия руководству поступила команда – в час икс начальника авиабазы Хакима арестовать, чтобы не было больше недоразумений.
Из воспоминаний полковника Колесника: «Вечером следующего после штурма дня всех руководителей операции чуть не уложил пулеметной очередью советский солдат. Возвращаясь на аминовском «Мерседесе» с банкета, посвященного успешному завершению операции, мы были обстреляны недалеко от здания Генштаба, которое охраняли десантники. Первым заметил странные вспышки на асфальте и сообразил, что они означают, О.У. Швец. Он выскочил из машины и покрыл часового отборным матом. Это было лучше, чем пароль.
Вызвали начальника караула. Появившийся лейтенант для начала получил от Швеца в ухо, а лишь потом выслушал порядок применения оружия часовым на посту. Мы подошли к машине, в капоте которой зияло несколько пулевых отверстий. Немного выше, и ни меня, ни Эвальда Козлова в живых бы точно не было. Генерал Ю.И. Дроздов подошел к лейтенанту и негромко сказал: «Спасибо тебе, сынок, за то, что ты своего солдата стрелять не научил». После этого инцидента мы приехали в наше расположение и для того, чтобы снять нервное напряжение, выпили четыре или пять бутылок водки. Но стресс был настолько сильным, что водка нас не взяла. Несмотря на две бессонные ночи и бой, я так и не смог заснуть».
2 января 1980 года личный состав «мусульманского батальона» был переброшен двумя Ан-22 в Ташкент. Полковник Колесник попрощался с личным составом отряда и убыл в Москву. Прибыв в столицу, он сразу доложил о результатах и ходе операции генералу армии Ивашутину, который руководил тогда ГРУ. Он выслушал доклад, забрал у полковника подготовленные им документы, закрыл их в свой сейф и сказал, чтобы без его ведома Василий Васильевич никому ни о чем не рассказывал. Но на следующий день он снова вызвал Колесника, дал своего порученца, машину, вручил его план операции и сказал прибыть на доклад к министру обороны Устинову.
В приемной министра ожидали генерал-полковники, генералы армии. Трудно передать любопытство и изумление, появившееся на их лицах, когда они увидели, что полковника встречает порученец министра, который сам был генерал-лейтенантом, и помогает ему снять шинель. Порученец, повесив шинель Василия Васильевича, сказал: «Проходите, вас ждет министр».
Из воспоминаний полковника Колесника: «В кабинете Устинов меня обнял, расцеловал, после посадил за стол и, достав Marlboro, предложил закурить. Я извинился и сказал, что курю только «Беломор», но папиросы оставил в шинели. Устинов попросил порученца принести их, мы закурили, и я начал рассказывать. Когда я достал план для того, чтобы объяснить, как мы действовали, министр увидел, что он не утвержден, и надпись, которую я сделал в кабинете Магомедова. Покачав головой, он сказал: «Я понимаю, почему осторожный кавказец Магомедов не поставил свою подпись на твоем плане. Но почему Иванов не расписался, я понять не могу». Тактично промолчав, я продолжил рассказ. Министр слушал очень внимательно, его интересовало все, но особенно он интересовался техникой. Как она вела себя в бою, насколько эффективны оказались ЗСУ и АГС-17, инженерные боеприпасы. Тогда появились первые РПГ-18 «Муха», и он поинтересовался, как они себя показали в боевой обстановке».
По окончании беседы министр проводил полковника до дверей. Увидев это, маршал Соколов, бывший тогда первым заместителем министра, сказал: «Ну, полковник, еще никого из нас министр до дверей не провожал».
За мужество и храбрость, проявленные при взятии дворца Амина, полковник Василий Колесник был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.