Русский язык в зеркале языковой игры. Александр Куприн и неугомонный драчун

Пушкин настолько популярен и любим в России, что кажется, мы знаем о поэте все. Но время от времени находим что-то новое и новое. К примеру, очень часто некоторые люди удивляются, когда им говоришь что А.С. Пушкин был масоном. В семействе Пушкиных все мужчины были масоны.

1. Однажды дом родителей Александра Пушкина посетил русский писатель Иван Дмитриев. Александр был тогда еще ребенком, а потому Дмитриев решил подшутить над оригинальной внешностью мальчика и сказал: «Какой арабчик!» Но десятилетний внук Ганнибала не растерялся и вмиг выдал ответ: «Да зато не рябчик!» Присутствующие взрослые были удивлены и жутко смущены, потому что лицо писателя Дмитриева было безобразно рябое!

2. Однажды один знакомый Пушкина офицер Кондыба спросил поэта, может ли он придумать рифму к словам рак и рыба. Пушкин ответил: «Дурак Кондыба!» Офицер сконфузился и предложил составить рифму к сочетанию рыба и рак. Пушкин и тут не растерялся: «Кондыба – дурак».

Эдуард Улан. Венчание

3. В бытность свою еще камер-юнкером Пушкин явился как-то перед высокопоставленным лицом, которое валялось на диване и зевало от скуки. При появлении молодого поэта высокопоставленное лицо даже не подумало сменить позу. Пушкин передал хозяину дома все, что было нужно, и хотел удалиться, но получил приказание произнести экспромт.

Пушкин выдавил сквозь зубы: «Дети на полу – умный на диване». Особа была разочарована экспромтом: «Ну, что же тут остроумного – дети на полу, умный на диване? Понять не могу… Ждал от тебя большего». Пушкин молчал, а высокопоставленное лицо, повторяя фразу и перемещая слоги, пришло, наконец, к такому результату: «Детина полуумный на диване». После того, как до хозяина дошел смысл экспромта, Пушкин немедленно и с негодованием был выставлен за дверь.

Картина Ильи Глазунова "Накануне"

4. В период ухаживаний за своей будущей супругой Натальей Пушкин много рассказывал своим друзьям о ней и при этом обычно произносил:

«Я восхищен, я очарован,

Короче – я огончарован!»

5. А этот забавный случай, произошедший с Пушкиным еще во время его пребывания в Царскосельском лицее, показывает, насколько остроумен и находчив был молодой поэт. Однажды он задумал удрать из лицея в Петербург погулять. Отправился к гувернеру Трико, а тот не пускает, да еще и пугает, что будет следить за Александром. Но охота пуще неволи – и Пушкин вместе с Кюхельбекером удирает в Питер. За ними последовал и Трико.

К заставе первым подъехал Александр. У него спросили фамилию, и он ответил: «Александр Однако!» Заставный записал фамилию и пропустил его. Следующим подъехал Кюхельбекер. На вопрос, как его фамилия, сообщил: «Григорий Двако!» Заставный записал фамилию и с сомнением покачал головой. Подъезжает, наконец, и гувернер. Ему вопрос: «Ваша фамилия?» Отвечает: «Трико!» «Врешь,– кричит заставный,– здесь что-то недоброе! Один за другим– Одна-ко, Два-ко, Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку!» Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин с другом спокойно нагулялся в городе.

Картина Федорова Владимира Корнидовича "Пушкин. По следам Пугачева"

6. Пушкин помнил себя с 4 лет. Он несколько раз рассказывал о том, как однажды на прогулке заметил, как колышется земля и дрожат колонны, а последнее землетрясение в Москве было зафиксировано как раз в 1803 году. И, кстати, примерно, в то же время произошла первая встреча Пушкина с императором - маленький Саша чуть было не попал под копыта коня Александра I, который тоже выехал на прогулку. Слава богу, Александр успел придержать коня, ребенок не пострадал, и единственный, кто перепугался не на шутку - это няня.

7. Детство маленький Пушкин провёл в Москве. Его первыми учителями были гувернёры-французы. А на лето он обычно уезжал к своей бабушки, Марии Алексеевне, в подмосковное село Захарово. Когда ему исполнилось 12 лет, Пушкин поступил в Царскосельский Лицей, закрытое учебное заведение с 30 учениками. В лицее Пушкин серьезно занимался поэзией, особенно французской, за что его и прозвали "французом".

Пирогов Александр Петрович. "Пушкин, Жуковский и Брюллов"

8. В лицей Пушкин попал, что называется, по блату. Лицей основал сам министр Сперанский, набор был невелик - всего 30 человек, но у Пушкина был дядя - весьма известный и талантливый поэт Василий Львович Пушкин, лично знакомый со Сперанским.

9. В Лицее выпускался рукописный журнал "Лицейский мудрец". Пушкин писал туда стихи. Однажды написал: "Вильгельм, прочти свои стихи, чтоб я уснул скорее". Обиженный Кюхельбекер побежал топиться в пруду. Его успели спасти. Вскоре в "Лицейском мудреце" нарисовали карикатуру: Кюхельбекер топится, а его длинный нос торчит из пруда.

10. В 1817 г. состоялся первый выпуск лицеистов. Сдав в течение семнадцати майских дней 15 экзаменов, среди которых - латынь, российская, немецкая и французская словесность, всеобщая история, право, математика, физика, география, Пушкин и его друзья получили аттестаты об окончании Лицея. Поэт оказался по успеваемости двадцать шестым (из 29 выпускников), показав только "в российской и французской словесности, также в фехтовании превосходные" успехи.

Пушкин на лицейском экзамене в Царском Селе. Картина И. Репина

11. Известно, что Пушкин был очень любвеобилен. С 14 лет он начал посещать публичные дома. И, уже будучи женатым, продолжал наведываться к "веселым девкам", а также имел замужних любовниц.

12. Очень любопытно почитать даже не список его побед, а отзывы о нем разных людей. Его брат, например, говорил, что Пушкин был собою дурен, ростом мал, но женщинам почему-то нравился. Что и подтверждается восторженным письмом Веры Александровны Нащокиной, в которую Пушкин тоже был влюблен: "Пушкин был шатен с сильно вьющимися волосами, голубыми глазами и необыкновенной привлекательности". Впрочем, тот же брат Пушкина признавал, что, когда Пушкина кто-то интересовал, он становился очень заманчив. С другой стороны, когда Пушкину было неинтересно, разговор его был вял, скучен и просто несносен.

13. Пушкин был гениален, но не был красив, и в этом отношении контрастировал со своей красавицей-женой Натальей Гончаровой, которая, при этом, была на 10 см выше него. По этой причине, бывая на балах, Пушкин старался держаться от жены поодаль: чтобы окружающие не видели столь неприятного для него контраста.

14. Жандармский чиновник III отделения, Попов, записал о Пушкине: "Он был в полном смысле слова дитя, и, как дитя, никого не боялся". Даже его литературный враг, пресловутый Фаддей Булгарин, покрытый пушкинскими эпиграммами, записал о нем: "Скромен в суждениях, любезен в обществе и дитя по душе".

Гоголь и Жуковский у Пушкина в Царском Селе. Художник П. Геллер. 1910

15. Смех Пушкина производил столь же чарующее впечатление, как и его стихи. Художник Карл Брюллов говорил про него: "Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны". И в самом деле, Пушкин всю жизнь утверждал, что все, что возбуждает смех, - позволительно и здорово, а все, что разжигает страсти, - преступно и пагубно.

16. У Пушкина были карточные долги, и довольно серьезные. Он, правда, почти всегда находил средства их покрыть, но, когда случались какие-то задержки, он писал своим кредиторам злые эпиграммы и рисовал в тетрадях их карикатуры. Однажды такой лист нашли, и был большой скандал.

17. Император Николай Павлович советовал Пушкину бросить карточную игру, говоря;

Она тебя портит!

Напротив, Ваше Величество, - отвечал поэт, - карты меня спасают от хандры.

Но что ж после этого твоя поэзия?

Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов. Ваше Величество.

И действительно, когда Пушкина отягощали карточные долги, он садился за рабочий стол и в одну ночь отрабатывал их с излишком. Таким образом, например, у него написан "Граф Нулин".

А. С. Пушкин на берегу Черного моря

18. Живя в Екатеринославе, Пушкин был приглашен на один бал. В этот вечер он был в особенном ударе. Молнии острот слетали с его уст; дамы и девицы наперерыв старались завладеть его вниманием. Два гвардейских офицера, два недавних кумира екатеринославских дам, не зная Пушкина и считая его каким-то, вероятно, учителишкой, порешили, во что бы то ни стало, " переконфузить" его. Подходят они к Пушкину и, расшаркиваясь самым бесподобным образом, обращаются:

Mille pardon... He имея чести вас знать, но видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы столь любезны сказать нам, как правильнее выразиться: "Эй, человек, подай стакан воды!" или "Эй, человек, принеси стакан воды!".

Пушкин живо понял желание пошутить над ним и, нисколько не смутившись, отвечал серьезно:

Мне кажется, вы можете выразиться прямо: "Эй, человек, гони нас на водопой".

А.С. Пушкин на вершине Ай-Петри при восходе солнца. Холст, масло. Государственный Русский музей (Санкт-Петербург)

19. В одном литературном кружке, где собиралось более врагов и менее друзей Пушкина, куда он и сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта, в стихах, под заглавием "Послание к поэту". Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, по обыкновению опоздав, приехал. Все присутствовавшие были, конечно, в возбужденном состоянии, а в особенности автор "Послания", не подозревавший, что Александр Сергеевич о его проделке уже предупрежден. Литературная часть вечера началась чтением именно этого "Послания", и автор его, став посредине комнаты, громко провозгласил:

- "Послание к поэту"! - Затем, обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал:
- Дарю поэта я ослиной головою...
Пушкин быстро перебивает его, обращаясь более в сторону слушателей:
- А сам останется с какою?
Автор смутился:
- А я останусь со своею.

Да вы сейчас дарили ею.

Последовало общее замешательство. Сраженный автор замолк.

В.А. Леднев. "Пушкин в Михайловском"

20. По подсчётам пушкинистов, столкновение с Дантесом было как минимум двадцать первым вызовом на дуэль в биографии поэта. Он был инициатором пятнадцати дуэлей, из которых состоялись четыре, остальные не состоялись ввиду примирения сторон, в основном стараниями друзей Пушкина; в шести случаях вызов на дуэль исходил не от Пушкина, а от его оппонентов. Первая дуэль Пушкина состоялась еще в лицее.

21. Известно, что Александр Сергеевич очень любил своего лицейского товарища Кюхельбекера, но часто устраивал ему розыгрыши. Кюхельбекер часто навещал поэта Жуковского, донимая его своими стихами. Однажды Жуковский был зван на какой-то товарищеский ужин и не пришел. Потом его спросили, почему он не был, поэт ответил: "Я еще накануне расстроил себе желудок, к тому же пришел Кюхельбекер, и я остался дома..." Пушкин, услышав это, написал эпиграмму:

За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно -
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно...

Кюхельбекер был взбешен и потребовал дуэли! Дуэль состоялась. Оба выстрелили. Но пистолеты были заряжены... клюквой, и, конечно же, поединок завершился миром...

Б.В. Щербаков. Пушкин в Михайловском

22. Дантес был родственником Пушкина. На момент дуэли он был женат на родной сестре жены Пушкина - Екатерине Гончаровой.

23. Перед смертью Пушкин, приводя в порядок свои дела, обменивался записками с Императором Николаем I. Записки передавали два выдающихся человека: В. А. Жуковский - поэт, на тот момент воспитатель наследника престола, будущего императора Александра II, и Н. Ф. Арендт - лейб-медик императора Николая I, врач Пушкина.

Поэт просил прощения за нарушение царского запрета на дуэли: " …жду царского слова, чтобы умереть спокойно…"

Государь: "Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки". Считается, что эту записку передал Жуковский.

«Дуэль А.С. Пушкина с Дантесом», Адриан Маркович Волков

24. Из детей Пушкина только двое оставили потомство - Александр и Наталья. Но потомки поэта живут сейчас по всему земному шару: в Англии, Германии, Бельгии… Порядка пятидесяти живёт в России. Особенно интересна Татьяна Ивановна Лукаш. Её прабабушка (внучка Пушкина) была замужем за внучатым племянником Гоголя. Сейчас Татьяна живёт в Клину.

25. И – напоследок – наверное, самый забавный факт, который, правда, не имеет отношения к, собственно, биографии Пушкина. В Эфиопии несколько лет назад так поставили памятник Пушкину. На красивом мраморном постаменте высечены слова: "Нашему поэту".

Ну-с, достопочтенные листатели интернет-журнала «Полезные заметки», перейдём-с от французов к нашим российским литераторам.

Кто у нас главное Светило Русской Поэзии? Ну, конечно же, Александр Сергеевич Пушкин! Предлагаю вашему вниманию несколько историй о юморе великого поэта. И первая из них удивительным образом перекликается с недавно рассказанной байкой об остроумии французского мальчика Саши Дюма .

Нашему отроку Саше Пушкину тоже палец в рот не клади! Как-то раз он также дал отпор хамоватому гостю. Да так знаете, по-нашенски, чисто по-русски! Вот как это было.

Какой арабчик!

Однажды дом родителей Пушкина в Михайловском посетил поэт и сенатор Иван Дмитриев. Александр был тогда ещё ребенком, а потому Дмитриев решил подшутить над оригинальной внешностью кудрявого мальчика и сделал это очень бестактно. Он воскликнул: - Посмотрите, ведь это настоящий арапчик!

Но десятилетний внук Ганнибала не растерялся и вмиг выдал ответ: - Да зато не рябчик!

Присутствующие взрослые были удивлены и жутко смущены, потому что лицо поэта и важного вельможи Ивана Дмитриева было безобразно рябое!

А вот не нужно было ему обижать будущее светило русской поэзии!

Ивану Ивановичу понравился дерзкий молодой человек, и позднее он способствовал поступлению Пушкина в Царскосельский лицей.

Рифма к словам рак и рыба

Как-то раз один знакомый Пушкина, не очень умный офицер со смешной фамилией Кондыба, спросил поэта, может ли он придумать рифму к словам «рак и рыба» . Пушкин тут же ответил: - Дурак Кондыба!

Офицер сконфузился и предложил составить рифму к обратному словосочетанию «рыба и рак» . Вот зачем он это сказал!? Лучше бы он этого не делал!... Вы догадываетесь, что ответил Александр Сергеевич? ...

Правильно, Пушкин выдал: - Кондыба - дурак!

Каламбур «Дети на полу - умный на диване»

Следующий случай наглядно подтвердит, что Пушкин был мастером саркастических экспромтов.

Однажды, когда Александр Сергеевич служил камер-юнкером, он явился на доклад к некому высокопоставленному лицу. Это лицо зевало от скуки, а тело его вальяжно лежало на диване. При появлении молодого поэта важный вельможа даже не сменил позу.

Пушкин передал всё, что было нужно, и хотел удалиться, но вдруг получил приказание произнести экспромт. Пушкин, недолго думая, выдавил сквозь зубы: - Дети на полу - умный на диване.

Сановник был разочарован нелепым экспромтом: - Ну, что же тут остроумного: дети на полу, умный на диване? Понять не могу… Я ждал от тебя большего, Пушкин!...

Александр молчал, а высокопоставленное лицо, повторяя фразу, перемещая слоги и сокращая паузы между словами, пришло, наконец, к такому результату: «Детина полуумный на диване».

После того, как до вельможи дошёл смысл каламбура, Пушкин немедленно и с негодованием был выставлен за дверь.

Вот так своим острым языком Александр Сергеевич и наживал себе врагов среди царедворцев.

Уединенная муза закамских берегов

Во времена Пушкина в городе Казани жила-была поэтесса Наумова. Барышня на выданье, сентиментальная и мечтательная, Наумова занималась написанием лирических виршей. Все они были занесены в объёмистую тетрадь и озаглавлены девицей «Уединенная муза закамских берегов» .

И вот однажды, в сентябре 1833 года в Казань приехал знаменитый поэт Александр Пушкин, который путешествовал по российским городам и собирал материалы по истории Пугачёвского бунта. Он пробыл в городе всего 2 суток и 7 часов. И за это короткое время молодая поэтесса Наумова сумела познакомиться со столичным гостем, преподнесла ему свою тетрадь со стихами и попросила вписать в неё что-нибудь лирическое.

Пушкин бегло просмотрел рукопись и под заглавными строчками:

Уединенная муза

Закамских берегов

быстро написал:

Ищи с умом союза,

Но не пиши стихов.

Остается только надеяться, что девушка вняла совету прославленного поэта и нашла себе достойного супруга.

Очень красивое слово, придуманное Пушкиным

В период ухаживаний за своей будущей супругой Натальей Гончаровой Пушкин много рассказывал своим друзьям о ней и при этом обычно произносил короткое двустишие с удивительно красивым словом, которое он сам придумал:

Я восхищен, я очарован,

Короче — я огончарован!

Огончарован! - ну ведь красиво же! Такое дивное слово мог создать только великий талант.

Молодые люди, да и холостые мужчины тоже, возьмите этот поэтический приём на вооружение! Если вы захотите добиться благосклонности вашей возлюбленной - вставляйте её фамилию в вышеописанную словесную формулу. К примеру, если фамилия вашей дамы… Колдунова, то смело говорите так:

Я восхищен, я очарован,

Короче — я весь околдован!

А если вашу любимую зовут Кольцова, то, соответственно - окольцован!

Уж как будут довольны столь прелестными стихами её родители, у-у-у! Можете быть уверены - им этот стихотворный каламбур очень понравится! Только сначала проверьте фамилию вашей дамы на благозвучие рифмы, дабы не оконфузиться и не испытать фиаско.

Продолжение следует...

Прочитано 1155 раз

Однажды Пушкин гостил у знакомого графа. Уютно устроившись в кресле, поэт читал какую-то книгу. Неподалеку, на диване, возлежал граф, а на полу около него резвились его дети. Очень скоро хозяин заскучал.

– Саша, – обратился граф к Пушкину, – скажи что-нибудь экспромтом.

Пушкин тут же отложил книгу и, не задумываясь, выпалил:
– Детина полоумный лежит на диване.

Граф не на шутку рассердился.

– Что вы себе позволяете, Александр Сергеевич?! – строго произнес он, чуть приподнявшись на диване.

– Ничего особенного, – лучезарно улыбнулся Пушкин. – Просто вы меня не поняли. Я сказал всего лишь: «Дети на полу, умный лежит на диване!»

Забыв обиду, граф расхохотался, а Пушкин, как ни в чем ни бывало, снова уткнулся в книгу…

Вот так, значит, развлекалось солнце нашей поэзии в свободное от написания шедевров время. Хотя, если вдуматься, шутка Пушкина – тоже шедевр, только относящийся уже не к поэзии, а к одной замечательной словесной игре. Суть этой забавы заключается в том, чтобы отыскивать такие предложения, в которых одна половинка отличается от другой лишь расстановкой пробелов между словами. Ну совсем как в выделенных фразах Пушкина про детину-графа. Такие словесные диковины называются гетерограммами (другое название равнобуквицы).

Придумывать их не так уж и трудно. Иногда достаточно пристально вглядеться в какое-нибудь знакомое слово и просто нужным образом расставить пробелы между буквами. Например так, как это сделал поэт Герман Лукомников со словом «галиматья» (то есть чепуха):
Гали мать я.

А теперь приглядись к названию этой заметки – оно «устроено» так же.

Вот еще несколько гетерограмм, «выросших» из одного слова:
1. Обед не ешь,
обеднеешь! (Д. Авалиани)

2. Спят или
спятили? (Г. Лукомников)

3. Бес полез, но…–
бесполезно. (Г. Лукомников)

4. Я с нею
яснею! (С. Ф.)

5. До ста точно
достаточно? (С. Ф.)

6. Отвали
от Вали! (С. Ф.)

7. Спасибо,

спас ибо! (С. Ф.)

8. Замер зая,

замерзая. (С. Ф.)

9. Ослабел —
осла б ел! (С. Ф.)

10. Ползу… Ба!
Ползуба! (С. Ф.)

11. Товарищу товар ищу,
несу разное, несуразное. (С. Ф.)

12. О, бор! О, тень!..-
Оборотень! (С. Ф.)

Но, конечно, интереснее всего придумывать гетерограммы из нескольких слов. Отыскать подобную хитроумную фразу уже не так просто, зато какое удовольствие от такой находки! Что там грибная охота или рыбная ловля! Погоня за гетерограммами по азарту сравнима разве что с поиском кладов. Впрочем, каждая удачная равнобуквица и есть клад, до поры до времени прячущийся от нас в таких обычных на вид словах. Надо только научиться внимательнее в них вглядываться…

Вот несколько забавных примеров разных «равнобукеров»:

1. Подними-ка бачки –
под ними кабачки! (Д. Авалиани)

2. Раз ору – жить хочу!
Разоружить хочу. (В. Николаев)

3. Или на мушке терпи сто лет,
или на, мушкетер, пистолет! (Д. Авалиани)

4. В блин даже –
в блиндаже! (Е. Беляев)

5. Не грусти, Рая,
негру стирая! (С. Ф.)

6. Богач, тут
Бога чтут! (С. Ф.)

7. Пока жива, Ленок,
покажи валенок! (С. Ф.)

8. Ты желаешь удачи?
Ты же лаешь у дачи! (С. Ф.)

9. То вру, кидаюсь,
то в руки даюсь. (С. Ф.)

10. Миру влечений –
мир увлечений! (С. Ф.)

11. Не пой «МУ-У» –
не пойму! (С. Ф.)

12. В «супере» диск, а
в супе редиска. (С. Ф.)

13. Ива новая,
Иванова я. (С. Ф.)

14. Мил ли он нам
миллионам? (С. Ф.)

Но особенно мне нравится записывать некоторые гетерограммы в одну строчку и без пробелов. Тогда непонятно, какой из двух вариантов прочтения выбрать.

Такие «сплошные» гетерограммы можно предлагать своим друзьям и знакомым в качестве полушутливых тестов – что они прочитают сначала, то им и ближе.

Например, если ты напишешь своему другу на подарке такую надпись:
ДРУГУДАРПРИМИ –

а он вдруг обидится (если прочитает сначала Друг, удар прими!) – значит, в вашей дружбе появилась трещинка. А если обрадуется (это если прочтет: Другу дар прими!), то всё у вас нормально.

Но это, конечно, шутка. А вообще попробуй придумать какие-нибудь свои гетерограммы – уверен, у тебя обязательно получится!

"ПОЭТ НОМЕР ОДИН"

Александр Пушкин... Наша слава, наша гордость, наша радость... Тургенев когда-то предлагал проверенный рецепт от головной боли и хандры: прочесть вслух 10 стихотворений Пушкина. Проспер Мериме, неплохо знавший русский язык, познакомившись с творчеством Пушкина, назвал его самым великим поэтом мира. Знаменитый адвокат конца XIX века А. Ф. Кони, утверждал, что не проиграть ни одного дела ему позволило не знание законов, а знание... Пушкина. Он мог прочесть наизусть несколько сотен стихотворений поэта, включая «Евгения Онегина»!

«А САМ ХОХОЧЕТ ДО УПАДУ..,»

Один из современников пишет о нем: «Я не встречал людей, которые были бы вообще так любимы, как Пушкин; все приятели его скоро делались его друзьями». В спорах - живой, острый, неопровержимый, он быстро переубеждал своих друзей. Однако умел выслушивать и критику, и упреки, и горькую правду - и смирялся. Друг его, Пущин, рассказывает, как он, бывало, выслушает верный укор и сконфузится, - а потом начнет щекотать, обнимать, что обыкновенно делал, когда немножко потеряется... Или - даст несговорчивому собеседнику подножку, «повалит на диван, вскочит на поваленного верхом и, щекоча и торжествуя, вскрикивает: «Не говори этого! Не говори этого!» - а сам хохочет до упаду...»
Жандармский чиновник III отделения, Попов, записал о нем: «Он был в полном смысле слова дитя, и, как дитя, никого не боялся». Даже его литературный враг, пресловутый Фаддей Булгарин, покрытый пушкинскими эпиграммами, записал о нем: «Скромен в суждениях, любезен в обществе и дитя по душе».
Смех Пушкина производил столь же чарующее впечатление, как и его стихи. Художник Карл Брюллов говорил про него: «Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны». Ив самом деле, Пушкин всю жизнь утверждал, что все, что возбуждает смех, - позволительно и здорово, а все, что разжигает страсти, - преступно и пагубно.

АЛЕКСАНДР... ОДНАКО!

И, действительно, «когда он предавался веселости, то предавался ей, как неспособны к тому другие...» Вот один характерный эпизод из жизни Пушкина-лицеиста. Во время своего пребывания в Царском селе задумал он убежать в Петербург - то бишь, выражаясь по-армейски, совершить самоволку. Отправляется за разрешением к гувернеру Трико, тот не пускает и обещает еще проследить за ним. Пушкин махнул рукой на это заявление и, захватив лицейского приятеля Григория Кюхельбекера, мчится в Петербург. В догонку за ними устремляется и Трико. На первой же заставе постовой спрашивает у Пушкина фамилию. «Александр Однако!» -отвечает шутник.
Постовой записывает фамилию и поднимает шлагбаум. Через десять минут к заставе подкатывает Кюхельбекер. «Как фамилия?» - «Григорий Двако!» Постовой записывает фамилию и с сомнением качает головой. Вскоре появляется и гувернер. «Фамилия?» - «Трико» - «Э-э, нет, брат, врешь! - теряет терпение постовой. - Сначала Однако, потом Двако, а теперь и Трико! Шалишь, брат! Ступай-ка в караулку!..» В итоге: бедняга Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин с приятелем от души погуляли в столице.
Страсть к разного рода розыгрышам и забавам не покидала его на протяжении всей жизни. В Михайловском он устраивает представление водяного: заберется незаметно в колодец и пугает оттуда «страшным» голосом проходящих мимо девушек. В Кишиневе по утрам, лежа в постели, он развлекает себя стрельбой в потолок... хлебным мякишем, рисуя им восточные узоры. Играя с детьми в прятки, залезет под диван и там застрянет, да так, что вытаскивать его сбегутся все слуги. Или устроит дома игру «в сумасшедшего» - все дети вместе с ним начинают изображать помешанных, пускают слюни и валятся со стульев на пол, изображая эпилептические судороги... «Хоть святых выноси!» - заметит один из гостей.

НЕ ПЕРЕКОНФУЖЕННЫЙ

Сказать, что Александр Сергеевич обладал завидным чувством юмора - значит, ничего не сказать. Его шутки передавали из уст в уста «во всех городах и весях». Его остроумие снискало ему множество друзей, но еще больше - врагов.
Некий высокопоставленный чиновник, к которому по делам службы был вынужден заехать камер-юнкер Пушкин, принял поэта не только надменно, но и неуважительно: встретил гостя лежа на диване, задрав ноги на перила. Зевнув и почесав плечо, вельможа, не меняя позы, обратился к Пушкину:
- Говорят, что ты, Пушкин, острить большой мастак. А ну-ка, с ходу, скажи мне какой-нибудь экспромт?
Пушкин сжал зубы:
- Дети-на-полу-умный-на-диване!
- Ну, что ж тут остроумного? - возразил вельможа, - де-ти на по-лу, умный на диване. Понять не могу... Ждал от тебя большего.
Пушкин молчал. И когда особа, повторяя фразу и перемещая слоги, дошла, наконец, до такого результата: детина полуумный на диване, то немедленно и с негодованием отпустил Пушкина.
Однажды в Екатеринославе поэт был приглашен на один бал. В тот вечер он был в особенном ударе. Молнии острот слетали с его уст. Дамы и девицы наперебой старались завладеть его вниманием. Два гвардейских офицера, два недавних кумира Екатеринославских дам, не зная Пушкина и считая его каким-то, вероятно, учителишкой, решили во что бы то ни стало «переконфузить» его. Подходят они к Пушкину и, расшаркавшись самым бесподобным образом, обращаются:
- Ми л ль пардон... Не имея чести вас знать, но видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы столь любезны сказать нам, как правильно выразиться: «Эй, человек, подай стакан воды!» или «Эй, человек, принеси стакан воды!»?
Пушкин живо понял желание подшутить над ним и, ничуть не смутившись, ответил:
- Мне кажется, вы можете выразиться прямо: «Эй, человек, гони нас на водопой!»

ЖГУЧИЕ РИФМЫ

Особенно задевало врагов поэта его умение облекать остроты в рифму. Некий недалекий офицер по фамилии Кандыба с ухмылкой вопрошал поэта:
- А ну-ка, Пушкин, скажи мне рифму на «рак» и
«рыба»?
- Дурак Кандыба! - ответил поэт.
- Нее-е... Не то... - сконфузился офицер. - Ну, а «рыба» и «рак»?
- Кандыба дурак! - подтвердил Пушкин.
В одном литературном кружке, где собиралось больше врагов, чем друзей Пушкина, и куда он сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта - стихотворение под заглавием «Обращение к поэту». Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, ничего не подозревающий, по обыкновению несколько опоздав, приехал. Все присутствующие были, конечно, в возбужденном состоянии, и в особенности автор «Обращения». Литературная беседа началась чтением «Обращения», и автор его, став посередине комнаты, громко провозгласил:
- «Обращение к поэту», - и заметно обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал: - Дарю поэта я ослиной головою...
Пушкин, обращаясь больше в сторону зрителей, быстро перебивает:
- А сам останется с какою?
Автор, смешавшись:
- А я... А я останусь со своею.
Пушкин (лично к автору):
- Да вы сейчас дарили ею!
Враг повержен.

«КРОМЕ МАЛИНЫ ТАМ БУДУТ ЕЩЕ И ЧЕРЕШНИ...»

Едва ли не все известные русские писатели XIX века или участвовали в дуэлях, или получали вызов на поединок. Дрались на дуэлях Денис Давыдов, Лермонтов, Грибоедов, Бестужев-Марлинский... Пожалуй, только Гоголь избежал дуэльных историй. Тургенев вызывал Гончарова, Лев Толстой - Тургенева, Некрасов - Герцена... Однако самым отчаянным дуэлянтом среди писателей был, без сомнения, Александр Сергеевич.
В биографии Пушкина до Дантеса было более десяти дуэлей - к счастью, бескровных - и вдвое больше происшествий, которые едва не завершились дуэлями» Причем поводы к ссорам, как правило, бывали весьма незначительными.
Известно, что Александр Сергеевич очень любил своего лицейского товарища Кюхельбекера, но часто устраивал ему розыгрыши. Кюхельбекер часто навещал поэта Жуковского, донимая его своими стихами. Однажды Жуковский был зван на какой-то товарищеский ужин и не пришел. Потом его спросили, почему он не был, поэт ответил: «Я еще накануне расстроил себе желудок, к тому же пришел Кюхельбекер, и я остался дома...» Пушкин, услышав это, написал эпиграмму:
За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно -
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно...
Кюхельбекер был взбешен и потребовал дуэли! Дуэль состоялась. Оба выстрелили. Но пистолеты были заряжены... клюквой, и, конечно же, поединок завершился миром...
Весной 1822 года в виноградниках близ Кишинева, в местечке, именовавшемся местными жителями «малиной», состоялся его поединок с офицером Генерального штаба Зубовым. Пушкин, отправляясь на дуэль, говорил, смеясь, секундантам, что кроме малины и винограда там будут еще и черешни. Он действительно набрал полную фуражку черешен и ел их, не обращая внимания на целившегося в него противника. Его хладнокровие вывело из себя Зубова, и тот дал промах. Пушкин стрелять отказался.
Не меньше шума наделала другая его кишиневская дуэль - с полковником Старовым. По Описанию В. Даля, который опирался на рассказы очевидцев, противник Пушкина выстрелил первым и промахнулся. «Пушкин подозвал его вплоть к барьеру на законное место, уставил в него пистолет и спросил: «Довольны ли вы теперь?» Полковник отвечал, смутившись: «Доволен». Пушкин опустил пистолет, снял шляпу и сказал, улыбаясь:
Полковник Старое,
Слава Богу, здоров!
Дело разгласилось секундантами, и два стишка эти вошли в пословицу в целом городе».

ПЯТНА НА СОЛНЦЕ

Если хорошенько присмотреться, то и на солнце можно увидеть пятна. Парадоксальная вещь: Пушкин, написавший немало удивительно нежных и проникновенных строк, посвященных любви, в реальной жизни обращался с предметами своей страсти (которые, кстати, и вызывали к жизни его поэтические шедевры) как законченный циник и эгоист. С женщинами, которые влюблялись в него, он не церемонился. Так, например, одной не блещущей умом, но отчаянно влюбленной в него поклоннице он записал в альбом:
Глазки прекрасны, прекрасен и бюст,
Одно лишь грустно, чердак ваш пуст.
Это - одна из самых невинных его шуток... В другой раз, в ответ на оклик старушки-няни и нескольких девушек, с которыми он пришел в лес собирать грибы - «Пушкин, ау-у! Где вы?», он выдаст: «Вам х...я!». - «Пушкин, где вы?» - «Вам х...я!». Обидевшись, женщины бросят собирать грибы и пойдут домой. Через час возвратится счастливый Пушкин и, глядя на кислые лица девиц, объяснит им, что был во мху...
- Вы же кричали: «Пушкин, где вы?»! Я вам и ответил - «во мху я!»
И повалится со смеху на пол, и задрыгает ножками... Ну разве можно на него обижаться?!
Каждому знакомы пушкинские строки -
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты...
Это прекрасное стихотворение посвящено Анне Керн. В то же самое время в письме к Вяземскому Пушкин хвастает, что вчера он Анну Керн «с божьей помощью таки у...б!» Если даже не признавать за Пушкиным приписываемый ему «Интимный дневник», шокирующий своими сексуальными откровениями, следует все же признать: поэт был романтиком лишь в своих стихах, а в жизни...
В жизни он считал своим первым долгом - соблазнить жену врага. Это доставляло ему настоящее удовольствие. Впрочем, он не делал разницы между врагами и друзьями: и тем и другим он с одинаковой легкостью ставил рога. Соблазнив очередную жертву, на следующий же день он рассказывал всем подряд о своей победе, делясь пикантными подробностями любовного свидания, публично описывая все физические недостатки той, у которой не нашлось сил устоять перед таким искусным обольстителем.
Осознавал ли Пушкин всю гнусность своего поведения? Да, конечно. Но ничего не мог с собой поделать: И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью, Но строк печальных не смываю.

БАРИН-СУЛТАН

Если бы Пушкин не был гениальным поэтом, он был бы обыкновенным бабником. С 14 лет он начал посещать публичные дома и оставался их постоянным завсегдатаем до конца жизни. Его мужское либидо было столь сильным, что, даже женившись, он одновременно имел связь с двумя-тремя замужними любовницами, (а также с сестрой жены, жившей в их доме), и при этом регулярно наведывался к «веселым девкам». Вернувшись домой под самое утро, он любил рассказывать «женке», как и кого он там пользовал...
Этому факту можно не удивляться, если вспомнить, какие нравы царили в те времена. В высшем обществе не считалось предосудительным иметь любовницу или любовника: лишь до замужества девушка берегла свою честь. А вот среди крестьян все было наоборот: до замужества девушка могла грешить сколь ей было угодно, но выйдя замуж, она была обязана хранить верность своему мужу-кормильцу. Никто тогда не возмущался «правом первой ночи» - когда первую брачную ночь молодая обязана была провести не с женихом, а своим барином. Поэт, насколько известно, никогда не воспользовался этим «правом», однако, живя в деревне, он не пропускал мимо ни одной хорошенькой крестьянки. Одна из его деревенских наложниц однажды подарит ему сына: Пушкин прогонит нерасторопную мамашу к отцу-батюшке и намекнет в письме к нему, чтобы тот не поднимал шума, так как в будущем отец ребенка (т. е. сам Пушкин, сын хозяина усадьбы) станет его барином...

КОМУ НЕ ВЕЗЕТ В ИГРЕ...

Говорят, кому не везет в игре, тому обязательно везет в любви. Пушкин почти всегда проигрывал в карты, но ему не везло и в любви. Как бы мы ни любили Пушкина, следует быть справедливым: было бы, наверное, не правильно, если бы человеку, физиологически не способному хранить верность, повезло и в личной жизни. Как бы мы ни жалели поэта, нужно признаться: несчастья, выпавшие на его долю в конце жизни, были им заслужены. Пушкин, всю жизнь обманывавший других мужей, сам оказался в их шкуре. Женившись на не очень умной, зато красивой, куклообразной Наталье Гончаровой, он, как говорят итальянцы, променял «серые дни в обмен на яркие ночи».
Увы, но с «яркими ночами» Пушкин просчитался: Наталья оказалась... фригидной. Она не роптала, но всего лишь «терпела» излишне горячий темперамент мужа. А «серые дни» явились уж слишком серыми: жена была яркой красавицей, он же был почти уродец (по его же признанию - «сущая обезьяна лицом»), к тому же на 10 сантиметров ниже супруги. Вот почему, бывая на балах, он старался держаться подальше от жены: чтобы окружающие не видели столь неприятного для него контраста... Дома тоже незадача - хозяйкой Наталья оказалась никудышной: хозяйство вела из рук вон плохо, была неаккуратна и мало интересовалась домашними делами, к тому же, проявила себя не очень заботливой матерью. По запискам ее матери, от нее «только и слышишь разговору, что о праздниках, балах и спектаклях».
Не ценила она и стихов мужа: когда однажды стихи таинственно пришли к нему ночью, и он, проснувшись от них, произнес их жене, она ответила ему: «Ах, Пушкин, надоел ты мне со своими стихами! Ночь дана для спанья, а не для стихов!» И вот эти ночные «дивные стихи, по сравнению с которыми дневные стихи - слабы», как он признавался, оставались незаписанными и наутро забывались...
Когда у Дантеса, убийцы Пушкина, спросили его мнение о Наталье, он ответил коротко: «Жеманница». Кокетство - вот все, на что хватало ума и таланта у этой женщины. Именно ее кокетство стало главной причиной роковой дуэли Пушкина с Дантесом.
«ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЕМ?»
Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.
Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.
Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных,
Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я...
Эх, Александр Сергеевич, Александр Сергеевич... Говорят, у древних славян было поверье: если хорошо, с печалью и любовью, думать об умершем человеке, то там, в стране мертвых, этому человеку станет лучше: он перестанет горевать о своей смерти и улыбнется. Вот и сейчас, хочется верить, что Вы улыбаетесь. Или даже смеетесь.
Спасибо Вам за то, что Вы были у нас... И за то, что остаетесь с нами.

По материалам книги Александра Казакевича «Звёзды, как люди. Парадоксальные и малоизвестные факты из жизни знаменитых людей».

В бытность свою еще камер-юнкером Пушкин явился как-то перед высокопоставленным лицом, которое валялось на диване и зевало от скуки. При появлении молодого поэта высокопоставленное лицо даже не подумало сменить позу.

Пушкин передал хозяину дома все, что было нужно, и хотел удалиться, но получил приказание произнести экспромт.

Пушкин выдавил сквозь зубы: «Дети на полу – умный на диване».

Особа была разочарована экспромтом: «Ну, что же тут остроумного – дети на полу, умный на диване? Понять не могу… Ждал от тебя большего».

Пушкин молчал, а высокопоставленное лицо, повторяя фразу и перемещая слоги, пришло, наконец, к такому результату: «Детина полуумный на диване». После того, как до хозяина дошел смысл экспромта, Пушкин немедленно и с негодованием был выставлен за дверь.

Михаил Лермонтов и пирожки с опилками

История из одной старинной книги о том, как Лермонтов отведал пирожков с опилками…

У Михаила Юрьевича была одна черта, о которой нам известно очень мало, но современники поэта отмечали ее особо. Художник Меликов М.Е. писал о Лермонтове так:

«Он был ужасно прожорлив и ел все, что подавалось. Это вызывало насмешки и шутки окружающих, особенно барышень».

Среди них была Екатерина Александровна Сушкова, в которую поэт безоглядно влюбился. Однако Сушкова не отвечала Лермонтову взаимностью и при случае не упускала возможности посмеяться над ним. Одним из поводов для насмешек и стала непритязательность поэта к пище, о чем сама Екатерина Александровна рассказала в своих «Записках»:

«Еще очень подсмеивались мы над ним в том, что он не только был неразборчив в пище, но никогда не знал, что ел: телятину или свинину, дичь или барашка; мы говорили, что, пожалуй, он со временем, как Сатурн, будет глотать булыжник.

Наши насмешки выводили его из терпения, он спорил с нами почти до слез, стараясь убедить нас в утонченности своего гастрономического вкуса; мы побились об заклад, что уличим его в противном на деле. И в тот же самый день, после долгой прогулки верхом, велели мы напечь к чаю булочек с опилками!

И что же? Мы вернулись домой, утомленные, разгоряченные, голодные, с жадностью принялись за чай, а наш-то гастроном Мишель, не поморщась, проглотил одну булочку, принялся за другую и уже придвинул к себе и третью, но Сашенька и я остановили его за руку, показывая в то же время на неудобосваримую для желудка начинку.

Тут он не на шутку взбесился, убежал от нас и не только не говорил с нами ни слова, но даже и не показывался несколько дней, притворившись больным». Так что укоренившееся мнение, будто «хороший художник должен быть голодным», имеет, как минимум, одно очень яркое исключение…

Как Белинский журил Тургенева

К Тургеневу Белинский относился по-отечески и зачастую журил его за барские замашки, за юношескую хвастливость, подчас и за фразерство.

Однажды, например, Тургенев занял денег у Некрасова и долго не отдавал, так как сам сидел без гроша. Об этом рассказали Белинскому. Он, придя к Панаевым, как нарочно встретил там Тургенева, собиравшегося идти обедать к Дюссо. Белинский знал, что обыкновенно по четвергам в этот модный ресторан сходилось много аристократической молодежи обедать, и накинулся на Тургенева:

«К чему вы разыгрываете барина? Гораздо проще было бы взять деньги за свою работу, чем, сделав одолжение человеку, обращаться сейчас же к нему с займами денег. Понятно, что Некрасову неловко вам отказывать, и он сам занимает для вас деньги, платя жидовские проценты. Добро бы вам нужны были деньги на что-нибудь путное, а то пошикарить у Дюссо…»

И пошел, и пошел. Тургенев очень походил на провинившегося школьника и возразил: «Да ведь не преступление я сделал; я ведь отдам Некрасову эти деньги… Просто необдуманно поступил».

– «Так вперед обдумывайте хорошенько, что делаете; я для этого и говорил вам так резко, чтобы вы позорче следили за собой».

Такие нагоняи Тургеневу приходилось получать нередко. «Разносил» его Белинский также за лень и неаккуратность.

«В 1848 году Тургенев, вернувшись поздней осенью из деревни, шумно выражал свою радость по поводу задуманного издания «Современника». Белинский ему заметил:

– Вы не словами высказывайте свое участие, а на деле.

– Даю вам честное слово, что я буду самым ревностным сотрудником будущего «Современника».

– Не такое ли даете слово, какое вы мне дали, уезжая в деревню, что, возвратясь, вручите мне ваш рассказ для моего «Альманаха»? – спросил ироническим тоном Белинский.

– Он у меня написан для вас, только надо его обделать…

– Лучше уж прямо бы сознались, что он не окончен, чем вилять.

– Клянусь вам, что осталось работы не более, как на неделю.

– Знаю я вас, пойдете шляться по светским салончикам. Кажется, не мало времени сидели в деревне и то не могли окончить.

Тургенев клялся, что с завтрашнего утра засядет за работу и, пока не окончит, сам никуда не выйдет и к себе никого не примет. Белинский на это ответил:

– Все вы одного поля ягодки, на словах любите разводить бобы, а чуть коснулось дела, так не шевельнут и пальцем… да и я-то хорош гусь, кажется, не первый день вас знаю, а имел глупость рассчитывать на ваше обещание… Ну, смотрите, Тургенев, если вы не сдержите своего обещания, что все вами написанное будет исключительно печататься в «Современнике», то так и знайте, – я вам руки не подам, не пущу на порог своего дома!

Все присутствующие улыбались на угрозы Белинского.

Разумеется, на нагоняи, получаемые от Белинского, никто никогда не обижался, хотя порою он пробирал довольно сердито. Раз он жестоко набросился на Тургенева, когда узнал, что тот в «великосветских салончиках» уверяет «дам и кавалеров», будто бы не берет литературного гонорара и помещает свои произведения даром.

«Да как вы решились сказать такую пошлость, вы, Тургенев!.. Да разве это постыдно – брать деньги за собственный труд? Или по вашим понятиям только тунеядец может быть порядочным человеком?» – волновался Белинский, нагоняя на лицо умного русского барича краску стыда и раскаяния.

Лев Николаевич Толстой и дети

На протяжении всей семейной жизни Толстой отдавал много сил и дум воспитанию детей. Он вносил в их жизнь массу юмора и жизнерадостного веселья. Он умел оживить всех и переломить сумрачные настроения. Одним из средств для этого являлся часто применявшийся «бег нумидийской конницы».

Бывало, сидят все в зале после отъезда скучных гостей, ссоры, детских слез, недоразумения. Все притихли. И вдруг Лев Николаевич срывается со стула, поднимает одну руку кверху и, помахивая кистью ее над головой, стремглав бежит галопом вприпрыжку вокруг стола. Все летят за ним, в точности повторяя его движения. Обежав вокруг комнаты несколько раз и запыхавшись, все садятся на свои места — уже совсем в другом настроении. Все оживлены и веселы, ссоры, скука и слезы забыты…

По представлению детей, мама была первым человеком в доме, от нее зависело все. Она заказывала повару обед, отпускала ребят гулять, шила детское платье и белье; она всегда кормила грудью какого-нибудь маленького и целый день торопливыми шагами бегала по дому. С ней можно было капризничать, хотя иногда она бывала сердита и наказывала.

С папой капризничать не полагалось. Когда он смотрел в глаза, то знал все, и потому лгать ему было невозможно. И ему никто никогда не лгал. Папа никогда никого не наказывал и почти никогда не заставлял детей что-нибудь делать, а выходило всегда так, что все, как будто по своему собственному желанию и почину, делали все так, как он этого хотел.

«Мама часто бранила нас и наказывала, — рассказывает Илья Львович, — а он, когда ему нужно было заставить нас что-нибудь сделать, только пристально взглядывал в глаза, и его взгляд был понятен и действовал сильнее всякого приказания.

Вот разница между воспитанием отца и матери: бывало, понадобится на что-нибудь двугривенный. Если идти к мама, она начнет подробно расспрашивать, на что нужны деньги, наговорит кучу упреков и иногда откажет. Если пойти к папа, он ничего не спросит, — только посмотрит в глаза и скажет: «возьми на столе». И, как бы ни был нужен этот двугривенный, я никогда не ходил за ним к отцу, а всегда предпочитал выпрашивать его у матери. Громадная сила отца, как воспитателя, заключалась в том, что от него, как от своей совести, прятаться было нельзя».

Чехов, Гиляровский и арбуз

Из воспоминаний Гиляровского.

«Как-то в часу седьмом вечера, великим постом, мы ехали с Антоном Павловичем с Миусской площади из городского училища, где брат его Иван был учителем, ко мне чай пить.

На Тверской снег наполовину стаял, и полозья саней то и дело скрежетали по камням мостовой… На углу Тверской и Страстной площади каменный оазис оказался очень длинным, и мы остановились как раз против освещенной овощной лавки Авдеева, славившейся на всю Москву огурцами в тыквах и солеными арбузами.

Пока лошадь отдыхала, мы купили арбуз, завязанный в толстую серую бумагу, которая сейчас же стала промокать, как только Чехов взял арбуз в руки. Мы поползли по Страстной площади, визжа полозьями по рельсам конки и скрежеща по камням. Чехов ругался — мокрые руки замерзли. Я взял у него арбуз.

Действительно, держать его в руках было невозможно, а положить некуда.

Наконец я не выдержал и сказал, что брошу арбуз.

— Зачем бросать? Вот городовой стоит, отдай ему, он съест.

— Пусть ест. Городовой! — поманил я его к себе.

Он, увидав мою форменную фуражку, вытянулся во фронт.

— На, держи, только остор…

Я не успел договорить: «осторожнее, он течет», как Чехов перебил меня на полуслове и трагически зашептал городовому, продолжая мою речь:

— Осторожнее, это бомба… неси ее в участок…

Я сообразил и приказываю:

— Мы там тебя подождем. Да не урони, гляди.

— Понимаю, вашевскродие.

А у самого зубы стучат.

Оставив на углу Тверской и площади городового с «бомбой», мы поехали ко мне в Столешников чай пить.

На другой день я узнал подробности всего вслед за тем происшедшего. Городовой с «бомбой» в руках боязливо добрался до ближайшего дома, вызвал дворника и, рассказав о случае, оставил его вместо себя на посту, а сам осторожно, чуть ступая, двинулся по Тверской к участку, сопровождаемый кучкой любопытных, узнавших от дворника о «бомбе».

Вскоре около участка стояла на почтительном расстоянии толпа, боясь подходить близко и создавая целые легенды на тему о бомбах, весьма животрепещущую в то время благодаря частым покушениям и арестам.

Городовой вошел в дежурку, доложил околодочному, что два агента охранного отделения, из которых один был в форме, приказали ему отнести «бомбу» и положить ее на стол. Околодочный притворил дверь и бросился в канцелярию, где так перепугал чиновников, что они разбежались, а пристав сообщил о случае в охранное отделение. Явились агенты, но в дежурку не вошли, ждали офицера, заведовавшего взрывчатыми снарядами, без него в дежурку войти не осмеливались.

В это время во двор въехали пожарные, возвращавшиеся с пожара, увидали толпу, узнали, в чем дело, и старик-брандмейстер, донской казак Беспалов, соскочив с линейки, прямо как был, весь мокрый, в медной каске, бросился в участок и, несмотря на предупреждения об опасности, направился в дежурку.

Через минуту он обрывал остатки мокрой бумаги с соленого арбуза, а затем, не обращая внимания на протесты пристава и заявления его о неприкосновенности вещественных доказательств, понес арбуз к себе на квартиру.

— Наш, донской, полосатый. Давно такого не едал.

Гоголь и нищенка

По рассказам нежинских соучеников, Гоголь еще в школьные годы никогда не мог пройти мимо нищего, чтобы не подать ему, и если нечего было дать, то всегда говорил: «Извините». Однажды ему даже случилось остаться в долгу у одной нищенки. На ее слова: «Подайте Христа ради» он ответил: «Сочтите за мной». И в следующий раз, когда та обратилась к нему с той же просьбой, он подал ей вдвойне, добавив при этом: «Тут и долг мой».

Гоголь и часы

Когда Жуковский жил во Франкфурте-на-Майне, Гоголь прогостил у него довольно долго. Однажды,- это было в присутствии графа А. К. Тол­стого (поэта),- Гоголь пришел в кабинет Жуковского и, разговаривая со своим другом, обратил внимание на карманные часы с золотой цепочкой, висевшие на стене.

— «Чьи это часы?» — спросил он.

— «Мои», — отвечал Жуковский.

— «Ах, часы Жуковского! Никогда с ними не расстанусь».

С этими словами Гоголь надел цепочку на шею, положил часы в карман, и Жуковский, восхищаясь его проказливостью, должен был отказаться от своей собственности.

Александр Куприн и неугомонный драчун

Из воспоминаний писателя Владимира Крымова

Мы сидели с А. И. в ресторанчике, его жена отодвигала подальше бутылку с вином, а Куприн ласково просил:

— Я только еще один стаканчик… налей мне.

Говорили о Бальмонте, который был приятелем Куприна. Бальмонт и раньше, еще в России, пил больше алкоголя, чем следует, а теперь стало совсем плохо, он немедленно пьянел и выкидывал всякие неожиданности, проявлял уже явные признаки психической ненормальности, его закат тоже, к сожалению, был близок. Чтобы переменить разговор, я спросил:

— Вы ведь в былое время, Александр Иванович, очень любили драться? Как теперь?..

— Куда мне теперь драться. Давно все забыто… Вот, я помню, один раз дрались, так дрались… Приехал я в Чернигов. Пошли мы там в биллиардную. Играет на биллиарде какой-то там, здоровый мужчина. А мне говорят: вот это наш местный ветеринар Волкунас, придет с утра, займет биллиард и никому целый день играть не дает… Как, говорю, не дает?

Я подошел к нему и говорю: вы скоро кончите играть? А вы, говорит, кто такой? Вам, говорю, все равно, кто я такой. Когда вы играть кончите… Убирайтесь, говорит, вон!.. А, так — бац его в морду. Ну и пошло… Я засучил рукава и как следует его отделал… Стал играть на биллиарде… А он пошел, вымылся и опять приходит, и опять ко мне… Опять начали драться. Здорово дрались. Он весь в крови… Ушел… Поиграли мы на биллиарде, выходим, а он стоит на тротуаре и ждет, и опять ко мне… Опять стали драться — долго дрались. И мне попало, но ему много больше…

Пришел в гостиницу, лег спать. Наутро встаю, только мыться стал, стучит кто-то в дверь. Кто там?.. Входит опять Волкунас. Что ты, говорю, опять драться пришел, мне уже надоело… Да нет, говорит, скажите, пожалуйста, Зинаида Ивановна, что замужем за нашим лесничим, это ваша сестра? Да, говорю, сестра… Родная? Да, говорю, родная… Так извините меня, пожалуйста, я прошу извинения…

Оказывается, он влюблен в нее был. Куприна-то он не знал, кто такой Куприн, а вот уже с братом Зинаиды Ивановны никак драться не хотел… Ну, мы и помирились, он и предлагает: пойдемте часа в четыре в эту биллиардную, сыграем партию вместе, чтоб видели, а то все-таки в городе разговоры пошли… Хорошо, пойдем… Пришли мы в биллиардную, как увидали нас, все до единого разбежались…

Сергей Есенин и гость из Одессы

Из воспоминаний Надежды Вольпин

Есенин влюблен в желтизну своих волос. Она входит в образный строй его поэзии. И хочет он себя видеть светлым блондином: нарочито всегда садится так, чтобы свет падал на кудри. А они у него не такие уж светлые. Не слишком отягченные интеллектом женщины, для которых человечество делится на блондинов и брюнетов зачислили б Есенина в разряд «темных блондинов». Зато эти волнистые волосы цвета спелой ржи отливали необычайно ярким золотом.

Всякое упоминание, что волосы у него якобы потемнели, для Есенина, как нож в сердце.

И вот однажды…

«Стойло Пегаса». (кафе на Тверской) Двадцать первый год. Они стоят друг против друга - Есенин и этот незнакомый мне чернявый человек одного с ним роста, худощавый, стройный. Глаза живые, быстрые и равнодушные? Нет, пожалуй, любопытные. Холодные.

Сколько лет? Неужели пять?

Не ответив, Сергей спешит поймать меня за руку, подводит к гостю. Знакомит взволнованно.

Мой старый друг, Леонид Утесов. Да, друг, друг! Тот, не поглядев, жмет мою руку. И воззрился умиленно на Есенина.

Актер, решила я (имя ничего мне не сказало).

А кудри-то как потемнели! Не те, не те, потемнели!

Есенин грустно и как-то растерянно проводит рукой по голове.

Да, темнеют… Уходит молодость…

Я сердито смотрю на Утесова. Зачем огорчает Сергея этим своим «потемнели»! Не знает, что ли? Светлые волосы с таким вот выраженным золотым отливом запоминаются еще ярче и светлей. Мне хочется объяснить это Сергею. Но одессит (я разобралась, гость - из Одессы) заспешил закрутить собеседника своими «А помните?!.»

На лице Есенина… нет, уже не грусть, скорее, скука.

Когда гость заторопился уходить, Сергей не стал его удерживать. И ни разу в дальнейшем он не вспомнит о «друге из Одессы» - как раньше не слышала я от Есенина этого имени: Леонид Утесов.

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .