С каждым годом все дальше в прошлое уходит от нас Великая Отечественная. Накануне праздника Победы «Фонтанка» начинает публиковать воспоминания блокадников, ветеранов Великой войны. Мы предлагаем и своим читателям записать воспоминания своих родных и прислать в редакцию.

С каждым годом все дальше в прошлое уходит от нас Великая Отечественная. Совсем немного осталось тех, кто пережил годы военного лихолетья в нашем городе. Их воспоминания – живые свидетельства тех страшных 900 дней, которые пережили жители нашего города 60 лет назад. Это то, что позволяет нам сохранить память целого поколения. Это то, что делает нас людьми с Историей. Историей трагической и героической.

Накануне праздника Победы «Фонтанка» начинает публиковать воспоминания блокадников, ветеранов Великой войны. Мы предлагаем и своим читателям, в чьих семьях есть жители блокадного Ленинграда, записать воспоминания своих родных и прислать в редакцию. Нас интересует и бытовые подробности жизни тех лет, и картинки блокадной жизни, и рассказы о людях, которых уже нет с нами...

Сегодня мы расскажем об Анне Борисовне Чемена, которая всю блокаду проработала врачом – лечила метростроевцев.

Хотя Анне Борисовне уже почти 85, по ней этого не скажешь – настолько бодро, почти бегом она передвигается по квартире, настолько живо рассказывает... «Я никогда не берегла себя, всегда была активной и деятельной. Вот и весь секрет моего долголетия», – рассказала она.

Анна Борисовна вместе с сыном, энергетиком по профессии, живет в небольшой, скромной и опрятной квартирке около метро «Парк Победы». Третий член семьи – дворняжка Бони, помесь «канарейки с мопсом», как шутит Анна Борисовна. Собаки – главное увлечение Чемена, за всю жизнь их было у нее шесть. Первого – боксера Самбо – до сих пор не может забыть. У Анны Борисовны есть целый фотоальбом с черно-белыми снимками боксера, и она до сих пор часто рассматривает их, вспоминая свою первую собаку.

Анна Борисовна – тогда еще маленькая девочка – жила в Петербурге с 1927 года. До этого отец, инженер по профессии, работал в Москве. Мама не работала, была домохозяйкой. Но потом семья перебралась в Ленинград, в большую коммуналку на улице Рубинштейна. Рассказы тети-фельдшера об ее работе поразили девочку, и еще в седьмом классе Аня Чемена решила стать врачом.

Когда началась война, Анна Борисовна была юной студенткой, третьекурсницей Первого медицинского института. Было лето, студенты сдавали сессию. «Мы с подругой занимались вместе – то она у меня, то я у нее в Лигово, они там в бараках жили... И вот сидим мы за учебниками, и вдруг ее мать выбегает на улицу, кричит нам «Война началась!»

Нельзя сказать, что студенты и преподаватели Первого меда в июне 41-го были охвачены паникой или смятением. «Никто ведь не думал, что немцы до Урала дойдут. Говорили – «Будем драться!», но мало кто предполагал, что эта война унесет миллионы жизней», – вспоминает Чемена. На фронт врачами ушли только те, кто перешел на пятый курс. Остальные остались доучиваться – потому что и на войне нужны знающие врачи.

Пришла блокадная зима. «Я сидела с учебником рядом с буржуйкой. Там более-менее тепло было, а у меня прямо за спиной, на столе стоял стакан с водой. И вода в нем замерзала», – вспоминает Алла Борисовна. Этот стакан все время вспоминается ей, когда она рассказывает о блокаде. Потом, правда, в соседней комнате сложили печку из кирпичей, трубу вывели в окно, и жили уже в тепле.

Несмотря на голод, Анна Борисовна все же закончила институт. Она решила ни в коем случае не пропускать ни одной лекции, ни одного экзамена. «Пропустишь – все уже, дальше не доучишься», – думала тогда молодая студентка. Однажды сдавать экзамен по акушерству и гинекологии она пришла одна-единственная со всего курса. Вытянула билет, ответила, а профессор начал гонять ее по всему курсу. Анна Борисовна испугалась, думала, что-то не так сказала. Но профессор, закончив спрашивать, сказал: «Я просто хотел проверить, попался ли вам удачный билет или вы действительно сумели в таких условиях подготовиться к экзамену». И поставил в зачетку «пять».

От чувства голода блокаднице помогали отвлекаться только повседневные заботы – принести воды с Фонтанки (да еще помочь соседкам наполнить ведра), убрать в квартире, растопить печку... «Не было сил обходить трупы, перешагивали через них, – вспоминает Анна Борисовна. – Много страшного было. Помню, всех жителей блокадного Ленинграда потряс страшный случай, когда женщина зарезала четырехлетнего сына своей соседки, чтобы затем продать его мясо...».

За несколько месяцев до окончания института приятель из института сказал Анне Борисовне, что на ВВС-5 требуются врачи. ВВС означало «военно-восстановительное строительство», куда Анну и приняли врачом. Через несколько месяцев после этого она получила диплом с отличием. Свой выпускной в блокадном городе Чемена вспоминает до сих пор – по меркам того времени это был настоящий банкет. Из 600 человек институт закончили всего около 200 – многие не смогли учиться в голодное время, многие умерли... Но каждый пришедший получил маленькую тарелочку с винегретом, ломтик сыра и колбасы, кусочек хлеба и стопочку водки.

Анне Борисовне выделили стационар на улице Восстания. На 15 койках лечились метростроевцы, которые во время войны занимались ремонтом рельсов, починкой вагонов и машин. Сами шахты метро в то время был «законсервированы», залиты водой. Как вспоминает Анна Борисовна, приступать к работе ей было совсем не страшно, хотя свою ответственность она осознавала. Большинство метростроевцев попадало в больницу либо с простудными заболеваниями, либо ослабшими от голода. Однако почти никто у Анны Борисовны не умирал – мужчины были молодые, здоровые (все-таки первоначально набирали их для работы в шахтах), да и кормили в больнице ослабевших – были обеды, ужины...

«Я голодала, потому что дополнительное питание мне не было положено», – говорит Анна Борисовна. Наверное, видя перед собой еду, голодать гораздо сложнее, чем когда ее не видишь. «Когда начинался обед, я просто уходила в свой кабинет и закрывала дверь», – рассказывает Чемена.

После войны Анна Борисовна продолжила лечить метростроевцев и проработала в поликлинике Метростроя до 1963 года. За это время она не раз спускалась в шахты, – почти все метро пешком прошла, изучая его санитарное состояние. А потом захотелось работы более подвижной, и Анна Борисовна перешла на «Скорую помощь». «Я пережила блокаду, но не считаю себя героем. Таких, как я, в то время много было. Именно поэтому мы и победили», – сказала мне напоследок блокадница.

Александра Балуева,
Фонтанка.ру

Воспоминания о жизни в блокадном Ленинграде, фотографии или другие документальные свидетельства тех времен, просим присылать по электронной почте на адрес .

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

РЕФЕРАТ

по курсу: История медицины

Тема: Медицина в блокадном Ленинграде

Работу проверила:

к.и.н., доц. Давыдова Т.В.

Работу выполнила:

Любимова Анна-Мария Юрьевна

Факультет лечебный

Санкт-Петербург 2014

• Введение
• Медицина в блокадном Ленинграде
• Болезни блокадного Ленинграда
• Детские врачи в блокадном Ленинграде
• Использованная литература

Введение

За основу реферата выбрана тема «Медицина в блокадном Ленинграде». На мой взгляд, данная тема довольно актуальна и играет важное значение в жизни людей. Поскольку вторая мировая война сильно повлияла на жизни людей, то блокада Ленинграда была одним из тяжелейших событий в истории не только Санкт-Петербурга, но и России в целом. Поэтому, размышляя об этом событии, нужно также знать, как оно повлияло на медицину в России, к чему это привело, какие болезни были распространены в этот период, какие лекарства использовались для лечения.

Целью реферата было рассмотреть, чем отличалась медицина во время блокады Ленинграда от другого времени, какими были жертвы, какое их количество. Также, важно изучить, какие были болезни, выявить способы, как боролись с этими заболеваниями.

В этом реферате ставятся три задачи.

Первая задача: разобрать причины влияния блокады Ленинграда на медицину. Узнать количество жертв и главные события в блокадном Ленинграде.

Вторая задача: рассмотреть основные болезни в этот тяжелый период времени, какова статистика заболевших, количество погибших от болезней.

Третья задача: разобрать отдельную специальность медицины- педиатрия. Она требует отдельного рассмотрения, поскольку детские врачи сыграли ключевую роль в поддержании рождаемости и защите детей во время блокады.

Медицина в блокадном Ленинграде

В сентябре 1941 года немцы окружили Ленинград. Жителям города предстояло пережить 900 страшных блокадных дней. Ленинградские медики встали на защиту жизни и здоровья людей.

Самыми тяжелыми испытаниями для осажденных горожан были голод и холод, возникшие в результате катастрофической нехватки продовольствия и проблем с отоплением. Спустя несколько недель с начала суровой осени среди населения появились массовые случаи заболевания алиментарной дистрофией, которая в первую очередь поражала детей. В ноябре 1941 года люди, страдающие этим заболеванием, составляли около двадцати процентов от общего числа больных, а в 1942 году более восьмидесяти процентов всех ленинградцев перенесли алиментарную дистрофию. Она стала основной причиной гибели более миллиона горожан.

В марте 1942 года врачи стали выявлять отдельные случаи заболевания цингой, а в последующие два месяца число больных стало неудержимо расти. Одновременно появились больные, страдающие различного рода авитаминозами.

Одним из страшных последствий недоедания, дефицита тепла, бомбежек и других ужасов блокады стал рост числа больных туберкулезом, а также психическими и инфекционными болезнями. Только в 1942 году врачами психоневрологических диспансеров было принято 54203 психических больных, а в двух действовавших психиатрических больницах находилось на лечении 7500 человек. Среди инфекционных болезней чаще всего встречались сыпной тиф, дизентерия и инфекционный гепатит, которые становились настоящим бедствием для медицинских работников. Зачастую врачи не могли справиться с этими болезнями, не хватало необходимых лекарств, сказывалось плачевное состояние санитарии и гигиены. Но в большинстве случаев, ценой невероятных усилий, борьба за жизнь больных оканчивалась полной победой над болезнью.

Тысячи ленинградцев погибали от не прекращающихся ни днем, ни ночью бомбежек и обстрелов. Только в сентябре-ноябре 1941 года было ранено 17378 человек, общее же число пострадавших от бомбардировок противника составило 50529 человек за все время блокады, в том числе 16747 убитыми и 33728 ранеными. Ранения получали, главным образом, горожане среднего возраста, но самым страшным было то, что среди пострадавших зачастую оказывались также дети и подростки. За время блокады было ранено 529 детей, в том числе 333 мальчика и 196 девочек, из которых 157 детей умерло от травм. Почти всегда травмы носили тяжелый, осколочный характер, чаще всего встречались ранения головы, груди и нижних конечностей.

После начала блокады произошла реорганизация системы здравоохранения, которая в то время полностью подчинилась условиям войны.

Для научной координации всей деятельности городского здравоохранения при Ленгорздравотделе был образован Ученый совет. При нем для улучшения диагностики и лечения были созданы комитеты по изучению алиментарной дистрофии, авитаминозов, гипертонической болезни, аменореи. Вопросы, связанные с организацией медицинского обслуживания населения, Ленгорздравотдел решал при активном участии ученых-медиков.

Координацией работы многочисленных лечебных учреждений города занимался организованный при Ленгорздравотделе Госпитальный совет. В него входили известные ученые, специалисты, представители различных ведомств и организаций.

В сентябре 1942 года на одном из заседаний Ученого совета было предложено ввести должности главного терапевта города и старших терапевтов районов.

С началом блокады особое внимание уделялось дисциплине среди медицинского персонала. В обязанности всех руководящих медицинских работников и главных врачей вменялись строгий учет рабочего времени, предупреждение любых нарушений правил внутреннего распорядка со стороны медицинского персонала. Под особый контроль была взята выдача населению больничных листов.

На ближних подступах к Ленинграду и в самом городе в тяжелых условиях блокады и при постоянных артобстрелах рабочие, служащие и учащиеся продолжали возводить оборонительные сооружения. Медицинские работники и здесь не оставались в стороне. На всех оборонительных участках были созданы местные санитарные части с широкой сетью медицинских пунктов и санитарных постов. Работа таких санчастей была тщательно продумана и спланирована. Например, санитарный пост во главе с санитарной дружинницей был рассчитан на обслуживание 200-300 трудармейцев, пост с медицинской сестрой - на 500-600 человек, врачебный медицинский пункт - на 1500-2100. Один санитарный врач (или эпидемиолог) должен был обслуживать до 3-4 тысяч человек. Врачи, сестры и санитарные дружинницы проявляли исключительную самоотверженность, подчас забывая о личной безопасности, оказывали помощь пострадавшим от вражеской артиллерии и авиации.

Важным направлением в области здравоохранения Ленинграда было медико-санитарное обслуживание работников промышленных предприятий.

Задачи медиков в их деятельности на предприятиях осложнялись тем, что рабочие места ушедших на фронт мужчин заняли женщины и подростки. Недостаточная профессиональная подготовка новых рабочих, а то и вовсе ее отсутствие, возрастные особенности, тяжелые условия труда - все это влекло за собой рост производственного травматизма, увеличение числа профессиональных болезней.

Летом 1942 года на предприятиях, перешедших на изготовление оборонной продукции, были созданы медсанчасти как самостоятельные медицинские организации. Они выполняли лечебно-профилактическую работу всех медико-санитарных учреждений, обслуживая работников предприятий, а также, по мере возможности, и членов их семей. К началу 1943 года в городе действовало 15 таких медико-санитарных частей.

Вместе с реорганизацией деятельности предприятий изменился и режим работы лечебно-профилактических учреждений города. Время работы поликлиник и амбулаторий открытого типа, а также детских консультаций было определено с 9 до 19 часов. Дежурство врачей для оказания неотложной помощи устанавливалось с 19 до 22 часов. Год спустя этот режим был несколько изменен, и с ноября 1942 года поликлиники Ленинграда работали с 9 до 17 часов. С 17 часов до 9 часов утра следующего дня в каждой поликлинике, консультации находился дежурный медицинский персонал.

Составной частью противовоздушной обороны (ПВО) блокадного Ленинграда была служба местной противовоздушной обороны (МПВО), предназначенная для ликвидации последствий огневого террора врага. В число служб МПВО входила и медико-санитарная служба, в обязанности которой входило проведение спасательных мероприятий в очагах поражения. Городская медико-санитарная служба (МСС) МПВО включала в себя участковые организации, основными из которых были поликлиники районов. МСС состояла из подвижных и стационарных формирований. К первым из них относились санитарные звенья групп самозащиты, санитарные посты Красного Креста, медико-санитарные команды (роты МСК, МСР) и отряды первой медицинской помощи (ОПМ).

Стационарными формированиями являлись хирургические стационары (госпитали) МПВО, пункты первой медицинской помощи (ППМ), стационарные пункты медицинской помощи (СПМ), стационарные обмывочные пункты (СОП) и санитарно-химические лаборатории. Большую помощь пострадавшим во время артиллерийских обстрелов и авиационных бомбардировок оказывала самоотверженная работа дружинниц - членов групп самозащиты и санитарных постов Красного Креста, создававшихся на предприятиях, в учреждениях и при домохозяйствах.

Госпитали МПВО подразделялись на две группы. В одних оказывалась специализированная хирургическая помощь, а другие предназначались для лечения легкораненых. Раненые направлялись, как правило, в госпитали своего района. Всего работниками МСС МПВО блокадного Ленинграда была оказана медицинская помощь более чем 33780 пострадавшим. Продолжительность лечения раненых в среднем составляла 28 дней. Число летальных исходов среди больных, проходивших лечение в хирургических госпиталях МПВО, было крайне незначительно, большинство раненых выздоравливали. Самый большой процент смертности - более двадцати процентов - был зафиксирован в первой половине 1942 года, что объяснялось большим количеством больных алиментарной дистрофией среди раненых.

За время блокады на городские лечебные учреждения было совершено не менее 140 артиллерийских и авиационных нападений, что привело к потере более 11 тысяч больничных коек. На военные госпитали было совершено 427 нападений, в результате чего было потеряно более 26 тысяч коек; 136 человек были убиты, 791 человек - ранены и контужены. За время блокады в результате 226 авианалетов и 342 артиллерийских обстрелов было утрачено почти 37 тысяч госпитальных коек.

Несмотря на суровые условия блокады, весной и летом 1942 года была возобновлена работа большинства научных медицинских обществ Ленинграда.

26 апреля 1942 года после недолгого вынужденного перерыва в работе вновь продолжило свою деятельность в Ленинграде и Советском Союзе Хирургическое общество Н.И. Пирогова. Первое заседание проходило под председательством И.П. Виноградова. Темы докладов этого и последующих заседаний общества были продиктованы военным временем и блокадными условиями жизни города: «Огнестрельные ранения прямой кишки», «Гипсовый сапожок, заменяющий скелетное вытяжение при переломах бедра», «Новый аппарат для одномоментной репозиции при переломах костей предплечья», «К казуистике осколочных ранений», «Хирургические осложнения при дистрофии», «О кишечной непроходимости при дефектах питания», «Наложение гипсовой повязки в вертикальном положении при переломах бедра» и т.п.

12 мая 1942 года впервые после начала блокады собрались члены Терапевтического общества им. С.П. Боткина. Большая часть докладов была посвящена алиментарной дистрофии и авитаминозам, цинге и пеллагре. Одно из специальных заседаний общества было посвящено темам беременности, родов и послеродового периода при алиментарной дистрофии, а также лечению детей, страдающих этим заболеванием.

19-20 сентября 1942 года по инициативе и при активной помощи членов Хирургического общества состоялась общегородская научная конференция хирургов лечебных учреждений, посвященная проблемам хирургии военного времени. Злободневность рассматриваемых на конференции вопросов была очевидна. На заседаниях обсуждались методы лечения огнестрельных ранений конечностей с помощью глухих гипсовых повязок, огнестрельных повреждений тазобедренного сустава, огнестрельным повреждением грудной клетки, легких и плевры.

С прорывом блокады и улучшением питания населения число больных алиментарной дистрофией и авитаминозами уменьшилось почти в 7 раз.

В годы блокады ленинградские медики поднимали на ноги десятки тысяч больных и раненых, своим трудом приближая Победу. В нечеловеческих условиях, когда душу каждого ленинградца спасала лишь надежда и страстное желание Победы, об их жизнях и здоровье заботились врачи. За самоотверженность и героизм в условиях блокадного города многие врачи и научные сотрудники были награждены высокими правительственными наградами.

Болезни блокадного Ленинграда

872 день стал последним днём голода для большинства жителей. С 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года ленинградские медики, как и все умирая от истощения, не оставляли лечебной работы, на рабочем месте обучаясь новой специальности, потому как практически все нозологии претерпели существенные изменения и появились давно забытые болезни.

Уже через два месяца блокады - к ноябрю 1941 года более 20% стационарных пациентов страдали алиментарной дистрофией, к новому 1942 году - 80%, в марте стали выявлять случаи цинги, уже в мае цинготных были десятки тысяч. Туберкулёз, сыпной тиф, дизентерия и инфекционный гепатит были настоящим бедствием, не только потому, что не существовало специфического лечения, голод приводил к нетипичному течению, тем не менее, смертность от инфекций была невысокой.

За всё время блокады в результате бомбёжек и артобстрелов от осколочных ранений пострадало 50 529 человек, из которых выжили 33 728. Средняя продолжительность лечения раненых - 28 дней, процент летальных исходов в хирургических госпиталях был низким, большинство раненых выздоравливало, максимум в 20% летальности был зафиксирован в первой половине 1942 года, что объяснялось большим количеством больных алиментарной дистрофией.

Возросло число бытовых и производственных травм за счёт привлечения к труду детей и подростков, засыпавших от усталости и из-за голодного обморока попадавших в работающие механизмы. Создавались местные санитарные части с широкой сетью медицинских пунктов и санитарных постов, на 200-300 трудармейцев выделяли санпост с сандружинницей, пост с медицинской сестрой обслуживал 500-600 человек, врачебный медицинский пункт - 1500-2100. Один санитарный врач должен был обслуживать до 3-4 тысяч тружеников тыла.

Хронические болезни никуда не делись, но стационарное лечение было доступно только в крайне тяжёлых случаях, что создало иллюзию резкого уменьшения, к примеру, ревматизма. В период блокады заметно реже встречались такие заболевания, как инфаркт миокарда, сахарный диабет, тиреотоксикоз, практически не отмечались аппендицит, холецистит, язвенная болезнь желудка. В результате истощения и отёков, язвы нижних конечностей были крайне обширными, с некрозами и инфицированием, нередко приводили к смерти.

В структуре заболеваемости 1942 -1945 гг. отмечен рост сердечно-сосудистых заболеваний, но увеличение числа больных в большей степени проявилось не в период наиболее сильного голода, а значительно позже. Во время блокады выявлялась тяжёлая стенокардия, возможно за счёт мобилизации внутренних ресурсов «на победу», лёгкие варианты не замечались. Но психические расстройства, наоборот, возросли, в 1942 году в двух действовавших психиатрических больницах находилось на лечении 7500 человек.

Весной 1942 года резко возросла остро развивающаяся форма гипертонической болезни, первыми её начали выявлять офтальмологи, с 1943 года был отмечен значительный рост госпитализаций. Сразу после окончания войны и 5 - 10 лет спустя кардиологи Волынский З. М. и Исаков И. И. обследовали 40 000 ленинградцев. Частота гипертонии у фронтовиков была выше в 2 - 3 раза, у переживших блокаду без дистрофии - в 1.5 раза, а после алиментарной дистрофии - в 4 раза.

За время блокады в результате 226 авианалетов и 342 артиллерийских обстрелов было утрачено почти 37 тысяч госпитальных коек, убиты 136 сотрудников, 791 - ранены и контужены.

Детские врачи в блокадном Ленинграде

В блокадном Ленинграде оставались около 400 тысяч детеи?. детские сады и ясли были настоящим спасением для маленьких ленинградев, а ученые бились над тем, чем кормить малышеи? в условиях блокады. За их жизнь и здоровье боролись ленинградские врачи и медсестры, побеждая антисанитарные условия осажденного города и постоянную нехватку медикаментов.

Голод и холод были самыми тяжкими испытаниями для ленинградцев. С началом суровои? осени в город при- шла алиментарная дистрофия, которая в первую очередь поражала детеи?. В марте 1942-го появились первые случаи заболевания цингои?, и число больных начало неудержимо расти. Тысячи ленинградцев погибали от не прекращающихся ни днем, ни ночью бомбежек и обстрелов. Среди пострадавших зачастую оказывались дети и подростки. Почти всегда травмы носили тяжелыи? осколочныи? характер. Недоедание, холод, бомбежки и постоянныи? страх провоцировали заболевания туберкулезом, психическими и инфекционными болезнями.

В воспоминаниях, изданных Международнои? ассоциациеи? общественных организации? блокадников города-героя Ленинграда, есть рассказ блокадницы В. Латышевои?. В феврале Варю Латышеву поместили в детскую больницу с диагнозом «цинга и дистрофия третьеи? степени». Десны кровоточили, ноги опухли... «На ноги можно было натянуть только огромные мужские валенки, а было мне тогда лет 13, - так она пишет в своих воспоминаниях. - В остальном я была похожа на скелет, обтянутыи? очень белои? кожеи?». Она была уверена, что усиленное питание, витамины и забота врачеи? спасут, но нет - резкии? переход на калории?ное питание вызвал дистрофическии? понос, которыи? только еще больше истощал организм. Девочка потеряла аппетит, и в тумбочке собралось много несъеденного хлеба. Его Варенька попросила отнести маме, которая давно не навещала дочку. А девочка все слабела - «вид был такои?, что дети, проходя мимо моеи? кровати, не стесняясь, говорили друг другу: «Эта скоро умрет». То же самое сказал врач и маме Вари, когда она добралась до больницы. «Когда мама пришла и увидела, что «труп» моргает глазами, поспешила сообщить об этом врачу», - пишет Варвара Афанасьевна. Тогда врачи предложили сделать переливание крови. Они предупредили, что эта операция может как спасти, так и вызвать мгновенную смерть. Чудо свершилось, и Варенька вскоре пошла на по- правку, начала заново учиться ходить.

Позже она написала стихи:

блокада ленинград медицинский заболевание

... мысль с тех пор ко мне запала,

Что я не даром спасена,

Что жизнь авансом мне дана,

Чтоб я трудиться не устала.

С началом блокады вся система здравоохранения подчинилась условиям вои?ны. При Ленгорздравотделе был образован Ученыи? совет с комитетами по изучению алиментарнои? дистрофии, авитаминозов, гипертоническои? болезни, аменореи. Госпитальныи? совет координировал работу всех лечебных учреждении? города. В сентябре 1942 года были введены должности главного терапевта города и старших терапевтов раи?онов. В поликлинике на консультациях круглосуточно находился дежурныи? медицинскии? персонал. Историю каждого детского доктора можно расценивать как подвиг, но никто не считал это тогда подвигом. Просто они не умели иначе.

Наталья Ивановна Ериносова, выпускница Педиатрическои? академии, работала в блокадном Ленинграде участковым врачом. Страшнои? зимои? 1941/1942 годов Наталья Ивановна продавала все, что было ценного в семье, чтобы купить хоть что-то съестное. Старинные карманные серебряные часы своего отца она обменяла на маленькии? мешочек (1 кг) пшена. Веснои? 1942 года она стригла ножницами траву на Марсовом поле, чтобы сварить подобие щеи?. Во время вои?ны она потеряла отца и брата... Ее воспоминания - это дети, которых она спасала, обходя замерзшие, разбитые подъезды, буквально ползая по страшным, загаженным и превращенным морозом в ледяную гору, темным и крутым лестницам старинных ленинградских здании?. Ее участок захватывал Мои?ку рядом с Зимним дворцом и тянулся к Марсову полю. Часто она находила маленькое еще живое тельце рядом с умершеи? матерью и потом, шатаясь от изнеможения, несла ребенка в больницу или ясли. И так изо дня в день.

Софья Зиновьевна Бадхан, детскии? врач, в начале вои?ны вывезла из Ленинграда три тысячи детеи? ясельного и детсадовского возраста, а после снятия блокады вернула их в роднои? город здоровыми и невредимыми. К началу Великои? Отечественнои? вои?ны Софья Зиновьевна была главным педиатром Фрунзенского раи?она Ленинграда и воспитывала двух дочереи?- подростков - Бетти и Машу. 22 июня грянула вои?на, а уже 29 июня приступили к эвакуации маленьких ленинградцев. Она началась с Фрунзенского раи?она и возглавила ее Софья Зиновьевна. «С тех пор мы маму не видели, - вспоминает Бетти. - Она забежала домои? в мое отсутствие и оставила записку с просьбои? собрать два узла самых необходимых для меня и Маши вещеи?. За нами должны были заехать». Ленинградских детеи? привезли в деревни Рыбинского раи?она Ярославскои? области. Не успели ребята устроиться, как началось стремительное наступление немецких вои?ск, была разбита железнодорожная станция. Было решено везти детеи? в интернат в Молотовскои? области (нынешнии? Пермскии? краи?). Бетти вспоминает: «Когда наш поезд ехал через мост, в небе появились бомбардировщики с чернои? свастикои? на крыльях. Они шли на бреющем полете. Было очень страшно. Всех нас уложили на пол. Малыши плакали. К счастью, поезд успел проскочить мост». Размещением детеи? на пароходах и их отправкои? руководила Софья Зиновьевна. В Городце прибывших детеи? отправляли на железнодорожную станцию, там селили в поезда. Путь от Рыбинска до интерната занял два месяца. Хрупкая на вид женщина металась между отделениями интерната, проходила в день до тридцати километров пешком, не давая себе покоя ни днем, ни ночью. Она самоотверженно выхаживала детеи?, предотвратила эпидемию кори, ходила с помощницами по деревням с жестяными бидонами и просила дать хоть немного молока маленьким ленинградцам. От всех желудочных расстрои?ств лечили растертым чесноком, залитым молоком. После снятия блокады Софья Зиновьевна снова приступила к работе главным педиатром Фрунзенского раи?она. Часто женщины, возвращавшиеся с фронта к разбитым домам, оставляли детеи? прямо в здании раи?онного отдела здравоохранения. Софья Зиновьевна давала путевку в жизнь каждому подкидышу.

Особенно тяжело пришлось будущим мамам и новорожденным и тем, кто, не жалея себя, трудился в родильных домах.

Большие фугасные бомбы, упавшие вблизи родильного дома No 6 на улице Маяковского, серьезно повредили здание. В коридорах нижнего этажа пришлось размещать рожениц, врачи работали при свете коптилок, вода в водопроводных трубах замерзла, вышла из строя канализация. Несмотря ни на что, в дни блокады роддом не прекращал работу ни на один день. Врачи и медсестры наряду с медицинским обслуживанием тащили на себе весь груз обеспечения жизнеспособности здании?. Уже в феврале 1942-го отделения второго этажа обогревали с помощью кирпичных печеи?-времянок, остеклили разбитые окна, частично восстановили водопровод и канализацию.

«Физическое развитие ленинградских доношенных одноплодных новорожденных за последние годы перед Великои? Отечественнои? вои?нои? было вполне удовлетворительно», - писал известныи? советскии? статистик Новосельскии?. Так, среднии? вес новорожденных обоего пола был 3378 г, среднии? рост - 50,6 см, средняя окружность груди - 33,5 см, средняя окружность головы - 34,6 см. Вои?на и блокада Ленинграда значительно ухудшили физическое развитие новорожденных. Особенно резко оно ухудшилось в 1942 году, когда среднии? вес новорожденных обоего пола понизился более чем на 600 г. В 1943-м начинается непрерывное улучшение физического развития ленинградских новорожденных, и уже в 1945-м малыши стали рождаться крепкими и здоровыми, как в довоенное время. Ленгорздравотдел издал приказ о запрете выписывать недоношенных детеи? домои?, и они могли оставаться в родильных домах до двух месяцев. Выписка недоношенных новорожденных проводилась в сопровождении медсестры, по возможности домои? они отвозились на машинах, при этом детеи? помещали в особые «чемоданы», обогреваемые грелками. Врачи, сестры, нянечки боролись за каждую жизнь, а ведь они тоже в полнои? мере тянули тяжкую лямку блокадника. Дети блокады, которые выжили и выросли, навсегда сохранили благодарность педиатрам блокадного Ленинграда - людям, которые сохранили им жизнь.

Использованная литература

1) http://www.pediatriya-spb.ru/gazeta/28-04-2011.pdf

2) Гладких П. Ф. Здравоохранение блокадного Ленинграда. - Л., 1985.

3) Гладких П. Ф. Здравоохранение и военная медицина в битве за Ленинград глазами историка и очевидцев. 1941-1944 гг. - СПб, 2007.

4) Гладких П. Ф., Локтев А. Е. Служба здоровья в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. - СПб, 2005.

5) Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект. - СПб. Академия военно-исторических наук, 2001.

6) Ковальчук В. М. Очерки истории Ленинграда. Т. 5. - Л., 1967.

7) Медики и блокада: взгляд сквозь годы. Книга II. - СПб, 1997.

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Развитие и источники изучения медицины на территории Белоруссии IX-XIII вв. Медицина Белоруссии в составе Великого княжества Литовского и Речи Посполитой (конец XIV в. - вторая половина XVIII в.). Эпидемии заразных болезней и меры борьбы с ними.

курсовая работа , добавлен 31.08.2011


Характерные черты Нового времени. Особенности развития анатомии, гистологии, эмбриологии, физиологии, экспериментальной медицины и патологии в Новое время. Методы физического обследования больного в начале XVIII в. Способы лечения оспы, чумы и холеры.

презентация , добавлен 08.06.2014


Основные направления развития древнерусской медицины, специфика данного процесса и основные факторы, повлиявшие на него. Виды медицинской помощи и правила ее оказания, используемые приемы и лекарства. Взгляды русичей на причины болезней, их обоснование.

презентация , добавлен 10.04.2013


История развития аромологии, медицины и фармации Древнего Египта. Мифология и древнеегипетская медицина. Узкие направления древнеегипетской медицины. Папирус Эберса XVI века до н.э. Значение медицины и фармации Древнего Египта в настоящее время.

курсовая работа , добавлен 21.04.2012


Роль врачей в Арабских Халифатах в сохранении ценного наследия медицины древнего мира. Влияние восточной средневековой медицины на развитие медицины у народов Западной Европы. Работы ученого Ар-Рази "Об оспе и кори", "Всеобъемлющая книга по медицине".

презентация , добавлен 16.11.2014


Основные периоды Арабского Халифата. Арабоязычная медицина и ее место в Средиземноморье. Развитие медицинских знаний. Лечение внутренних болезней. Энциклопедический труд "Вместилище медицины" Аль-Рази. Значение трудов Ибн Сины в философии и медицине.

презентация , добавлен 13.10.2013


Ислам – одна из мировых религий, ее роль в истории цивилизации. Отношение мусульман к медицине, взгляд на ислам с ее точки зрения. Книга короля медицины Ибн Сины как основа медицины в исламском мире и Европе. Научные достижения врачей-мусульман.

презентация , добавлен 02.12.2011


Рассмотрение причин возникновения доказательной медицины. Описание алгоритма использования принципов данной медицины как практики получения и применения научно-обоснованных результатов исследований. Ознакомление с центрами в Казахстане и в России.

презентация , добавлен 17.05.2015


Основные направления развития древнерусской медицины. Разновидности и методы медицинской помощи. Воззрения на причины болезней и способы их излечения, роль русской бани. Травы и драгоценные камни как народные средства, применяемые в лечении больных.

контрольная работа , добавлен 01.03.2010


История развития медицины от древнейших времен до наших дней, врачевание в Древней Греции. Учение Гиппократа и его значение в становлении классической медицины, наиболее известные его труды. Особенности и яркие представители Александрийской медицины.

Прошло 67 лет со дня снятия блокады Ленинграда, но внимание к ее истории не уменьшается. Выходят все новые и новые исследования, посвященные разным аспектам истории обороны города, но тема здравоохранения и санитарных последствий войны и блокады до сих пор не получила должного развития в трудах историков медицины. Сложилась традиция сводить последствия блокады к разрушению промышленности, городского хозяйства и культурных ценностей, традиционно не одобрялись попытки исследователей уточнить численность жертв блокады. Если раньше это происходило из-за запрета темы, то теперь связано с ее неразработанностью. В то же время мировая научная общественность, обеспокоенная угрозой возможных глобальных потрясений и бедствий, проявляет все больший интерес к опыту медиков Ленинграда. Сегодня задача ученых состоит в том, чтобы углубить изучение материала, который дала блокада города, и по возможности продолжить исследования санитарно-гигиенических последствий осады, как непосредственных, так и отдаленных во времени.

Деятельность медиков в блокадном Ленинграде помогла спасти жизни тысяч людей и приобрести опыт борьбы с голодом в чрезвычайных условиях. Было сделано так много, что неспециалисту в вопросах медицины трудно оценить результаты этой работы. Врачи одновременно лечили больных, когда те уже не могли сопротивляться болезням, и вели научные исследования: изучали типичные болезни военного времени, особенности заболеваний, характерных для мирного времени, патологию внутренних органов у раненых.

Кроме трудностей жизни в блокадном городе (голод, отсутствие тепла и электричества, воды, неработающая канализация, артиллерийские обстрелы и бомбежки) присутствовали и другие проблемы: многим больницам и клиникам научно-исследовательских институтов пришлось работать не по своему профилю, так как подавляющую часть пациентов составляли больные дистрофией. В январе 1942 г. число больных превысило «штатное число коек» и большую часть из них составляли люди, умиравшие от истощения. Опытным хирургам, отоларингологам, фтизиатрам, окулистам приходилось «переквалифицироваться» в терапевтов. Кроме этого, менялись и сами болезни: с одной стороны, истощенный голодом организм человека иначе реагировал на заболевания, привычные для мирного времени. Атипичное, неузнаваемое течение заболевания при катастрофической недостаточности лабораторных исследований ставило врачей в затруднительное положение и имело тяжелые последствия. С другой, - появились болезни, которые в условиях мирного времени встречались редко (цинга, скорбут, авитаминозы и т.п.) и только в период блокады получили значительное распространение. Также выросло число военных (обстрелы и бомбежки) и бытовых травм, наблюдались обширные некрозы кожи, язвы конечностей. Многие случаи язв были результатом истощения и отеков и проходили очень тяжело, имелись смертельные исходы. Часто люди, пережившие блокаду, упоминают об исчезновении целого ряда болезней. При этом они называют аппендицит, холецистит, язвенную болезнь желудка, ревматизм, малярию, иногда простудные заболевания. Ученые и практические врачи, работавшие в осажденном Ленинграде, отмечали, что в период блокады заметно реже встречались такие распространенные заболевания, как грудная жаба, инфаркт миокарда, сахарный диабет, базедова болезнь. Многие типичные сердечно-сосудистые заболевания мирного времени, например, ревматизм, стали встречаться значительно реже, другие, такие как остро развивающиеся формы гипертонической болезни, – наоборот, чаще.

Снижение в годы войны заболеваемости ревматизмом медики объясняли разными причинами. В частности, понижением «реактивности микроорганизма вследствие значительных и длительных нарушений питания» и атипичным, вялым течением болезни. Однако заводские врачи не могли полностью согласиться с мнением врачей-исследователей: они опирались на материалы, взятые из разных источников. Клиницисты «вычисляли свои показатели» по данным на больных, госпитализированных в клиниках и больницах. Но дело в том, что в период блокады все места в больницах были заняты больными алиментарной дистрофией. Попасть в стационар было трудно и, если туда брали, то только с очень тяжелой формой ревматизма, с острыми ревматическими атаками или нарушением сердечной деятельности. Поэтому процент больных ревматизмом, лечившихся в стационарах, был очень низок, что и приводило к искажению сведений. Что же касается данных сотен промышленных предприятий, на которых регистрировались «десятки тысяч больничных листков, полученных рабочими как в амбулаториях и поликлиниках, так в больницах и клиниках институтов Ленинграда», то согласно им, ревматизм как нозологическая форма болезни в годы войны не исчезал.

В структуре заболеваемости в период с 1942 по 1945 гг. наблюдался рост числа сердечно-сосудистых заболеваний. Но увеличение числа пациентов с этой патологией в большей степени проявилось не в период наиболее сильного голода, а значительно позднее. Сотрудник Ленинградского научно-исследовательского института гигиены труда и профзаболеваний И. Г. Липкович в 1946 г. писал в работе «Санитарные последствия войны в области гигиены труда»: «Когда решались судьба Родины и жизни самих ленинградцев, сознательный импульс позволил подавлять легкие нарушения функции нервной системы в части их внешнего проявления». Он подчеркивал, что в тяжелых условиях блокады человек был целеустремлен, его внимание сосредоточено на работе, где все его мысли, знания и энергия направлялись на скорейшее достижение победы. «Но как только фашизм был разгромлен, импульс, тормозящий проявления патологических нарушений со стороны нервной системы, исчез, и у части населения организм реагировал тяжелой реакцией нервной системы. То, что накапливалось исподволь <…> и незаметно в течение длительного периода, проявилось после победы».

Нервно-психическое, а также физическое перенапряжение, неизбежно сопутствующее войнам, способствовало развитию функциональных болезней сердца, которые в разное время и во многих странах были описаны под названиями «возбужденное сердце солдата», «синдром усилия», «синдром эмо­ций», «невроз сердца» и служили причиной увольнения из армии десятков тысяч людей. Однако Н. А. Куршаков (1944) не обнаружил этого заболевания у солдат Советской Армии, а при проведении Т. С. Истамановой углубленной разработки историй болезней нейро-циркуляторная астения была выявлена лишь в 3,8% всех случаев сердечно-сосудистых заболеваний в действующей армии, что, по мнению автора, было обусловлено высоким боевым духом и хорошей физической подготовкой солдат.

В то же время, несомненно, возросла заболеваемость облитерирующим тромбангиитом, что, по мнению М. И. Хвиливицкой, было обусловлено совокупным воздействием перенапряжения, охлаждения и курения.

Наблюдения военных лет подчеркнули роль хронических легочных заболеваний как причины недостаточности кровообращения («легочное сердце»), привлекли внимание к разработке этой важной проблемы кардиологии и подтвердили наличие тесной функциональной связи аппаратов дыхания и кровообращения, на что указывал Г. Ф. Ланг. Данные клинического наблюдения, электрокардиографического и рентгенологического исследования привели А. Г. Дембо к выводу, что в основе недостаточности кровообращения лежат дистрофические изменения гипертрофированного, а иногда и неуспевшего гипертрофироваться миокарда. Эта проблема была всесторонне обсуждена на XIII Всесоюзном съезде терапевтов в 1947 г. На съезде было отмечено, что проведенные в годы войны исследования советских терапевтов внесли ценный вклад в кардиологию, которая в 60-е годы организационно оформилась в качестве научной клинической дисциплины. Следует отметить, что терапевты в это время пользовались главным образом номенклатурой и классификацией болезней аппарата кровообращения, разработанной Г. Ф. Лангом и принятой XII Всесоюзным съездом терапевтов, что позволяло сопоставлять материалы.

Но особое место среди заболеваний блокадного времени заняла гипертония. В тяжелых условиях весны 1942 г. первые сигналы тревоги подали окулисты, затем медикам почти всех специальностей пришлось в повседневной практике сталкиваться с этой проблемой. Учеными, в частности, М. В. Черноруцким, был отмечен значительный рост, начиная с 1943 г., госпитализаций в связи с гипертонической болезнью. Сотрудники клиники Г. Ф. Ланга, работавшие на фронте во время войны – Б. В. Ильинский, И. С. Канфор, обнаружили, что частота гипертензии у бойцов и офицеров прифронтовой полосы была в 2 раза более высокой, чем у бойцов и офицеров тыловых частей. Ученые З. М. Волынский, И. И. Исаков обследовали сразу после окончания войны и еще через 5 – 10 лет более 40 000 жителей города. Оказалось, что у лиц, вернувшихся с фронта, частота гипертензий превышает таковую в контроле в 2 – 3 раза; у переживших блокаду, но не страдавших алиментарной дистрофией – в 1.5 раза; а у лиц, перенесших дистрофию, – в 4 раза. Таким образом, и психоэмоциональный фактор, и дистрофия сыграли центральную роль в беспрецедентном росте гипертонии в Ленинграде.

Этот факт стал подтверждением нейрогенной теории происхождения гипертонической болезни Г. Ф. Ланга, сформулированной им еще до войны. На основе детального анализа клинических, патологоанатомических и гистологических данных ученый убедительно доказывал первичность функциональных нарушений в механизмах развития гипертонической болезни, отмечая, что морфологические изменения появляются позднее. Основным этиологическим фактором гипертонической болезни он считал повторные острые или длительные перенапряжения нервно-эмоциональной сферы отрицательными и неотреагированными эмоциями, которые способны вызвать нарушения функции высших нервных регуляторов артериального давления в коре и подкорковых центрах головного мозга со склонностью к повышению возбудимости этих центров и, соответственно, к усилению прессорных сосудистых реакций.

Итак, мы очень коротко и в самой общей форме рассказали о трудностях, которые стояли перед медицинскими работниками в осажденном Ленинграде. Преодоление этих трудностей в борьбе за жизнь ленинградцев требовало и от медиков-исследователей, и от врачей-практиков колоссального напряжения сил. В современных условиях задача изучения медицинского аспекта блокады стоит в первых рядах проблем, ожидающих глубокого исследования. В этой связи следует отметить, что в стенах ФГУ «ФЦСКЭ им. В. А. Алмазова» ведется подобная работа: продолжается изучение «ленинградской блокадной гипертонии»; совместно с Князь-Владимирским собором ведется поиск информации о погибших в годы блокады врачах, наших земляках.

71-й годовщине победы в Великой Отечественной войне посвящается

Прошли годы и десятилетия со дня окончания Великой Отечественной войны. Обращая взгляд на те тяжелые и героические годы, отчетливо понимаешь, что Великая победа явилась, с одной стороны, итогом единого общенационального подвига, с другой стороны, складывалась, как мозаика, из ежедневного добросовестного труда каждого человека в соответствии с профессиональным и воинским долгом. Это труд и подвиг военных на полях сражений, специалистов, работавших в тылу для обеспечения армии, людей всех возрастов и профессий, направивших свои силы и возможности как на борьбу с врагом, так и на сохранение здоровья и жизнедеятельности народа, попавшего в экстремальные условия жизни военного времени. Известно, что в такие периоды одной из наиболее уязвимых категорий населения являются дети, и охрана их здоровья и жизни стала первоочередной задачей врачей-педиатров в годы Великой Отечественной войны.

Несомненно, к одной из наиболее героических страниц истории отечественной педиатрии следует отнести работу педиатров в дни блокады Ленинграда. Экстремальные условия, в которых неожиданно и не прогнозируемо оказались обычные люди — жители героического города всех возрастов, включая грудных, недоношенных, хронически больных детей, а также медицинские работники — педиатры, организаторы здравоохранения, медицинские сестры и проч., бросили тем и другим, казалось, непреодолимый вызов, основной смысл которого заключался, по сути, в решении единственного вопроса: «Возможно ли выжить и сохранить совместимые с жизнью условия существования для наиболее уязвимых групп населения — детей?» И теперь, когда годы блокады превратились для нас в героическое прошлое города Ленинграда-Петербурга, совершенно очевидно, что медицинские работники бесстрашно приняли этот вызов, объединив интеллектуальные, душевные, физические силы и выстроив, возможно, самый прочный в годы войны рубеж, защитивший многие детские жизни от смерти вследствие голода, холода и инфекционных болезней. Глубокое изучение и понимание работы педиатрической службы того периода чрезвычайно важно с нескольких позиций. Так, практическая помощь детям оказывалась педиатрами и другими медицинскими работниками в условиях высокой кадровой укомплектованности детских лечебных учреждений, работа которых была организационно перестроена для оптимизации ее результатов в изменившихся условиях военного времени. Руководителями и идеологами педиатрической помощи были профессора и преподаватели Ленинградского педиатрического института, которые, наряду с непосредственным участием в лечебном процессе, проводили анализ состояния здоровья и заболеваемости детей, научные исследования в области диететики, защиты от инфекций, возможностей физиологического развития детей в изменившихся условиях жизни. Также постоянно осуществлялось обучение и повышение уровня знаний молодых специалистов. Таким образом, учеными и врачами блокадного Ленинграда была проведена огромная работа клинического, организационного, научно-исследовательского, обучающего характера. Результаты ее позволили сохранить жизнь и обеспечить развитие большому количеству детей, а также составили уникальный опыт работы педиатрической службы в экстремальных условиях. Этот опыт, несомненно, является данью памяти героическим людям, боровшихся за детские жизни в годы войны. Но также данный опыт является важным научно-практическим наследием, анализ которого должен стать основой «экстремальной педиатрии». В данной публикации описаны наиболее важные, по мнению автора, аспекты оказания помощи детям в годы блокады с отдельным акцентом на организации питания, так как известно, что голод и алиментарная дистрофия были главными жизнеугрожающими факторами того периода.

Опыт оказания помощи детям всех возрастов единым педиатром

В годы блокады была проведена разумная реорганизация педиатрической службы, что было продиктовано изменившимися условиями жизни населения. Так, в 1942 г. было принято решение об обслуживании всего детского населения в возрасте от 0 до 16 лет единым педиатром. Предпосылками к этому решению послужили следующие моменты: эвакуация детского населения резко снизила плотность населения на участках, увеличив их пространственно; семьи требовали единого обслуживания, единой глубокой заботы, равно как метод консультативной работы — профилактический патронаж — необходимо было внедрить и в работу со старшим детством. Таким образом, детские консультации, ранее обслуживавшие детей раннего возраста, были объединены с детскими поликлиниками. На подготовительном этапе чрезвычайно важно было решение вопроса теоретической подготовки кадров как врачебного, так и среднего медперсонала к работе с детьми грудного возраста (уход за новорожденным, диететика грудного ребенка, особенности заболеваний детей первого года жизни). Вторым моментом подготовительной работы явилась общая поквартирная перепись детского населения силами патронажных сестер для выявления истинного количества проживающих детей, учета посещаемости ими детских учреждений, распределения их по профилю участков. Объединенные детские консультации-поликлиники вели приемы неорганизованных детей всех возрастов (от 0 до 16 лет), руководили медицинской работой в организованных детских коллективах (ясли, детские сады, школы, ФЗУ, детдома), имели связь с женскими консультациями и родильными домами, предприятиями района, на которых работали подростки-рабочие. Таким образом, в результате перехода на обслуживание «единым педиатром» повысилось качество как профилактической, так и лечебной работы . Участковые педиатры осуществляли преемственность в наблюдении за детьми всех возрастов, имели информацию о вновь родившихся младенцах, состоянии здоровья детей организованных коллективов, осуществляли диспансерное наблюдение за работающими на предприятиях подростками. Последнее еще более важно с той точки зрения, что подростковый период ассоциирован со значительной гормональной перестройкой, повышением потребности в пластических и энергетических ресурсах. Чрезвычайно важной задачей являлось обеспечение завершения функциональной зрелости и формирование репродуктивных возможностей организма подростков . Особым разделом работы всегда являлась организация детского питания, причем на получение молочных продуктов в соответствии с рецептом к молочным кухням прикреплялись не только младенцы, но и все дети старшего возраста. Более того, по решению специальной отборочной комиссии консультации/детской поликлиники дети 3-16 лет направлялись в столовые усиленного питания, где находились под постоянным наблюдением врача. Медицинский персонал был прикреплен к столовым на полный рабочий день, и в его обязанности входил не только глубокий контроль за качеством и количеством получаемой детьми продукции, но и регулярные, дважды в месяц, осмотры с оценкой здоровья и изменения веса детей, лабораторными анализами, включая оценку уровня гемоглобина и др. Врачи столовой проводили также все необходимые противоэпидемические мероприятия. Таким образом, задачи объединенной консультации-поликлиники имели чрезвычайно широкий диапазон, начиная от антенатальной охраны и охватывая все детские контингенты. Особое значение работы по системе «единого педиатра» имел тот факт, что на основании информации обо всех проживающих детях на участках удавалось свое-временно выявлять и снабжать молочными продуктами и дополнительным питанием детей старших возрастных групп. В целом же такие объединенные консультации-поликлиники стали центрами, организующими и объединяющими все медицинское и профилактическое обслуживание населения в возрасте от 0 до 16 лет, включая руководство медицинской помощью во всех детских учреждениях района.

Алиментарная дистрофия у детей

Жизнь в Ленинграде в условиях блокады, сопровождавшаяся постоянным недоеданием, длительным охлаждением, физическим и психическим утомлением, неизбежно должна была отразиться на здоровье и развитии детей, оставшихся в городе. По свидетельству профессора А. Ф. Тура, с конца 1941 г. главную массу больных, проходивших через детские клиники и поликлиники, составляли дети с явлениями алиментарной дистрофии разной степени тяжести. Голодание, грубо нарушающее все функции организма в любом возрасте, особенно гибельно отражается на здоровье ребенка, так как для детей питание является одним из основных факторов, обеспечивающих возможность нормального течения процессов прогрессивного порядка — роста, физического и психического развития. Хронические расстройства питания являются хорошо известной патологией детского возраста, которой посвящены главы учения о больном ребенке раннего возраста. В основе алиментарной дистрофии, независимо от этиологического фактора, всегда лежит эндогенное или экзогенное голодание. Описание клинической картины больного алиментарной дистрофией было образно дано профессором А. Ф. Туром, имевшим большой опыт наблюдения и лечения данной патологии. «Клиническая картина хорошо выраженной алиментарной дистрофии у детей довольно своеобразна. Больные вялы, лежат, съежившись и закрывшись с головой одеялом; иногда они апатичны и безразлично относятся ко всему окружающему, в других случаях они раздражительны, капризны и не позволяют себя исследовать; обычно жалуются на чувство холода и голода и никак не могут согреться и насытиться. В очень тяжелых случаях аппетит исчезает, дети отказываются от еды; сравнительно часто является потребность в соленой или кислой пище, гораздо реже — вкусовые извращения. Кожа сухая, бледная, нередко шелушится; наличие геморрагических явлений указывает на недостаточное поступление витамина С, явления дерматита или пигментации кожи кистей, стоп и шеи говорят о пеллагре. Слизистые — бледные, несколько суховаты, часто — явления стоматита или гингивита (скорбут); у детей без зубов слизистая полости рта, как правило, не страдает. Отеки — почти постоянный симптом в клинической картине алиментарной дистрофии. Степень отечности — весьма различна, от небольшой одутловатости до резко выраженных тотальных отеков (анасарка); последовательность — сперва лицо и стопы, позже — голени, кисти рук, туловище. Отек мягкий, безболезненный, легко перемещающийся с переменой положения больным. Часты гидроперикард, асцит. Легкие и средней тяжести отеки проходят иногда очень быстро при улучшении питания, тяжелые отеки могут держаться очень долго даже при значительном улучшении общего состояния больного. Степень отечности не является существенным показателем тяжести состояния и не предопределяет исход заболевания. Быстрое исчезновение сильных отеков — признак прогностически неблагоприятный. Затянувшиеся поносы, как правило, усиливают отеки или способствуют их выявлению в безотечных случаях. Атрофия мышц — один из наиболее ранних и постоянных симптомов в клинике голодания детей. Это проявляется слабостью в ногах, быстрой утомляемостью при движении, причем атрофия мышц сглаживается значительно медленнее, чем повышается вес и улучшается общее состояние ребенка при восстановлении питания. У старших детей сравнительно часты внутримышечные кровоизлияния (авитаминоз С), у детей первых лет жизни они сравнительно редки. Сравнительно часто наблюдаемые контрактуры нижних конечностей (ребенок ходит на носках) являются симптомом авитаминоза группы В. Большинство детей жалуется на боли в костях голени, часто усиливающиеся к ночи. При дистрофии часты осложнения со стороны органов дыхания — бронхиты, бронхопневмонии, обострение туберкулезного процесса. Заметно поражается сердечно-сосудистая система: перкуторные границы сердца обычно остаются в пределах нормы или бывают даже несколько уменьшены; последнее наблюдается особенно часто у детей, страдающих поносами, сильно истощенных детей раннего возраста. Значительно реже приходится наблюдать увеличение сердечной тупости. Тоны сердца глухи, нередко выслушиваются функциональные шумы. Пульс у детей раннего возраста чаще учащен, у более старших детей — умеренная брадикардия. Характерной является лабильность пульса с частой сменой бради- и тахикардии. Кровяное давление понижено. Со стороны периферической крови — умеренная гипохромная анемия; во многих случаях истинная олигемия маскируется сгущением крови. Сравнительно редко анемия достигает тяжелых степеней и по данным пункции костного мозга приближается к апластической. Всегда — анизоцитоз и полихромазия, сравнительно редко — пойкилоцитоз. Число белых кровяных телец уменьшено, почти всегда — относительный лимфоцитоз, абсолютная и относительная нейтропения. Надо отметить крайнюю неустойчивость лейкоцитарной формулы у детей-дистрофиков. При алиментарных дистрофиях у детей резко нарушается функция желудочно-кишечного тракта. Очень часто приходится наблюдать поносы; в одних случаях они носят характер энтерита, в других — колита, чаще следует говорить об энтероколите. Живот умеренно вздут, стенки живота иногда сильно напряжены. Боли в животе редки, острый живот приходится исключать в редких случаях. Со стороны желудочного содержимого — снижение общей кислотности и снижение силы ферментов. В испражнениях — почти всегда слизь, реже — кровь. Бактериологическое исследование испражнений в громадном большинстве случаев давало отрицательные данные в отношении бактерий дизентерийной и паратифозной группы. Со стороны мочевой системы следует отметить поллаки-урию и никтурию. Истинная полиурия бывает лишь в период спадения отеков. Сравнительно часто альбуминурия, достаточно быстро и бесследно проходящая. Почти всегда нарушение выведения хлоридов, в нескольких тяжелых случаях пришлось наблюдать картину несахарного диабета. У детей с алиментарной дистрофией сильно страдает эндокринно-вегетативная система, что дает право говорить о плюригландулярном синдроме в клинической картине алиментарной дистрофии у детей (гипотиреоз, гипофункция надпочечников, гипогонадизм). Температура тела — нормальна или понижена; в некоторых случаях приходилось наблюдать повышения температуры, для объяснения которых в клиническом статусе больных не удалось найти достаточно данных. Из изложенного видно, насколько полиморфна клиническая картина алиментарной дистрофии у детей. В ней тесно переплетаются и не всегда поддаются дифференцированию симптомы просто истощения, авитаминозов, влияния характера питания, случайных инфекций, сопутствующих заболеваний, возраста и конституциональных особенностей ребенка». Такое описание клинической картины алиментарной дистрофии, основанное на большом опыте и внимательном наблюдении за детьми с данной патологией, было составлено профессорами А. Ф. Туром и А. Б. Воловиком (рис. 1).

Осознавая, таким образом, всю глубину и тяжесть последствий голодания в детском возрасте, следовало как можно быстрее и эффективнее найти ответ на вопрос: «Каким образом возможно организовать питание детей всех возрастов, чтобы в условиях резкого ограничения поступления и запасов пищевых продуктов в осажденном городе максимально обеспечить потребности растущего организма в калораже и основных ингредиентах?» Ответ на этот, на первый взгляд, неразрешимый вопрос был блестяще найден группой ученых, возглавляемых профессором А. Ф. Туром, и практиков, возглавляемых заведующей молочно-пищевой станцией Ленинградского педиатрического института доктором С. И. Поляковой.

Работа молочных станций в условиях недостаточного снабжения продуктами

Данный раздел следует начать с того, что в период Отечественной войны и блокады города молочно-пищевая станция Ленинградского педиатрического института ни на один день не прекращала своей деятельности, невзирая на возникшие в связи с блокадой большие трудности в работе (перерывы в подаче воды, нарушение нормальной работы котельного и парового хозяйства, неполный, необычный ассортимент сырья, затруднения с транспортом); все прикрепленные к станции точки и контингенты детей удовлетворялись полностью всеми видами смесей. Молочной станции пришлось в первую очередь задуматься и поработать над тем, как готовить смеси из имеющихся продуктов, не снижая качества в отношении пищевой ценности, т. е. содержания белков, жиров, углеводов, их калорийности и соответствующих вкусовых качеств. Для решения поставленных задач сотрудниками станции был проделан ряд опытных варок в лабораторной обстановке. Кроме того, учитывая дефицитность некоторых видов сырья, все дети в возрасте до 3 лет были разбиты на три группы: от 0 до 5 мес, от 5 мес до 1 года и от 1 года до 3 лет. Такая дифференцировка дала возможность для самого раннего возраста выделить манную крупу для приготовления 5% каши на наиболее полноценных сортах молока. При низком процентном содержании жиров в молоке к каше добавляли 10% сливки. Количество поступающего на станцию молока зачастую определяло и технологический процесс приготовления каши. При достаточном поступлении молока каши готовились на цельном молоке. При перебоях в снабжении молоком калорийность каши покрывалась в основном за счет добавления масла. Вопрос, чем может быть заменено коровье молоко для приготовления детского питания, стоял достаточно серьезно. Особенно остро дефицит коровьего молока ощущался в зимние месяцы 1941/1942 гг., когда лактационная способность матерей упала до минимума и почти все грудные дети находились на искусственном вскармливании. Исполком Ленгорсовета оказывал всяческую поддержку, были использованы имевшиеся в Ленинграде запасы сухого молока, сгущенного коровьего молока; также в диететике детей широко применялось соевое молоко. Сотрудники Первого молокозавода настойчиво добивались и достигли улучшения качества выпускаемого соевого молока, а сотрудники Ленинградского педиатрического института (профессора Тур, Лукьянчикова, доктор Полякова) разработали вопросы рационального применения соевого молока, в частности, рецепты для приготовления из соевого молока и сгущенного коровьего молока лечебных смесей: пахтанья, белкового молока, простокваши, кефира, жирных смесей. При изготовлении смесей часто приходилось одну и ту же смесь приготавливать из нескольких видов молока — соевого, сладкого, солодового, восстановленного. Так, например, смесь «белковое молоко» готовили следующим образом: творог, входящий в состав смеси, готовили из соевого молока, все же остальные составные части — обезжиренное молоко (пахтанье) — из сладкого или восстановленного молока. Для пахтанья обезжиренное молоко готовили, в свою очередь, из сладкого, прибавляя к нему частично восстановленное. Практика показала, что при изготовлении разных видов простокваши (простой, ацидофильной и болгарской) из сладкого молока культуры для заквашивания расходуется вдвое больше, так как сладкое молоко содержит большее количество углеводов, депрессивно действующих на рост молочнокислого стрептококка. Также наблюдения показали, что для приготовления кальциевого творога из сладкого молока требуется хлористого кальция меньше, чем при изготовлении из натурального молока, а именно — 0,7% вместо 1%, а для соевого и восстановленного — 1,5%. В технологии приготовления отваров и смесей были применены некоторые рационализаторские мероприятия. Так, смесь № 2 стали готовить из сладкого или восстановленного молока без добавления сои и солодового молока и обеспечивать этой смесью детей первого полугодия жизни, недоношенных и тяжелобольных детей. В то же время смесь № 3 готовили комбинированно: часть отвара, часть сладкого и часть соевого (или солодового) молока, добавляя восстановленное молоко или сливки. Неоднократные проверки ингредиентов и калорийности физиологических смесей в лаборатории показали, что по своему содержанию они почти приближаются к норме довоенного времени. Таким образом, детей первого полугодия жизни старались вскармливать смесями без добавления либо с невысоким содержанием соевого молока, в то время как дети старше года получали восстановленное коровье молоко либо обогащенное им солодовое (соевое) молоко, а также удовлетворительный по вкусовым качествам соевый кефир. При изготовлении смесей учитывались вкусы детей и их отношение к предлагаемой продукции. Так, стремясь улучшить вкусовые качества продукции, взамен соевого кефира, от которого часто отказывались дети, была разработана рецептура «твориса», который изготавливался на основе кефира: шоколад — 20 г, концентрированный рис — 40 г, творог из кефира — 40 г, сахара — 10 г, сыворотка из сладкого молока — 20 г. Из 1 л кефира получали 330 г твориса.

Таким образом, путем обеспечения дифференцированными смесями в разных возрастных группах, разработки опытным путем эквивалентных по калорийности и ингредиентам смесей, применения соевого и солодового молока в старших возрастных группах детей, улучшения вкусовых качеств молочной продукции, а также непрерывной самоотверженной работы всех сотрудников молочно-пищевой станции была выполнена основная цель — поддержание питания детей на определенном качественном, почти довоенном уровне. Масштаб работы молочной станции периода блокады может быть охарактеризован некоторыми статистическими данными: за время войны было отпущено 487 132 порции всякой продукции. По сравнению с довоенным периодом: если до войны смесь № 3 готовили 90-100 л/сутки, то во время войны ее готовили 1500 л/сутки; каши готовили в довоенное время 30-40 л/сутки, во время войны до 500 л/сутки. Свой опыт сотрудники молочной станции активно и систематически передавали другим лечебным учреждениям, обучая диетлаборантов молочных кухонь и врачей, обслуживающих ясельные учреждения города.

Принципы лечебного питания при алиментарной дистрофии

Не подвергается сомнению факт, что основным и решающим методом лечения алиментарной дистрофии у детей является правильная диета, строго индивидуализируемая в зависимости от возраста ребенка, степени его истощения, характера голодания, сопутствующих заболеваний и осложнений. Мы приводим некоторые рекомендации, сделанные профессором А. Ф. Туром на основании собственного опыта лечения детей с алиментарной дистрофией. На старте назначения лечебного питания рекомендуется оценивать толерантность к пищевой нагрузке. Особенно это важно при лечении тяжелой дистрофии III степени. Так, при лечении алиментарной дистрофии III степени, но без значительных отеков и поносов в течение первых 2-3 дней следует назначать ограниченную диету, легко усваиваемую, механически и химически щадящую, главным образом жидкую и полужидкую. Приемы пищи частые, 5-6 раз и чаще. В первые дни лечения, пока не выяснена выносливость больного к белкам и жирам, нельзя допускать перегрузки этими ингредиентами; количество углеводов при этом может быть достаточно велико. Назначались из расчета на 1 кг массы больного белков 1,0-1,5 г, жиров не более 1,5 г, углеводов 10-12 г. С первых дней лечения пища должна содержать достаточное количество витаминов. С этой целью больным назначались настой хвои, рыбий жир, концентраты витаминов даже в отсутствии явных признаков гиповитаминоза. Через 1-2-3 дня, если больной хорошо справлялся с такой ограниченной диетой, осуществлялся перевод на полноценное питание: на 1 кг веса до 2,0-2,5 г белков, столько же жиров и 12-14 г углеводов. Этот вариант диеты не должен обеспечивать механическое щажение кишечника. Учитывая некоторую капризность аппетита детей-дистрофиков, рекомендовалось ведение в рацион селедки, кильки, воблы и проч. Детям менее истощенным (I-II степень дистрофии) эту диету можно назначать с 1-го дня лечения. Если через 8-12 дней вес ребенка не начинал регулярно нарастать, то рекомендовалось назначение усиленной диеты, богатой полноценными белками и жирами. Эта диета содержала до 4,0-4,5 г белков, около 4,5-5,0 г жиров и 12,0-15,0 г углеводов на 1 кг веса. Калорийный коэффициент при такой диете составлял 100-200 ккал и более на 1 кг веса. Диета обогащалась витаминами и минеральными солями. При дистрофии с отеками, но без поносов рекомендовалась такая же диета, так как сухоядение и бессолевая диета излишни и могут быть вредны. Некоторое ограничение жидкости и соли рекомендовалось лишь при очень выраженных отеках. При этом А. Ф. Тур отдельно подчеркивал, что наличие в моче умеренного количества белка и лейкоцитов не должно являться основанием к ограничению животных белков в рационе. При поносах у детей-дистрофиков требовалась строгая индивидуальная диетотерапия. В первые дни лечения назначали пищевой режим, показанный при острых гастритах и гастроэнтеритах. Через несколько дней, не дожидаясь резкого улучшения или полного исчезновения диспептического синдрома, дети постепенно переводились на достаточно полноценное питание за счет увеличения количества белков, жиров и углеводов, свободных от значительного количества клетчатки и других грубых остатков. При поносах особое внимание обращалось на восстановление гипо- и авитаминозов. Кроме диетического питания, в терапии алиментарной дистрофии являлось крайне важным создание физического и психического покоя, согревание больного и постоянное поддержание температурного режима; рекомендовали также горячую пищу, разрешалось назначение детям черного кофе и вина .

Свидетельства медицинских работников — очевидцев, принимавших участие в спасении жизней детей блокадного Ленинграда

Погружаясь в исследование дошедших до настоящего времени исторических свидетельств тех лет, понимаешь, что деятельность и действия как медицинских работников, так и остальных людей, заботившихся о сохранении здоровья и жизней детей блокадного Ленинграда, несомненно, выходили за пределы человеческих возможностей в обычных условиях существования мирного времени. Однако является очевидным факт, что невероятные трудности и нечеловеческие испытания сплотили ряды педиатров, обнаружив, возможно, ранее неведомые им самим физические, личностные, характерологические качества и свойства, направленные на выполнение профессионального долга и сделавшие их несгибаемыми на этом трудном и долгом пути. Одним из первых возобновило в Ленинграде свои заседания Общество детских врачей, возглавляемое профессорами Ю. А. Меделевой и А. Ф. Туром. Заседания общества проходили еженедельно, интерес к ним был велик, и аудитория всегда была заполнена. В работе общества принимали активное участие профессора А. Б. Воловик, А. Н. Антонов и многие другие. Детская сеть была полностью укомплектована кадрами, но наличие большого количества молодых врачей и сестер требовало непрерывной работы по повышению их квалификации. В 1942 г. в условиях недостаточного питания, нетопленных аудиторий, частых артобстрелов Педиатрический медицинский институт организовал курсы повышения квалификации молодых врачей. Чтобы судить об обстановке, в которой проходили занятия, следует упомянуть о таких свидетельствах очевидцев: одну из своих лекций профессору Данилевичу пришлось завершить в темной траншее, куда курсанты перешли на время воздушной тревоги и где они с большим вниманием продолжали слушать профессора. По свидетельству заместителя заведующего Ленинградского горздравотдела по охране детства доцента С. И. Волчок, в суровую зиму 1941/1942 гг. «число ребят, оставляемых матерями в детских яслях и садах на круглые сутки, достигало 70%. Персонал яслей и домов малюток работал столь самоотверженно, что порою можно было забыть, что мы живем в блокадном Ленинграде. В помещениях яслей было тепло, чисто и уютно. Добавочные трудности преодолевал персонал молочных кухонь. Из-за недостатка бензина молоко не могло быть своевременно завезено на молочные кухни, и приходилось доставлять его на салазках или тележках; недостаток топлива, электроэнергии, воды и посуды создавали огромные трудности с кипячением молока и приготовлением молочных смесей. Но работники молочных кухонь преодолевали и эти трудности: они сами привозили воду, обеспечивали кухни топливом, разбирая предназначенные на слом деревянные дома; сами же привозили это топливо; сами доставляли продукты с баз и в результате добились того, что молочные кухни работали бесперебойно» (рис. 2 (А, Б)).

Уникальный опыт организации работы отделений физиологического стационара для детей раннего возраста и отделения для недоношенных детей клиники Педиатрического медицинского института в условиях войны и блокады был описан и проанализирован профессором А. Ф. Туром. Так, в связи с участившимися воздушными налетами с 20 ноября 1941 г. почти на полгода дети отделений раннего возраста были переведены в бомбо-убежище на постоянное пребывание. «Условия бомбоубежища заставляли желать много лучшего: на ребенка приходилось около 1,8 кв. м поверхности пола и приблизительно 3,4 куб. м объема помещения; единственное закрывающееся окно-лаз можно было использовать лишь для проветривания помещения в те дни, когда на улице было не очень холодно и детей выносили на прогулку. Температуру воздуха удавалось поддерживать в пределах 12-15 градусов. Сравнительно быстро начала развиваться сырость. К этому следует добавить, что не было отдельной горшечной, не было водопровода и достаточного количества теплой воды, и нечего было думать об использовании какой-либо дополнительной манежной площади в часы бодрствования детей. Однако, работая в таких условиях, мы поставили себе задачу не только сохранить жизнь и здоровье детей, но и добиться возможно нормального физического и психомоторного их развития», — писал профессор А. Ф. Тур в своих воспоминаниях. Для реализации поставленной цели проводился комплекс мероприятий, упоминание о которых представляет несомненный интерес. Так, была увеличена общая суточная продолжительность сна на 1-1,5 часа, что обеспечивало экономию расхода энергии. Дети старшей группы были переведены на режим с одним дневным сном, в то время как младшая группа всю зиму и весну провела на режиме трех дневных снов длительностью по 2 часа с 2-часовыми промежутками бодрствования после каждого кормления. Отсутствие манежной и прогулочной площади, затруднявшее нормальную организацию бодрствования детей, заставило широко использовать вкладные доски-манежи. В такую кровать-манеж помещалось 2-3 ребенка, с которыми и организовывались занятия. Не прекращалось систематическое применение массажа и гимнастики. Суровая зима 1941 г. затрудняла возможности прогулок детей, а проветривание было опасно из-за риска простудить ослабленных детей. Заслуживает глубокого уважения тщательный анализ режима детей. Так, профессор А. Ф. Тур приводит данные, что за весь период с 20 ноября 1941 г. по 1 апреля 1942 г. дети гуляли 65 дней, спали при открытом окне 26 дней и оставались без прогулки и спали при закрытом окне 41 день; с апреля дети гуляли ежедневно. Для обеспечения возможности правильного психического и моторного развития в темном бомбоубежище дети старшей группы были переведены на длительное бодрствование в промежуток между 15 и 19 часами, когда в бомбоубежище бывал свет и возможно проведение занятий. Громадное значение имело питание детей. По свидетельству профессора А. Ф. Тура, в октябре и ноябре 1941 г. питание детей мало отличалось от обычной в отделении грудного возраста диеты; в декабре дети стали получать меньше овощей, редко давали рис, преобладала овсяная каша. Со второй половины декабря в меню детей пришлось включить черный хлеб и хлебные запеканки; качество хлеба оставляло желать лучшего. Меню становилось все более однообразным, преобладали мучная ржаная каша, черный хлеб и хлебные запеканки. В этот период дети старшей группы почти не получали цельного молока; каша, чаще всего гречневая, готовилась на воде, добавлялось масло и сахар, а вечером дети получали соевое молоко или смесь № 2. Приблизительно со второй половины февраля улучшилось снабжение молоком, что позволило назначать хоть 1-2 раза в день какую-либо молочную смесь и детям старшей возрастной группы. В марте значительно улучшилось снабжение продуктами, увеличился отпуск масла, временами бывали сыр и яйца, дети регулярно начали получать белый хлеб, чаще бывало мясо. В течение всего этого тяжелого периода дети регулярно получали витаминные соки летне-осенней заготовки сотрудниками педиатрического института. Была ли достигнута поставленная цель? Вот как ответил на этот вопрос профессор А. Ф. Тур в своих научных публикациях: «Из 27 детей, переведенных в бомбоубежище, пятеро умерли вследствие присоединения инфекционных заболеваний, одного забрала мать, а оставшиеся дети в количестве 21 были здоровы; 16 из них вполне могли быть отнесены к эйтрофикам; у четырех детей имела место очень легкая гипотрофия и у одного ребенка была гипотрофия II степени. Детальный анализ особенностей развития каждого ребенка показал, что вес и длина тела нарастали регулярно все время, однако оценка периметров и антропометрических индексов свидетельствовали о небольших уклонениях в сторону снижения упитанности. Признаки рахита имели место у большинства детей, но проявления его были выражены не более чем у ленинградцев этого возраста вообще, ни у одного ребенка не было заметных деформаций конечностей, грудной клетки или черепа. Вопреки ожиданию, почти без перемен за период жизни в бомбо-убежище сохранился количественный и качественный состав красной крови. В отношении моторики детей также были получены более чем нормальные результаты. У 7 детей моторика была совершенно нормальной, они ходили по гладкому полу; у 11 детей имелись умеренные отставания двигательных умений от нормы, и лишь у трех детей можно было отметить более или менее значительное отставание в развитии моторики, причем два из них имели врожденные аномалии развития. Что касается недоношенных детей, получавших лечение и уход в клинике Педиатрического института, то следует отметить, что из 34 недоношенных детей в возрасте от 7 дней до 4 месяцев, находившихся в отделении к началу войны, умер только один, еще до перехода в бомбоубежище. Что касается остальных, то они во вполне удовлетворительном состоянии после многих месяцев жизни в бомбоубежище были выписаны домой или переведены в другие детские учреждения». Иная ситуация была с недоношенными детьми, поступавшими в клинику в самые холодные месяцы. Они поступали сильно охлажденными, с явлениями склередемы, нередко уже больные пневмонией. Из 15 таких детей выжил лишь один, остальные умерли, при этом, как подчеркивал профессор А. Ф. Тур, основная причина смерти таких детей крылась не столько в их врожденной неполноценности, сколько в дефектах обслуживания, таких как неправильное питание и сильное охлаждение, в первые часы и дни после рождения .

Таким образом, несмотря на колоссальные трудности, связанные с войной и блокадой, педиатрическая служба Ленинграда жила и работала в экстремальных условиях, сохраняя не только жизни, но и борясь за близкое к нормальному физическое и психическое развитие детей. Отвечая на вопрос, что лежало в основе и помогало добиваться подобных результатов, представляется самым правильным процитировать профессора А. Ф. Тура, которого с полным правом можно считать не только большим специалистом по педиатрии и диетологии мирного времени, но и идеологом педиатрии экстремального исторического периода, к которому относятся годы войны и блокады: «Какие же средства и меры использовали мы для достижения этих, на наш взгляд вполне удовлетворительных, результатов? Первое и самое главное — это безупречно преданное, добросовестное и любовное отношение к делу всего персонала; без этого добиться более или менее хороших результатов было бы невозможно. Второе — правильное построение режима жизни и воспитания ребенка применительно к необычным условиям жизни, с достаточно строгим учетом индивидуальных особенностей каждого ребенка. Третье — весьма существенное — это правильное, строго индивидуальное питание детей».

Прошли годы и десятилетия, выросли и сменились поколения. Ученые и в наши дни продолжают изучать здоровье людей, переживших блокаду, и здоровье их потомков. Достаточно много важных и интересных наблюдений нам еще предстоит узнать и проанализировать. Однако самоотверженный и героический труд педиатров, ученых и практиков, боровшихся за детские жизни в блокадном Ленинграде, является уникальным научным наследием, заложившим основы педиатрии экстремальных условий, и одновременно символом практически безграничных человеческих возможностей на пути к достижению поставленной цели.

При подготовке данной статьи были использованы материалы Российской национальной библиотеки и Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда.

Литература

1. Волчок С. И. Забота о детях в блокированном Ленинграде / В сб. «Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда». Сборник 1. Алиментарные дистрофии и авитаминозы у детей. 1944. С. 3-8.
2. Эрман М. В., Эрман Л. В., Первунина Т. М. Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда: взгляд сквозь годы // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 11. Медицина. 2014. № 3. С. 232-242.
3. Синявская Н. Г. Опыт обслуживания единым педиатром детского населения в возрасте от 0 до 16 лет / В сб. «Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда». Сборник 1. Алиментарные дистрофии и авитаминозы у детей. 1944. С. 15-19.
4. Никитина И. Л. Старт пубертата — известное и новое // Артериальная гипертензия. 2013. Т. 19. № 3. С. 227-236.
5. Тур А. Ф. Справочник по диететике детей раннего возраста. Издание восьмое, испр. и доп. Ленинград: Медицина, 1971. 285 с.
6. Тур А. Ф. Особенности клиники, течения и лечения алиментарных дистрофий у детей / В сб. «Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда». Сборник 1. Алиментарные дистрофии и авитаминозы у детей. 1944. С. 38-48.
7. Воловик А. Б. Клиническая характеристика алиментарной дистрофии у ленинградских детей / В сб. «Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда». Сборник 1. Алиментарные дистрофии и авитаминозы у детей. 1944. С. 48-54.
8. Тур А. Ф. Режим жизни и питания детей в условиях войны и блокады/В сб. «Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда». Сборник 1. Алиментарные дистрофии и авитаминозы у детей. 1944. С. 20-30.
9. Работы ленинградских врачей за год отечественной войны. Выпуск третий. Ленинград: Медгиз. 1943.

И. Л. Никитина, доктор медицинских наук

ФГБУ СЗФМИЦ им. В. А. Алмазова МЗ РФ, Санкт-Петербург

Пережить ужасы войны было тяжко даже мужчинам. А каково женщинам? Многие из них сражались плечо к плечу с солдатами. Сотни тысяч бойцов обязаны жизнью медсестрам, санитаркам, которые выносили с поля боя раненых, сутками стояли у операционных столов, выхаживали и возвращали в строй бойцов.

Ветеран Великой Отечественной войны, старший лейтенант медицинской службы запаса Мария Власовна Шаньгина призналась, на войне было очень страшно…

900 осадных дней

Уроженка села Пыелдино Сысольского района была призвана в армию в числе самых первых – в июле 1941 года. К тому времени Мария Власовна получила медицинское образование – окончила фельдшерское отделение Сыктывкарского медтехникума.

Работала заведующей фельдшерско-акушерским пунктом сначала в селе Усть-Лыжа, а потом в Кожве. Поэтому, когда ее призвали в армию, она твердо знала, что будет военной медсестрой. Но вот, где ей придется воевать, М.Шаньгина не знала.

Сначала новобранцев с Севера привезли в Архангельск, где несколько дней учили стрелять, обучали строевой подготовке. Вскоре Марии Власовне выдали военную форму и отправили в Вологду, где формировались и отправлялись на передовую линию фронта войска. Молодую медсестру направили с эшелоном солдат в Ленинград. В то время, вспоминает М.Шаньгина, за Северную столицу шли ожесточенные бои. Раненые поступали непрерывным потоком. Вместе с тяжелоранеными она вернулась в Вологду, но ненадолго. Вскоре ее вновь направили в Ленинград. Тогда она еще не знала, что выберется из города лишь через три года.

– Наш состав приехал на станцию Волхов, дальше железнодорожные пути были отрезаны немцами, – рассказала М.Шаньгина. – Было приказано идти пешком до Шлиссербурга, что в ста километрах от Волхова. Нам пришлось пробираться до города лесными тропами. Над лесом постоянно летали фашистские самолеты. Когда они засекали нас, то низко пикировали и обстреливали.

До Шлиссербурга дошли далеко не все. Далее предстояло пересечь Неву. Немцы регулярно обстреливали реку, а ночью освещали речную гладь ракетами, бомбили баржи. На одной из таких барж темной ночью и на противоположный берег переправлялась дивизия, в которой служила М.Шаньгина. Удивительно, но в ту ночь на их баржу не упала ни одна бомба. Мария Власовна тогда посчитала, что им повезло.

В Ленинград дивизия прибыла 7 сентября. Госпиталь разместился в здании института политработников. На следующий день, 8 сентября, началась блокада Ленинграда. В этот день вражеское кольцо сомкнулось вокруг города. В секретной директиве Гитлера 1941 года войскам было приказано «стереть Петербург с лица земли». Так начался отсчет 900 героическим дням и ночам обороны.

В кругу коллег

Вода и хвоя

8 сентября 41-го, говорит М.Шаньгина, был страшным днем. Загудели немецкие самолеты – началась бомбежка. «Я посмотрела на небо, оно было черным-черным от огромного количества вражеских самолетов, – вспоминает Мария Власовна. – Бомбежки были ежечасными. Немцы сбрасывали очень много термитов – зажигательных бомб. Город разрушался на глазах. Кругом пылали пожары. В тот же день фашисты взорвали Бадаевские склады, откуда получал продукты весь Ленинград. Горели мука и сахар. В воздухе висела страшная черная взвесь. Дым пожара видели все ленинградцы. Тогда сгорело все продовольствие».

В Ленинграде начался жуткий голод. Постоянно уменьшались нормы хлеба по карточкам: для рабочих норма снизилась до 250 граммов, для детей и служащих – до 125 граммов. Да и хлебом то, что выдавали, назвать было трудно. «Хлеб, как глина, – сырым его невозможно было есть, – вспоминает Мария Власовна. – Блокадный хлеб состоял наполовину из опилок, других продуктов не выдавали. Есть хотелось всегда, даже во сне. Поэтому полученный хлеб мы не ели сразу, а старались просушить на буржуйке на сухари, а потом сосали их – пока сосешь сухарь, кажется, что не такая голодная. Я слышала, что жители города ели собак и кошек, нам же часто приходилось довольствоваться лишь подсоленной водой».

Зимой к голоду прибавлялся невыносимый холод. Стекол не было, окна были забиты фанерой, завешаны одеялами. Во время блокады от голода и холода погибло более 600 тысяч человек. Мария Власовна вспоминает, по улицам города тянулись бесконечно-печальные вереницы санок. На них везли мертвых людей. Мертвые лежали на асфальте. Полуживые жители города умирали на ходу. Смерть была везде.

Несмотря на голод и невыносимо тяжелые условия медицинский персонал делал все, чтобы быстро вылечить солдата, чтобы он вернулся на фронт. Медсестры заготавливали хвою, крапиву, лебеду и щавель. Из этого они варили отвары и каши. Зеленовато-мутные настои в ту страшную пору были единственным доступным источником витаминов, спасавшим от цинги, которая косила людей наравне с голодом. Раны у цинготных солдат не срастались, вспоминает М.Шаньгина, разваливались.

Из последних сил

Врачи, фельдшеры, санитары и медсестры по двое-трое суток не спали, оказывая квалифицированную помощь раненным воинам. «Раненных было много, – вспоминает М.Шаньгина. – Всех надо было раздеть, отмыть, ведь их приносили из окопов грязных, закопченных. Перевязать, одеть в чистую одежду и разнести по отделениям. Грязное белье несколько раз пропускали через дезокамеру, потом отстирывали, утюжили. Все надо было делать очень быстро. Не успеваешь одну партию отработать, уже других привозят. И каждого надо поддержать добрым словом, чтобы не теряли наши бойцы надежды. Ведь нередко бывало, что тяжелобольные солдаты приходили в отчаяние, ругались, некоторые даже пытались буянить. А один солдат после выписки пригласил меня на свидание. Правда, увидеться с ним мне не довелось, он был ранен и эвакуирован в другой госпиталь».

Фронтовые подруги-М.Шаньгина и Е.Барсукова

Кроме того, на плечи молодых, еще не успевших похудеть до состояния дистрофии, ложилась и другая тяжелая работа. Марии Власовне помимо обязанностей медсестры приходилось рыть землянки и окопы, строить бараки, косить траву, пилить дрова, носить воду.

– Все работали в неимоверно трудных условиях, – говорит М.Шаньгина. – Не было электричества, работать приходилось при коптилках. Не работали водопровод и канализация. А эти постоянные авианалеты и артобстрелы… Во время воздушных атак мы спускали раненных в подвал и бомбоубежище. Те, кто мог самостоятельно передвигаться, спускались сами, а «тяжелых» мы таскали на носилках. За сутки порой приходилось эвакуироваться по несколько раз. Спускали и поднимали больных, спускали и поднимали. Столько носилок перетаскаешь, что потом ни рук, ни ног не чувствуешь. Потом раненные бойцы устали ходить туда-сюда, да и у нас силы были на исходе. Решили больше не спускаться, если суждено погибнуть от бомбы или снаряда, то и убежище не спасет. Не было в блокадном Ленинграде безопасного места.

Когда в январе 1944 года блокада Ленинграда была снята, М.Шаньгина в составе дивизии направилась на Волхов. Теперь уже наши войска не оборонялись, а шли в наступление. Места, где проходили бои, представляли собой ужасающую картину: дымящиеся танки, расплавленные, искореженные пушки, кругом – крики и стоны раненых: «Сестра, сестра…». Медсестры, вооруженные лишь сумкой с медикаментами и противогазом, шли прямо по трупам, отыскивая оставшихся в живых бойцов, часто сами попадали под обстрелы. Первую медицинскую помощь раненным они оказывали прямо на поле боя.

После Волохова М.Шаньгину перевели на второй Украинский фронт. Вместе с этими войсками Мария Власовна прошла фронтовыми дорогами Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии и Чехословакии. Там также шли ожесточенные бои. «Помню, что под Полтавой немцы захватили железнодорожный вокзал, в котором было много наших солдат, – рассказала Мария Власовна. – Сначала их пленили, а потом сожгли. Мы тоже брали в плен немцев. В Молдавии, например, наши войска взяли в плен 2500 фашистов. Их привезли в наш госпиталь. Одни были в юбках, другие – вообще без штанов. Больные, исхудавшие. Мы их лечили, кормили, причем паек у них был гораздо лучше, чем у нас. Но все равно многие умирали. Живые копали для них могилы, а если не могли, то им помогали наши русские солдаты».

Война после Победы

9 мая 1945 года Мария Власовна встретила в Румынии. Многие праздновали Победу, а войска второго Украинского фронта собрались в дальний путь. Для них война не окончилась. В первых числах мая соединениям фронта предстояло сначала отправиться в Чехословакию, а потом более чем за десять тысяч километров – через Польшу и просторы Родины – на Дальний Восток, где еще смердел второй очаг войны. Войны с японцами.

– Приказ есть приказ, мы его не обсуждали, но воевать с японцами мне не довелось, – говорит Мария Власовна. – Мы приехали во Львов, где нас застало известие о том, что японцы разгромлены. В декабре 1945 года я демобилизовалась.

Удивительно: Отечественная война принесла столько горя, разрушила многие судьбы, но реликвии связанные с ней, фронтовики хранят как самое драгоценное, что у них есть. И ни годы, ни невзгоды, выпавшие на долю Марии Власовны Шаньгиной, не сломили ее характер. Ее жизнелюбию можно только позавидовать. Не снимая шинели, в 1945 году М. Шаньгина поступила на службу в медицинскую часть МВД Коми АССР, где проработала более тридцати лет. А когда вышла на пенсию, принимала активное участие в военно-патриотическом воспитании молодежи. Сейчас Марии Власовне 90 лет. О тех, теперь уже таких далеких днях, напоминают множество наград, среди которых орден Отечественной войны, медали «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За Победу над Германией».