Кто развязал вторую мировую войну и мифы о "бандеровцах". Кто развязал холодную войну Кто развязывает войны в мире

Ищи кому выгодно. Так, напомню, римские юристы советовали выявлять при дефиците прямых улик виновников преступлений. Еще в большей степени, чем в юриспруденции этот подход применим к сфере политики, в которой принимаемые решения, равно как и акторы их принятия, не имеют публичного характера. Преступления в политике имеют несоизмеримо большее число жертв, чем те преступления, которыми занимается юриспруденция. К таким очевидным преступлениям - преступлениям против человечества относится развязывание войны. Тем более, если речь идет о войне в мировом масштабе. Но у организованного преступления должен быть, очевидно, заказчик. Отсюда постановка вопроса - кто заказал первую мировую войну? Ищи кому выгодно...

О том, что война не была сплетением случайных обстоятельств свидетельствует ее предвидение с точным описанием реализованного сценария еще до сараевского инцидента. Таким предвидением, вплоть до деталей, стала адресованная еще в феврале 1914 года записка на имя царя бывшего министра иностранных дел Петра Дурново. Вышла даже недавно книга, в которой он именуется как «русский Нострадамус». Инициирующую роль в развязывании грядущего мирового конфликта Дурново отводил Великобритании, утрачивающей экономическую и военную гегемонию в мире и пытающуюся этому воспрепятствовать. Основные тезисы записки сводились к следующим положениям: «Даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы...

Эта война потребует таких огромных расходов, которые во много раз превысят более чем сомнительные выгоды… Мы попадем в финансовую экономическую кабалу к нашим кредиторам… Россия, несомненно, будет ввергнута в анархию, пережитую ею в приснопамятный период смуты 1905 - 1906 годов…

В случае неудачи, возможность которой, при борьбе с таким противником, как Германия, нельзя не предвидеть,

социальная революция, в самых крайних ее проявлениях, у нас неизбежна… Германии, в случае поражения, предстоит пережить не меньшие социальные потрясения, чем России…». Но если последствия в виде геополитических и экономических потерь, анархии и социальной революции для России в случае войны являлись очевидными для бывшего российского министра, то они были очевидны и для визави России. Из этой очевидности следует, что проектируя войну, ее проектеры рассчитывали на соответствующий катастрофический исход, как для Германии, так и для России. Соответственно, отнюдь не Россия являлась интересантом мирового военного конфликта.

Основная стратагема США, а прежде Британской империи, состояла в недопущении самой возможности того, чтобы кто-либо смог бросить геостратегический вызов американской мировой гегемонии. Такой вызов в двадцатом столетии артикулировали Германия и Россия (СССР). Экономически это выражалось в выходе их на вторую позицию в доле мирового ВВП и сокращении отставания от США. После этого по странам-конкурентам наносился геополитический удар. Итогами Первой мировой, Второй мировой и «Холодной» войн являлось низвержение американского противника. Собственно ради этого они, по-видимому, и затевались.

Сейчас новый вызов американской гегемонии артикулируется Китаем. Рассмотрение Китая в качестве главного соперника США в борьбе за гегемонию в мире является на настоящее общим местом футурологического дискурса. Согласно опросам, в том, что КНР одержит победу в глобальном соперничестве, верит большинство населения ряда западных стран. До трети самих американцев считает, что не США, а именно Китаю будет принадлежать в будущем роль мирового гегемона.

Как будут на этот вызов реагировать США? Не вызывает сомнения, что выйти Китаю вперед они не позволят. Серьезность вызова предполагает серьезность ответа. Исходя из исторического опыта способ противодействия очевидный – масштабная война.

Противоречия, связанные с вызовом Германии, дополнялись внутренними противоречиями внутри англосакского мира. Это сегодня США и Великобритания рассматриваются в мировой едва ли ни как единое целое. Но так было далеко не всегда. Существующей поныне американо-английский альянс и сложился на завершающем этапе Первой мировой войны. До войны же отношения США и Великобритании носили конфронтационный характер. Антибританские настроения в США в 1914 году были даже сильнее антигерманских. Происходила смена мирового экономического и финансового лидера. Великобритания утрачивала свое лидерское положение. На первое место в мировой экономике вышли США. Столкновение прежнего лидера Великобритании с другим потенциальным конкурентом в борьбе за лидерство Германией и третьим претендентом в более отдаленной перспективе – Россией было, безусловно, на руку американскому капиталу. Первая мировая война подытожила произошедшую мировую инверсию.

Обе мировые войны соотносились с процессом изменения механизмов глобальной финансовой системы. Федеральная Резервная система США была, как известно, учреждена всего за полгода до Сараевского убийства. После победы Антанты в Первой мировой войне вместо прежнего золотого паритета была установлен режим плавающих управляемых валютных курсов. Универсальными резервными валютами стали доллар и фунт-стерлинг. Установилась де-факто финансовая гегемония англо-саксонского мира. Однако мировой кризис и появление геополитических акторов, бросающих вызов англо-саксонскому гегемонизму, привел в 1930-е годы к обрушению установившейся было системы. А далее – Вторая мировая война, Бреттон-Вудс и установление принципа доллар-золото, как основы международного денежного обращения. Будет ли сопряжен новый финансовый переход с сопоставимыми геополитическими потрясениями? Вероятность такого сценария, как показывают происходящие события, возрастает. Ямайская финансовая система трещит по швам. Артикулируются вызовы в отношении к глобальной гегемонии доллара. Для США такая ревизия имела бы, очевидно, характер системного обрушения. Поэтому они будут делать все возможное, чтобы ее не допустить. А арсенал этих возможностей хорошо известен.

Первая мировая война привела к обрушению прежней полицентричной мир-системы, основанной на балансе сил ряда конкурирующих друг с другом западных колониальных держав. Она явно задала логику перехода к однополярному миру. США после войны становятся экономической и финансовой державой № 1. Но произошедшая на финальной стадии войны революция в России создает перспективу выдвижения альтернативной мироустроительной парадигмы.

Следующий шаг в этой логической цепочке связывается со Второй мировой войной. Итогом ее явилось установление модели двухполярного мира. Поражение СССР в «холодной войне» приводит к фактическому установлению однополярной американоцентричной системы. Для ее окончательного установления, с соответствующей институционализацией («мировое правительство»), может возникнуть запрос на новый глобальный военный конфликт. Главный интересант войны оказывается, по сути, тот же, что и сто лет назад.

Ответил: Замглавы Центра научной политической мысли и идеологии, д.и.н. Вардан Багдасарян

Война на Донбассе, длящаяся уже пятый год, ставит много вопросов о причинах развязанного конфликта и необузданной жестокости убийц. Несомненно, убийства противников путчистов в городах Юго-Востока и сожжение живых людей в Одессе были элементами общей цепи по нагнетанию обстановки на Украине. Объединение якобы независимых событий и фактов в единое целое и моё непосредственное участие в них позволяет понять, почему и как мирные протесты на Юго-Востоке переросли в гражданскую войну и почему Одесса была выбрана в качестве сакральной жертвы.

Одесскую трагедию следует рассматривать в общем контексте спланированного путчистами террора против восставшего Юго-Востока и стратегии США по втягиванию России в вооруженный конфликт на Украине. Это был ответ путчистов на спонтанные народные протесты в разных городах Юго-Востока.

Харькове поднялся уже с утра 23 февраля, а через два дня Россия стремительной операцией бескровно забирает Крым. Воодушевленный этим народ Юго-Востока поднялся, начались еще более массовые протесты, захваты административных зданий и назначение на митингах народных мэров и губернаторов.

По разным причинам Россия после Крыма и до момента удаления Стрелкова из Донбасса, по всей видимости, отказалась от поддержки восставшего Юго-Востока и серьезной активности ни в одном из регионов не предпринимала. Путчисты, отлично понимая невозможность мирным путем подчинить себе Юго-Восток, воспользовались этим и начали методично проливать кровь и запугать восставшее население.

После расстрелов своих же боевиков на «майдане» и кровавой расправы над защищавшим власть «Беркутом» путчисты решили пролить кровь в Харькове, где происходили самые мощные в то время протесты на Украине. Завезенные боевики захватывают здание обладминистрации и планируют из него провокации против сопротивления. Неожиданно для путчистов и местных властей на массовом митинге 1 марта харьковчане выбрасывают боевиков из здания, несколько десятков мокрых и перепуганных ставят на колени на трибуне и показывают всем, что они из себя представляют.

Не успокоившись, путчисты в конце февраля 2014 выпускают из тюрьмы будущего лидера нацистского формирования «Азов» Билецкого и его подельников. Через две недели они все-таки организуют в Харькове провокацию и убийство двух активистов сопротивления и ранение участкового милиционера. Две дюжины задержанных благодаря личному участию мэра Харькова Кернеса безнаказанно отпускают и они активно начинают участвовать в формировании карательных батальонов для «зачистки» Донбасса. Знал бы Кернес, что через несколько месяцев получит пулю от тех, кого он так старательно освобождал.

В Харькове из-за малочисленности сторонников режима большую кровь пролить не удалось. Тем более, сопротивление еще одну группу боевиков на коленях прогоняет по улице, где было совершено убийство, наглядно продемонстрировав, что церемониться с ними не будут.

Провокации перемещаются в города Донбасса с целью перевести мирное противостояние в кровопролитие, так как там начинается стихийный захват власти. Карательные отряда из «майдаунов» перебрасываются на Донбасс и начинают кровавую зачистку мирного населения, а провокаторы устраивают столкновения на российской границе.

Протест народного сопротивления на Донбассе в марте перехватывают олигархические круги. Проигнорировав рекомендации Москвы не создавать ДНР и ЛНР делают это и как бы от имени народа принимают заявление с просьбой к России ввести войска. Россия никак не реагирует. Местный олигархат начинает торги с путчистами на предмет сдачи республик. Их никто не трогает и, по всей видимости, это так бы и произошло, но вмешался фактор Стрелкова.

Вопреки воли Кремля и олигархата Стрелков неожиданно в середине апреля появляется в Славянске и организует вооруженное противостояние с путчистами. Чем он руководствовался, сказать трудно. Стремлением дойти до Киева или его использовали вслепую, значения уже не имеет. Как рассказал мне товарищ, много часов беседовавший со Стрелковым на эту тему, "Стрелков нашел свою войну. Войну, о которой мечтал".

Он организовал сопротивление, не предусмотренное никакими планами, и сделал войну неизбежной. Стрелков дал повод украинской армии начать полномасштабное наступление не на Донецк и Луганск, а на Славянск, с которым договоренностей не было.

В конце апреля при поддержке Олега Царева мы организовали из Харькова колонну автомобилей с продуктами и лекарствами для осажденного Славянска. Нам удалось пробиться в город, на трассе уже стояли блок-посты военных и готовилась «зачистка» города. Славянск еще не знал, какую участь приготовили ему каратели.

После Славянска для следующего удара была выбрана мирная Одесса. Операцию спланировали в день проведения футбольного матча в Одессе и свезли больше тысячи футбольных ультрас из разных городов Украины (спецпоезд из Харькова, автобусы из других городов). Спровоцировав одесское сопротивление на столкновение и организовав убийство двух боевиков устроили кровавое побоище, в результате которого только официально было убито и заживо сожжено 48 человек, а по сведениям одесситов в несколько раз больше.

Провокация удалась. Мне приходилось после обмена пленных беседовать с одесситами, причастными к тем событиям, в том числе с отцом убитого там Геннадия Кушнарева, одного из командиров сопротивления. Все склоняются к одному - это была хорошо спланированная провокация с целью сделать кровавую прививку мирной Одессе, пресечь протесты и показать другим регионам, чем это может закончиться.

О прекрасном планировании операции свидетельствуют и действия СБУ сразу после трагедии в Одессе. Участвовавшие в преступлении ультрас и прочие боевики из Харькова немедленно грузятся в поезд. Харьковское сопротивление пытается организововать им «достойную» встречу на Южном вокзале, но СБУ перенаправляет поезд на другой вокзал и спасает их от возмездия

В Харькове же после зачистки обладминистрации 8 апреля винницким спецназом 66 активистов сопротивления на годы попадают в тюрьму. А за три дня до одесских событий остатки руководства харьковского сопротивления арестовывают и обвиняют в подготовке теракта на День Победы. Основанием послужила провокация с как бы обнаруженными, а фактически подброшенными, гранатой и пистолетом во время обыска в офисе организации. При этом граната Ф-1 была без запала, а пистолет травматическим.

К концу апреля мирные протесты на Юго-Востоке начинают стихать, но такое развитие ситуации не входило в планы путчистов. Разделавшись с Харьковом и Одессой они расширяют конфликт и начинают проливать кровь на Донбассе. Силами карательных батальонов и украинской армии осуществляется осада и обстрелы Славянска, в результате чего пригород Семеновка был растерзан ударами ракет и артиллерии. В день референдума 11 мая 2014 группы боевиков врываются и расстреливают мирных жителей в городах и поселках Донбасса.

В Мариуполе боевики группировки «Азов» на День Победы захватывают город, стреляют по мирным жителям и уничтожают местных милиционеров, отказавшихся подчиняться путчистам. В Новом Айдаре в "день выборов" президента сотрудники СБУ и боевики формирования «Айдар» с участием «героини» Савченко устраивает провокацию, захватывают группу противников выборов и одного человека при доставке в Харьков ликвидирует.

Этой крови путчистам мало, 2 июня 2014 по центру Луганска наносится авиационный удар. Погибает два и ранено 28 мирных жителя. Весь мир облетает видео женщины с оторванными ногами со словами перед смертью «не говорите дочери».

В мае Стрелков перехватывает у олигархических структур военное управление ДНР и ЛНР, но в начале июля вынужден уйти из практически окруженного Славянска. Пытается организовать оборону на подступах к Донецку и Луганску и уводит за собой войну на весь Донбасс. Это событие оказывает серьезное влияние на развязывание гражданской войны на Донбассе. Военные действия охватывают большие территории, каратели не стесняют себя в средствах, применяют артиллерию, ракеты, авиацию. Массово гибнет мирное население и все это безнаказанно. В ответ начинает формироваться народное ополчение и организовывать сопротивление путчистам.

В середине июля украинская армия начинает обстрелы Донецка. При всем трагизме ситуации на Донбассе Россия серьезно не вмешивается. Конечно, оказывается медийная поддержка, а с выходом ополчения в июне на российско-украинскую границу начинает что-то поступать и по вооружению, и по добровольцам. Такая позиция России не устраивает США и с целью обвинить Россию в участии в военном конфликте на Донбассе 17 июля осуществляется провокация по уничтожению пассажирского самолета над Донбассом с гибелью почти трехсот пассажиров. Естественно Россию безапелляционно обвиняют в «варварском» убийстве мирных людей.

Сил ополчения противостоять наступающей украинской армии явно не хватает. При посредничестве Медведчука на переговорах путчистов и ополчения в конце июля удается договориться о прекращении боевых действий. Но Порошенко вместо перемирия отдает приказ наступать и ликвидировать самопровозглашенные республики. В противостоянии ополчения и украинской армии силы были слишком неравные, Россия действенной военной помощи пока не оказывала и за короткое время республики были практически рассечены и нависла реальная угроза их ликвидации.

Ситуация становилась катастрофической, потеря Донбасса вела к серьезному поражению России в глобальном противостоянии с США, подчинению Украины интересам Запада и установлению массового террора на Донбассе. Невмешательство уже было чревато серьезными последствиями.

По всей видимости, тогда и было принято решение запустить «военторг», отстранить команду Стрелкова, привести к руководству республик лояльных Кремлю людей и силой принудить Киев к миру. России пришлось вмешаться и не для освобождения Донбасса, а с целью вогнать болезненную занозу в тело Украины и не позволить Западу окончательно подчинить Украину своему влиянию. Так появились Минские соглашения, не приведшие к миру на Донбассе, а остановившие активную фазу гражданской войны и заморозившие на неопределенное время военное противостояние.

С подписанием Минских соглашений ситуации на Украине оказалась патовой. Ни одна из сторон не смогла реализовать поставленных целей. США удалось развязать военный конфликт на Украине и косвенно втянуть в него Россию, но последняя не позволила завершить процесс интеграции Украины в евроатлантические структуры и полностью подавить сопротивление Юго-Востока. Противоборствующие стороны взяли тайм-аут для оценки ситуации и принятия принципиального решения - как поступать с Украиной в свете глобального противостояния России и США.

Вопрос о том, кто же разжег холодную войну - американцы или Советы, обсуждался с самого начала конфликта, и историки до сих пор не могут прийти к согласию.

Подход историков к вопросу об истоках «холодной войны» как в США, так и в России со временем менялся. Сначала обе стороны упорно обвиняли друг друга. Затем они пытались в чем-то пойти на компромисс. Однако в 1990-х годах США вернулись к послевоенной ортодоксальной позиции.

Главный специалист по холодной войне

Профессор Йельского университета и обладатель многих наград, включая Пулитцеровскую премию, Джон Льюис Гэддис считается «одним из ведущих историков Америки».
Именно Гэддис начал утверждать, что слишком большая вина была возложена на США в деле о разжигании холодной войны. Он заявил, что считает советского лидера Иосифа Сталина главной движущей силой конфликта.
По его мнению, у США не было выбора после того, как они столкнулись с «амбициозными планами и параноидальными страхами» Сталина.


Джон Льюис Гэддис

По мнению Гэддиса, Рузвельт и Черчилль допускали возможность поиска совместных интересов даже в ситуации конкурирующих систем, в то время как Сталин стремился «обеспечить свою собственную безопасность и безопасность своей страны, поощряя соперничество между капиталистическими странами». При такой позиции Сталина и речи не могло быть о сотрудничестве и мирном сосуществовании.
Историк также противопоставляет США и Советский Союз.
«… граждане Соединенных Штатов вполне могли утверждать в 1945 году, что они живут в самом свободном обществе на земле».
С другой стороны, «в конце Второй мировой войны СССР был самым авторитарным обществом на земле».
«Холодная война» предстает в виде противоборства между свободой и авторитаризмом, который и является виновником, ответственным за конфликт. Две тенденции в американской политикеС российской стороны наиболее полный и последовательный отчет о холодной войне был представлен Валентином Фалиным, историком и советским дипломатом. Хотя он возлагал вину на правительство США, он не считал американскую политику враждебной с самого начала.


Валентин Фалин

Фалин проследил происхождение конфликта со времен Второй мировой войны и отметил две тенденции в американской политике в отношении к СССР. Первая касалась опасений по поводу растущей мощи Москвы во время борьбы с нацистами. Вторая поддерживала «ялтинский подход», направленный на мирное сотрудничество США и СССР, как этого хотел президент Франклин Рузвельт.
Историк привел слова, которые Рузвельт сказал в своем выступлении в Конгрессе 1 марта 1945 после подписания ялтинского соглашения между США, Великобританией и СССР: «Мир, который мы строим, не может стать американским или британским миром, русским, французским или китайским миром. Он не может быть миром больших или малых стран. Он должен быть миром, базирующимся на совместных усилиях всех стран…».


«Большая тройка» на Ялтинской конференции. На снимке: (справа налево) Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль

По словам Фалина, «мир, о котором говорил Франклин Рузвельт, не соответствовал ожиданиям реакционной фракции в Вашингтоне, которая становилась все сильнее», и когда Рузвельт умер, его преемник Гарри Трумэн не захотел учитывать интересы других наций. Уже в апреле того же года он заявил, что «сотрудничество между Москвой и Вашингтоном должно быть разорвано …» Чтобы проиллюстрировать новый враждебный курс администрации США в отношении Москвы, Фалин упомянул о военных планах Пентагона. Он ссылается на Меморандум 329 Американского Объединенного разведывательного комитета от 4 сентября 1945, который ставил перед американскими военными следующую задачу:
«Отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории».

Вторая мировая война началась 1.09.1939 г. нападением Германии на Польшу и закончилась 2.09.1945 г. капитуляцией Японии. В эту самую разрушительную, самую кровопролитную во всей истории человечества войну было вовлечено 72 государства, погибло 55 млн. человек. Кто развязал ее? Гитлер и его окружение? И больше никто не виноват? Много лет СМИ внедряют в общественное сознание ложь об ответственности советского правительства за начало этой войны. В учебнике А. Кредера «Новейшая история. XX век», издатели которого известили, что он победил в конкурсе по программе «Обновление гуманитарного образования», СССР объявлен «соучастником развязывания новой войны». Вина за ее начало перекладывается на СССР в ряде передач и статей в СМИ, в фильмах «Последний миф» и «Мировая революция для товарища Сталина». Немецкий историк В. Глазебок и другие последователи нацистов провели кампанию под лозунгом «Война по вине Германии - ложь». Ю. Левитанский заявил: "Сейчас уже совершенно ясно, что не будь безумной политики Сталина и "нашей партии", этой войны могло не быть" (Лг.13.02.1991). На самом деле советское правительство сделало все, что от него зависело, чтобы предотвратить войну, а огромная ответственность за ее начало лежит на руководителях Англии и Франции. Подталкивая Германию к походу против СССР, они, уступая ее наглым притязаниям, не приняли его предложения о коллективной безопасности, на которую наше правительство сделало ставку еще в середине тридцатых годов.

Заявления о вине Сталина, подобные тому, что приведены выше, обычно ограничиваются эмоциональными всплесками, подаются как бесспорные аксиомы, фактических доказательств не приводится, а в действительности они являются звеньями цинично лжи глобальной значимости. Если же приводятся факты, то на проверку они оказываются насквозь выдуманными. В. Брюханов поддержал ложь предателя Резуна-Суворова о том, что «еще до 1933 года Сталин планировал разгром Германии, а потому способствовал приходу к власти Гитлера Ведь Тельман, который вполне мог поступить по отношению к СССР, как потом поступил Тито, устраивал Сталина меньше» (ЛР. 16.06.2000). Эту ахинею переиначил Ф. Шахмагонов: «С конца 1934 года в глубочайшей тайне Сталин начал зондировать возможность соглашения с Гитлером о переделе или о разделе мира, искал пути сближения с ним» (Рп.1997.№ 2. С.68). А. Сахаров утверждал: «В начале 20-х годок… Сталин считал, что с Гитлером молено поделить сферы влияния» (ЗнЛ 99O.№ 12. C.91). Предположим, проявив гениальное предвидение, Сталин точно определил ход истории на 10 лет вперед и предугадал приход Гитлера к власти. Но полную надуманность «открытий» Сахарова и Шахмагонова вскрывает такой факт в 1933 г. Гитлер захватил власть, и по инициативе Сталина сразу было расторгнуто сотрудничество между Красной армией и вермахтом. По Д. Наджафарову, найден документ о том, что «Сталин и Гитлер тайно встречались во Львове накануне второй мировой войны» (Кп.11.11.1991). Этот документ был элементарной дезинформацией, его подписал 17.10.1939 г. руководитель ФБР Дж. Эдгар Гувер.

В учебных пособиях Л. Пятницкого «История России для абитуриентов и старшеклассников» (1995) и А. Левандовского и Ю. Щетинова «Россия в XX веке» (1997) для 10–11 классов общеобразовательных учреждений утверждается, что советское правительство, заключив советско-германский договор от 23.08.1939 г., допустило крупную внешнеполитическую ошибку. Осуждая этот пакт, многие пишут, что он привел к мировой войне. Такой мотив преобладал за «круглым столом» в 1989 г. в Институте США и Канады АН СССР. В. Дашичев говорил об агрессивности СССР, который якобы инициировал войну: «Подписав с Гитлером пакт о ненападении, Сталин подписал тем самым приговор Советскому Союзу, ибо он позволил осуществить общий стратегический план войны, который разрабатывался германским генералитетом еще со времен первой мировой войны. Сталин ликвидировал сдерживающий фактор России для Гитлера и позволил ему таким образом разбить Францию и укрепить свой тыл для главной цели - разгрома Советского Союза. С Германией категорически нельзя было заключать договор, ибо он открыл зеленую улицу второй мировой войне». В таком же духе рассуждал С. Случ: «Главное, что получил Гитлер, - это свобода рук на Западе…. И именно это обусловило разгром Франции и других западных держав в течение пяти недель…. И с этой точки зрения можно оценить советско-германский договор 23 августа 1939 года не только как просчет советской внешней политики, но и как преступное действие со стороны сталинского руководства» (Kil8.08.1989). Ни слова не говоря о тяжкой вине Англии и Франции, С. Заворотный и А. Новиков вторили им: «Сталин предоставил Гитлеру уникальную возможность, о которой германский генералитет безуспешно мечтал с начала века: разгромить Францию, не боясь удара с востока, а потом, повернувшись назад, наброситься на Россию» (Кп.23.01.1990).

Значит, Сталин совершил «преступное действие», поступил недальновидно по отношению к Франции, не понял, что она и Россия - традиционные союзники, находящиеся в одной лодке. В 1935 г. был заключен договор о взаимопомощи между СССР, Францией и Чехословакией. А что было потом? Позорное Мюнхенское соглашение от 29.09.1938 г., когда Франция и Англия цинично отдали Чехословакию на растерзание Гитлеру, лишив ее пятой части, территории, половины тяжелой промышленности. Это был по своей сути сговор против Советского Союза Война готовилась для передела мира, для захвата территорий. По словам английского историка А Тейлора, «англичане с ужасом отшатнулись» от предложения заключить договор с СССР: «война, в которой они бы сражались на стороне Советской России против Германии, для них была немыслима» (Вторая мировая война: два взгляда.1995. С.397). Шарль де Голль писал: «…когда в сентябре 1939 года французское правительство… решило вступить в уже начавшуюся к тому времени войну в Польше, я нисколько не сомневался, что в нем господствуют иллюзии, будто бы, несмотря на состояние войны, до серьезных боев дело не дойдет», в 1939–1940 гг. во Франции «некоторые круги усматривали врагд скорее в Сталине, чем в Гитлере, они были озабочены тем, как нанести удар по России» (Вторая мировая война в воспоминаниях. 1990. С196) Французский политолог Раймон Арон оправдывал Мюнхенское соглашение и даже капитуляцию Франции в 1940 г. Почему? Да потому, что она помогла «бросить немцев в направлении их восточных притязаний». А если бы Франция не была бы разбита, то «нападение на Советский Союз совершенно было бы отложено».

В романе В. Пикуля «Барбаросса» ответственность за срыв переговоров между СССР и Англией и Францией летом 1939 г. возлагается на Сталина, который-де восхищался Гитлером, «дрожал за свою шкуру», вел капитулянтскую политику по отношению к Германии. Эта концепция, признал Пикуль, сложилась у него под влиянием «великолепного историка» Дашичева. Во время переговоров нашему правительству стало ясно, что главная цель Англии и Франции - столкнуть СССР с Германией. В Кремле знали, говорил В. Молотов И. Стаднюку, «что какой-то швед по поручению Геринга каждый день на своем личном самолете летал из Берлина в Лондон и доставлял оттуда Герингу заверения Чемберлена: Германия, мол, свободна в своих действиях против Советского Союза» (Пр.22.06Л 993). Англичане вели в Лондоне тайные переговоры с немцами тогда, когда англо-французская делегация обсуждала в Москве варианты военного соглашения с СССР, это они использовали как средство давления на Германию. Великобритания вынашивала план создать англо-германский союз. 29.06.1939 г. ее министр иностранных дел Галифакс от имени своего правительства выразил готовность договориться с немцами по всем вопросам, «внушающим миру тревогу». Предварительный зондаж проводили видные члены консервативной партии, предлагавшие «Гитлеру разделить мир на две сферы влияния: англо-американскую на Западе и германскую - на Востоке» (Нг. ЗО.О6.2ООО).

Дашичев говорил, что «пакт 1939 года был неизбежен - при Сталине. При разумном государственном деятеле…все было бы совершенно иначе, и была бы возможность обуздать гитлеровскую агрессию». Но факты говорят о том, что наше руководство сделало очень многое, если не все, чтобы предотвратить войну. Летом 1939 г. оно с большой заинтересованностью вело переговоры с Англией и Францией о заключении оборонительного пакта, но их правители строили иные планы. Зная, что не позже сентября вермахт нападет на Польшу (11.04.1939 г. Гитлер подписал «план Вайс» - о подготовке войны против нее), они решили пожертвовать ею, чтобы расчистить дорогу Германии на восток. 11.08.1939 г. английская и французская миссия прибыли в Москву для переговоров, не имея полномочий заключить военное соглашение (английскому адмиралу Драксу документ прислали лишь к концу переговоров). По словам английского дипломата Г. Феркера, «задолго до прибытия британской военной миссии английское посольство в Москве получило инструкцию правительства, в которой указывалось, что переговоры ни в коем случае не должны закончиться успешно». В секрета ом наставлении для английской делегации говорилось, что «британское правительство не желает быть втянутым в какое бы то ни было определенное обязательство, которое могло бы связать нам руки при любых обстоятельствах». 8 августа 1939 г. посольство США в Англии сообщило в Вашингтон: «Военной миссии, которая в настоящее время отправляется в Москву, было дано указание приложить все усилия, чтобы продлить переговоры до 1 октября». Министр внутренних дел США Г. Икес пришел к выводу: «Чемберлен… надеется, что Гитлер в конце концов решит двигаться на Восток, а не на Запад. Вот почему он медлит в отношении соглашения с Россией» (Аг.26.10.1988). Начальник генштаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер записал в служебном дневнике 14.08.1939 г.: «Англичанам дано понять, что фюрер после разрешения неизбывного для Германии польского вопроса еще раз обратится к Англии с предложениями. В Лондоне поняли. Париж также знает о нашей решимости. Поэтому весь большой спектакль приближается к своему концу… Англия уже теперь зондирует почву на предмет того, как фюрер представляет себе дальнейшее развитие обстановки после разрешения польского вопроса».

Советский посол в Лондоне И. Майский сообщил Молотову: германское руководство пришло к выводу, что «Англия и Франция не способны к серьезной войне и что из переговоров о тройственном союзе ничего не выйдет». Гитлер ожидал, что они оставят Польшу на произвол судьбы, расценил это как их слабость и решил использовать их затаенные планы в своих целях. Генерал Г. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» (1999) утверждал: «Гитлер и его министр иностранных дел были склонны считать, что западные державы не решатся начать войну против Германии и у нее поэтому развязаны руки для осуществления своих целей в Восточной Европе» (89). Генерал К. Типпельскирх писал в «Истории второй мировой войны» (1956) об убежденности Гитлера в том, что они не решатся напасть на Германию, если она обрушится на Польшу: «Когда Гитлеру перевели ультиматум английского правительства, он точно окаменел - он понял, что ошибался относительно возможной реакции англичан и действовал слишком неосторожно» (8). Англия и Франция, объявив 3.09.1939 г. войну Германии, не стали вести против нее активных боевых действий, на что надеялась Польша. Дав обязательство защищать ее, они предали свою союзницу, поразительно спокойно наблюдая, как немецкие соединения крошат польскую армию. Г. Рычков считает основной причиной этого бездействия то, что Франция «не смогла отмобилизовать армию и перевести экономику на военные рельсы» (ПР.№ 23,2001). Эта мысль не согласуется с фактами. Генерал-фельдмаршал Э. Манштейн в книге «Утерянные победы» (1999) отметил, что «французская армия с первого дня войны во много раз превосходила немецкие силы, действующие на Западном фронте» (36). Тейлор считал: «Если бы французы предприняли наступление, у немцев не было бы возможности сопротивляться» (401). Генерал Иодль на Нюрнбергском процессе признал: «Если мы еще в 1939 году не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными». Эта «странная война» стала продолжением политики «умиротворения», попыткой сохранить возможность столкнуть в дальнейшем Германию и СССР.

Поносить Сталина за пакт о ненападении с Германией - это либо нежелание вникнуть в исключительную сложность и опасность международной обстановки того времени, либо бездумно поддакивать тем, кто привык мазать наше прошлое черной краской. Г. Димитров записал в дневнике сказанные 7.09.1939 г. Сталиным слова- «Мы предпочитали соглашение с так называемыми демократ, странами и поэтому вели переговоры, но Англия и Франция хотели иметь нас в батраках и при этом ничего не платить». Авторы же учебного пособия «Россия. Век XX» (Воронеж 1997) вводят в заблуждение читателей, заявив, что Сталин выбрал в союзники Гитлера, «поскольку для него более близким по душе, похожим да и понятным был германский «национальный социализм», нежели «классово чуждый буржуазный парламентаризм» (194). Немецкое правительство несколько раз предлагало Москве заключить договор, но не получало ответа. Если бы она снова не приняла этого предложения, то Гитлер мог вы объявить в нужный момент. «Россия не хочет заключить с нами пакт о ненападении, значит, она готовит агрессию против нас, и с ней надо говорить языком пушек». Если бы события пошли по этому пути, то этому радовались бы Лондон и Париж, мечтавшие о том, что Германия и Советский Союз столкнутся, обескровят друг друга, а они продиктуют им свои условия мира. У Франции и Англии были договоры о ненападении с Германией, а СССР почему-то не мог совершить то, что сделали эти государства, которые к тому же вели с нею переговоры о военном союзе.

Августовский пакт с Германией был полностью оправдан: никакого иного решения, более надежно отвечавшего интересам безопасности СССР, не имелось: попытки заключить равноправный договор о взаимопомощи с Англией и Францией потерпели неудачу, наша армия реорганизовывалась и перевооружалась, не была готова к успешному отражению фашистской агрессии. Советский народ воспринял этот пакт с пониманием: худой мир лучше доброй ссоры, тем более войны. Но договор о дружбе с Германией от 28.09. 1939 г. вызвал у многих наших людей недоумение, воспринимался как вынужденный странный зигзаг в политике. Слишком сильно давала себя знать опасность, нависшая над нашим государством. Остро беспокоила тогда обстановка в районе реки Халхин-Гол, где после воздушных налетов 3.07.1939 г. японцы начали наступление против монгольских и советских войск Президент США Рузвельт 2.07.1939 г. просил нашего полпреда «передать Сталину и Молотову, что на днях весьма авторитетный японский деятель предложил ему схему японо-американского сотрудничества по эксплуатации богатств Восточной Сибири… фантастично, но характерно для планов японских «активистов», которые не оставили мыслей об авантюрах в вашем направлении». 16.04.1939 г. Р. Зорге сообщил, что посол Германии в Японии «получил сведения о военном антикоминтерновском пакте: в случае, если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент».

А. Н. Яковлев писал, что договор от 23.08.1939 г. с Германией стал ревизией «стратегического курса на коллективную безопасность» (этот курс был сорван Англией и Францией), посчитал его отступлением «прежде всего от ленинских норм советской внешней политики, от ленинского разрыва с тайной дипломатией» (Пр. 18.08.1989). Д. Волкогонов, назвав этот пакт «совершенно циничным», тоже оценил его как «отступление от ленинских норм внешней политики»: «советская страна опустилась до уровня… империалистических держав». Да, нам пришлось «опуститься» до их уровня в критической обстановке: стало ясно, что без тайной дипломатии не обойтись. С волками жить - по-волчьи выть. В печати отмечали низкий уровень работ Волкогонова. В книге «Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина» (1991) он тепло говорил о «гениальной духовной мощи Ленина». И в том же году в «АиФ» (№ 41) писал, что его философские работы «довольно примитивны», ему он «представляется малосимпатичной личностью». Бушин нашел в работах этого перевертыша ряд нелепостей. Дополним его. Волкогонов писал, что Сталин лично встречался с болгарским послом в Москве Стаменевым для того, чтобы попытаться заключить «сепаратный мирный договор с немцами, подобный Брест-Литовскому» (в «Барбароссе» Пикуля Сталин, Молотов и Берия «навестили» Стаменева). На самом деле с ним встречался Судоплатов, один из руководителей нашей разведки, его задачей «было запустить дезинформацию относительно возможного мира с Гитлером, использовав Стаменева в качестве источника» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. 1990. С.614). Это была попытка выяснить возможности прекращения боев, чтобы выиграть время для мобилизации резервов. Волкогонов утверждал, что после Сталинграда Сталиным «овладела настойчивая идея окружения» (Кп.22.06.1991). Но как быть с тем, что в 1943 г. Г. Жуков, А Василевский, А. Антонов предложили окружить в районе Орла вражескую группировку, а Сталин не поддержал их? То же самое было, когда возникла идея окружить немцев у Кривого Рога. Жуков знал, что Сталин «пока вообще по ряду обстоятельств не очень уверен в целесообразности более решительного применения операций на окружение противника» (Воспоминания и размышления. 1983. Т.З. С.77). Сталин не склонен был окружать немцев на своей территории потому, что не хотел создавать условий для разрушений наших городов, считая, что надо создавать такую обстановку, чтобы враг «быстрей уходил». А окружать «потом, на территории противника» (Маршал Жуков. Каким мы его помним.1988. С122).

Четырехтомный труд «Великая Отечественная война, 1941–1945: Военно-исторические очерки» (1988–1999) - последнее слово нашей военно-исторической науки. В нем критикуются секретное приложение к пакту от 23.08.1939 г и сентябрьский договор о дружбе с Германией с морально-правовых позиций. Конечно, хорошо бы советскому правительству всегда сохранять кристальную честность во внешней политике, но куда бы это завело СССР? При развале Варшавского блока США словесно обещали Горбачеву не расширять НАТО в восточном направлении. А сейчас западные политики с циничной насмешливостью дают знать, что нечего вспоминать об этих официально не оформленных заверениях, к тому же те, кто это обещал, уже не у власти. Кое-кто хотел, чтобы и Сталин был бы таким же близоруким и удобным для Запада партнером, как Горбачев, многое сделавший, чтобы привести СССР к катастрофе. Иногда утверждают, что при заключении августовского пакта «Сталин продемонстрировал миру образцы величайшей безнравственности, нанеся удар по авторитету СССР». Как же надо было поступить ему? Не защищать интересы своей страны? Не думать о выгоде для нее? Стать игрушкой в руках Англии и Франции, которые предали Чехословакию потому, что им хотелось подтолкнуть Гитлера к походу на Восток? В. Кожинов писал, что «Сталин в августе 1939 года вел себя точно так же, как Чемберлен в сентябре 1938-го». Здесь неверно говорить «точно так же», и потому он уточнил свою мысль: «поведение Чемберлена было и «циничнее», и, уж безусловно, «позорнее» (Нс. 1998.№ 10. С.148). Да, западные правители вели себя в той сложной, накаленной обстановке поразительно гнусно, намного хуже, чем советское правительство.

Как оценить нравственный уровень Трумена, будущего президента США, который 23.06.1941 г. говорил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше»? Бережков, переводчик Сталина, писал об «аморальности» нашей политики: «В некоторой степени это верно, но надо иметь в виду, что мы имели дело с государствами, которые тоже вели очень аморальную политику. Если мы возьмем Мюнхен, отношения с Чехословакией, невмешательство во время войны в Испании, отношение к аншлюсу Австрии - это разве моральная политика? Мы же тоже понимали, с кем имели дело!… В тот драматический момент, когда каждый выгадывал, как ему поступить, чтобы было минимум потерь, чтобы хоть как-то обеспечить свою безопасность» (К.п.8.08.1989).

Коснемся самого невыгодного в нравственно-политическом плане для нас факта - войны с Финляндией зимой 1939–1940 гг. Наша граница с нею находилась в 32 километрах от Ленинграда. А Орлов верно считает советско-финскую войну «в известном смысле «ненужной», порожденной политическими просчетами обеих стран» (Великая Отечественная война, 1941–1945. T.I. C32). Финские правители проводили тогда близорукую внешнюю политику. Присяга финского офицера включала слова: «Так же, как я верю в единого бога, верю в Великую Финляндию и ее большое будущее». Видный общественный деятель Финляндии Вяйнэ Войномаа писал своему сыну о том, как председатель фракции социал-демократов в финском парламенте Таннер говорил 19.06. 1941 г.: «Неоправданно уже само существование России, и она должна быть ликвидирована», «Питер будет стерт с лица земли». Финские границы, по словам президента Рюти, будут установлены по Свири до Онежского озера и оттуда до Белого моря, «канал Сталина остается на финляндской стороне» (ЛР.4.05.2001). Такие планы находили поддержку у немалой части финского населения. Отметив, что в результате победы над финнами СССР «улучшил свое стратегическое положение на северо-западе и севере, создал предпосылки для обеспечения безопасности Ленинграда и Мурманской железной дороги», Орлов заметил, что «территориальные выигрыши 1939–1940 гг. оборачивались крупными политическими проигрышами» (34). Но они покрывались тем, что немецкие войска напали на нас с позиций, удаленных на 400 километров от старой границы. В ноябре они подошли к Москве. Где бы они были, если бы границу не отодвинули на запад? Бережков рассуждал: «…что было бы, если бы граница с Финляндией проходила там, где она проходила до весны 1940 года Вопрос еще - устоял бы Ленинград? Значит, что-то в этом было, значит, нельзя сказать, что мы только потеряли, дискредитировали себя» (Кп.8.08.1989).

По Дашичеву, «в пакте 1939 года ярчайшее проявление нашел сталинизм во внешней политике… Сталин задолго до 1939 года задумал столкнуть Англию, Францию и Германию - и он, очевидно, полагал, что это столкновение станет генератором революционных событий в Западной Европе, а СССР сможет стоять в стороне «третьего радующегося. Но это был колоссальный просчет, допущенный Сталиным по его невежеству» (Кп. 8.08.1989). Ю. Афанасьев объявил СССР «поджигателем войны»: с 1939 по 1941 гг. он вынашивал и стремился реализовать «агрессивные планы» с целью «расширения социализма». По его словам, «для понимания истинных причин трагедии в первую очередь следует обратить внимание на текст речи Сталина на заседании Политбюро 19 августа 1939 г.», когда он говорил" «Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы большевистская партия смогла бы захватить власть. Диктатура этой партии становится возможной только в результате большой войны. Мы сделаем свой выбор, и он ясен… Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию». В. Анфилов поправил неразборчивого историка: «Политбюро 19 августа действительно состоялось, но на нем рассматривались другие вопросы. Приписанные Сталину слова являются злобной фальшивкой, давно гуляющей по свету. Приведенные слова не соответствуют даже стилю языка Сталина» (Нг.23.06.2000). В 30-е гг. Сталин не проводил в жизнь доктрину мировой революции, и потому Троцкий подметил, что «сталинизм стал худшим тормозом мировой революции», что «международная политика полностью подчинена для Сталина внутренней». Со второй половины 30-х гг. и особенно в 1940–1941 гг. он не считал нужным вести активную подрывную коминтерновскую деятельность в буржуазных государствах.

Теперь то, что долго скрывалось за семью печатями в недрах зарубежных разведок, бросается в костер политической борьбы. В. Суворов (В. Резун), ставший работником английских спецслужб, выдал их тайные планы давних лет в книге «Ледокол». Если Дашичев утверждал, что от августовского договора 1939 г. «выиграл только один человек - Адольф Гитлер и фашистская Германия. Для нас это была сплошная потеря», то Резун как главную ошибку Гитлера преподнес то, что он заключил пакт о ненападении с СССР, повернулся к нему спиной и позволил ему подготовиться к войне. Оттянув нападение Германии почти на два года, Сталин спутал планы правящих кругов Англии и Франции, просчитались они вместе с Гитлером: необходим был их объединенный фронт, а получилось совсем другое. Как оценить позицию В. Топорова: «СССР и Германия тайно заключили агрессивный союз и начали мировую захватническую войну… То обстоятельство, что Англия и Франция тогда же, в сентябре 1939 года, не объявили войны нашей стране, свидетельствует лишь о нерешительности их тогдашних правительств»? (Нв.1990. № 6. С.165). Надо сильно ненавидеть нашу страну, чтобы говорить, что она начала мировую войну. Можно подумать, что Топоров совсем не знает обстановки 1939 г., сожалея о том, что Англия и Франция не стали одновременно воевать с Германией и Советским Союзом. Это же настоящая шизофрения. Но» поразмыслив, приходишь к выводу: дело тут не в болезни. Исторический ход событий должен был привести к объединенной борьбе западных стран против СССР, к совместному продолжению политики «Drang nach Osten» - вот что устроило бы тех, кто недоволен нашей победой в Отечественной войне. Напрасно немецкий профессор Г. Якобсен утверждал, что «угрозы антисоветского фронта западных держав с Германией не существовало вообще» (Лг.30.08.1989). На самом деле в 1939–1941 гг. не раз делались попытки свернуть вооруженный конфликт" между западными державами и направить их объединенные армии против СССР.

Как писал Бережков, «в двадцатых числах августа 1939 года в Берлине…стоял самолет, который должен был доставить в Лондон Геринга в случае неудачи миссии Риббентропа в Москву». Наше руководство не могло не замечать того, что тогда вырисовывалась возможность общего фронта западных демократий с фашистской Германией. Пакт о ненападении разрушил эту опасную для СССР намечавшуюся комбинацию, внес немалый раздражительный элемент в отношения Японии с Германией, улучшил наши военно-стратегические позиции. Японский историк и советолог X. Тэратани так оценил его: «…в данном случае Сталин проявил себя государственным деятелем высшей квалификации…не будь пакта о ненападении, судьбы мира сложились бы по-иному и отнюдь не в пользу СССР. Заключив договор с Германией, Советский Союз спутал карты всех своих противников. Технически это было выполнено просто ювелирно. Были перечеркнуты планы англичан, заигрывавших и с Германией и - в меньшей степени - с СССР, а на деле пытавшихся стравить их между собой. Но наибольший шок перенесла Япония. Союзница фашистской Германии в борьбе за «новый порядок» в мире, Япония получила 23 августа 39-го страшный удар. Никогда - ни до, ни после - в истории не было случая, чтобы японское правительство уходило в отставку по причине заключения договора двух других государств между собой. Здесь же отставка последовала незамедлительно. Рискну предположить, нисколько не умаляя военных успехов советских войск на Халхин-Голе, что пакт во многом предрешил исход кампании, настолько была деморализована Япония. Договор, несомненно, изменил соотношение сил в мире в пользу СССР… Сталин в 39-м году сделал объективно лучшие ходы сточки зрения интересов СССР как государства» (Кп. 1.09.1989). В мемуарах «Вторая мировая война» Черчилль писал: «Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, - знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет». Этот договор разрушил планы Англии и Франции натравить Германию на Советский союз и не допустил того, чтобы ему пришлось воевать одновременно на двух фронтах - на Дальнем Востоке и на Западе. Нам представилась возможность на протяжении почти двух лет оставаться вне войны.

Кое-кто полагает, что договору с Германией была альтернатива: если бы СССР не подписал его, то мировая война бы не началась. Но гитлеровское руководство еще 3.04.1939 г. решило напасть на Польшу не позднее 1 сентября, «никаких оснований считать, будто советско-германский пакт о ненападении был решающим шагом к развязыванию второй мировой войны, действительно нет» (М. Наринский). Война бы разразилась вне зависимости от судьбы этого договора. Но Дашичев рассуждал: «Если бы война началась в сентябре без наличия пакта 1939 года, она бы не развивалась так неблагоприятно для нас, потому что Гитлер был бы зажат в тиски с двух сторон - с запада и востока Фактор Советского Союза действовал бы на Гитлера и не позволил бы ему добиться столь быстрой победы даже над Польшей». Каким образом дал бы себя знать этот «фактор»? Откуда бы появились дополнительные силы у Польши? Волкогонов упрекал Сталина за то, что СССР не помешал «Гитлеру в нападении на Польшу» (Кп.22.06.1991), но не сказал, как можно было это сделать. Резун писал, что Сталин мог предотвратить мировую войну, для чего ему надо было объявить: СССР станет защищать территорию Польшу, как свою собственную. Но он «забыл», что перед этим она приняла участие в разделе Чехословакии, заняла недальновидную антисоветскую политику и высокомерно отказывалась от нашей помощи в случае германской агрессии. М. Семиряга считал, что СССР должен был отвергнуть предложение Германии как неприемлемое или затягивать переговоры с ней и упорно добиваться «заключения военного соглашения с Англией и Францией. Даже если бы оно и не было заключено немедленно, то все равно угроза его, как дамоклов меч, висел бы над агрессором и удерживал его от немедленных авантюр» (Лг.5.10.1988). Не удержал бы. Советское правительство пыталось медлить с переговорами с Германией, но вскоре стало ясно, что тянуть с заключением соглашения с ней - означает столкнуться с вермахтом, а в это время на востоке шли бои с японскими войсками.

Л. Исаков писал: «Если бы не советско-германский пакт о ненападении, Гитлер в условиях японской поддержки на Востоке бросился бы на нас несомненно…» (Сл. 2002. № 2. С. 103). Но Наринский не верил в такой поворот событий, потому что «нет никаких документов, которые свидетельствовали бы о том, что Германия планировала войну против Советского Союза осенью 1939 года». Не все совершается по плану, и если «нацистский рейх в тот момент просто не был готов к такой войне», то СССР еще больше был не готов к ней. Тогда Сталин «считал, что только к 1943 году мы можем встретить немца на равных». И мог ли он не учитывать того, что 15.04.1939 г. сообщил Зорге о выступлении Риббентропа перед своими сотрудниками, который заявил, что «главная цель Германии - заключить продолжительный мир с Англией и начать войну с СССР»? В беседах с Кейтелем в июне 1940 г. Гитлер предлагал, предпринять «восточный поход» этой же осенью. Военные убедили его, что осень неблагоприятное время для ведения германской армией военных действий в России. В конце июля он согласился перенести начало «восточного похода» на весну 1941 г.

Быстрый разгром польской армии стал неожиданностью для нашего правительства, сначала оно не намеревалось вести военные действия в Польше. А. Орлов в «Великой Отечественной…» отметил: «Сразу же после вступления в войну Англии и Франции Риббентроп настойчиво предлагал СССР ввести свои войска в Польшу». Но это могло привести к тяжелым последствиям: «не было никаких гарантий, что Англия и Франция не объявят войну СССР, если Красная Армия перейдет советско-польскую границу» (Т.1. С. 30). 12.09 Гитлер в беседе с главнокомандующим сухопутными войсками генерал-полковником Бра-ухичем сказал: «…русские, очевидно, не хотят выступать… Русские считают, что поляки будут согласны заключить мир» (Нг.23.06.2000). Р. Жюгжда необоснованно считал, что «поход Красной Армии был для Германии неожиданностью, вызвал ее беспокойство: он отрезал рейх от румынской нефти, не дал возможности закрепиться в Галиции» (СР.24.08.1988). Можно как угодно бичевать секретный протокол о сферах влияния Германии и СССР (Верховный Совет СССР осудил его), если исходить с позиций некого абстрактного идеала и пренебрегать исторической реальностью. Кто скажет: как надо было поступить нашему руководству, когда польское правительство бежало, а немецкие войска подходили к Бресту и Львову? Позволить им занять Западную Белоруссию, Западную Украину, Прибалтийские государства и позже начать войну против нас нападением на Минск и Ленинград?

14.09.1999 г. «Мемориал» посчитал нашу защиту Западной Белоруссии и Западной Украины «трагедией для их жителей» и призвал руководство России «публично назвать это преступлением» (Рм.1999.№ 4287). Но в 1939 г., как писал тогда бывший английский премьер-министр Ллойд Джордж польскому послу в Лондоне, «СССР занял территории, которые не являются польскими и которые были силой захвачены Польшей после первой мировой войны… Было бы актом безумия поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии» (Пр. 1.09.1988). Доктор исторических наук Бережков в книге «Рядом со Сталиным» писал: «…мне как свидетелю событий, происходивших осенью 1939 года, не забыть атмосферы, царившей в те дни в Западной Белоруссии и на Западной Украине. Нас встречали цветами, хлебом-солью, угощали фруктами, молоком. В небольших частных кафе советских офицеров кормили бесплатно. То были неподдельные чувства.

В Красной Армии видели защиту от гитлеровского террора Нечто похожее происходило и в Прибалтике». В 1999 г. народы Белоруссии и Украины отметили 60-летие своего воссоединения как праздник.

По-иному оценивают это русофобы. Д. Хмельницкий писал, что реальное вступление СССР в войну «произошло 17 сентября 1941-го» (Рм.2000.№ 4323). Ю. Афанасьев оценил «подписание пакта Молотова - Риббентропа в августе 1939 г.; парад советских и немецких войск в Бресте осенью того же года; оккупацию Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии в 1940 г.; поздравления Сталиным Гитлера с каждой из одержанных побед в Европе вплоть до июня 1941 г.; тосты в честь фюрера в Кремле… как фактическое участие СССР до середины 1941 г. в войне на стороне Германии против западных союзников». Анфилов в статье «Против Истории» (Нг.27. 01.2000) указал, что СССР был вынужден заключить договор с Германией: Чемберлен и Даладье не откликнулись на его призывы. Не было «совместных военных действий» германских и советских войск в Польше. Спекулятивным остается и вопрос о «параде победы» в Бресте, который «принимали» генерал Гудериан и комбриг Кривошеий. Для Красной Армии «парад» был «дипломатическим» шагом во избежание нежелательных последствий. Эту же цель преследовали тосты и поздравления Сталина Гитлеру.

Гитлер намеревался захватить большую часть Прибалтики. 25.09.1939 г. он подписал секретную директиву № 4, предусматривавшую «в Восточной Пруссии держать в боевой готовности силы, достаточные для быстрого захвата Литвы даже в случае вооруженного сопротивления». Включение в нацистскую Европу не сулило ничего хорошего прибалтийским народам. Глава СС Гиммлер в 1942 г. выдвинул задачу «тотального онемечивания» Прибалтики в течение 20 лет. Осенью 1939 г. СССР заключил с Литвой, Латвией и Эстонией договоры о взаимопомощи и на их основе ввел в эти государства свои войска 26.07.1940 г, лондонская «Тайме» отмечала, что их «единодушное решение о присоединении к Советской России» «отражает… не давление со стороны Москвы, а искреннее признание того, что такой выход является лучшей альтернативой, чем включение в новую нацистскую Европу». Это укрепило безопасность наших северо-западных границ, помогло подготовке к отражению гитлеровской агрессии.

К. Коликов объявил, что СССР напал на Бессарабию, Литву, Латвию, Эстонию. Не нападал он на них. До 1918 г. Бессарабия никогда не принадлежала Румынии, которая, воспользовавшись нашей тогдашней слабостью, захватила ее, а в 1940 г. СССР возвратил ее себе, восстановив историческую справедливость. В октябре 1939 г. Черчилль говорил советскому полпреду Майскому: «С точки зрения правильно понятых интересов Англии тот факт, что весь Восток и Юго-Восток Европы находится вне зоны войны имеет не отрицательное, а положительное значение. Главным образом Англия не имеет оснований возражать против действий СССР в Прибалтике. Конечно, кое-кто из сентиментальных деятелей может пускать слезу по поводу русского протектората над Эстонией или Латвией, но к этому нельзя относиться серьезно» (Пр. 11.08.1989). Он заявил: «В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на Запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной». Этого не понимали Д Тренин и В. Макаренко, когда писали: «В 1939 году Сталин совершил грубую стратегическую ошибку, заключив сделку с Гитлером о разделе Польши. Ликвидация независимой Польши лишила Советский Союз естественного буфера между ним и Германией. Никогда бы немцам не удалось осуществить столь внезапного нападения, если бы не было пресловутой «линии разграничения обоюдных государственных интересов СССР и Германии», как стала официально именоваться осенью 1939 года советско-германская граница» (Тж.28.07.1992). Но ведь ясно, что после разгрома Польши общая граница с Германией am нас стала реальностью.

Между делом наткнулся на вот такое промелькнувшее сообщение: «Президент Европейского совета Дональд Туск заявил, что …ЕС «высоко ценит усилия украинской власти, включительно с президентом Порошенко, по воплощению в жизнь широкомасштабных реформ в чрезвычайно сложных условиях»».

Но ведь даже если и не захочешь – если «уткнёшь голову в песок», то ведь всё равно увидишь, что в результате этих «широкомасштабных реформ» Украина разделена, в ней идёт гражданская война, народ стремительно нищает, её душевой ВВП уже более чем втрое ниже, чем у Кубы.

А Туск это высоко ценит. Надо же!

Конечно, к этому высказыванию можно было бы отнестись, как к обычной антироссийской пропагандистской риторике, если бы Туск не был поляком. Если бы им не был!

Но раз Туск поляк, то он может вполне серьёзно говорить о разорении Украины, как о подвиге. Подчеркну, поляк Туск и в самом деле может думать, что разорить свою страну – это подвиг.

Посмотрите на историю Польши – польская элита, исключительно по своей подлости и тупости, разоряла саму Польшу по нескольку раз в столетие, но при этом и по сей день несказанно гордится этими своими «подвигами».

Вот давайте посмотрим на «широкомасштабную» деятельность польской элиты накануне Второй мировой войны, которая, как считается сегодня, началась не с аннексии Австрии и ликвидации Чехословакии (как это считал Нюрнбергский трибунал), а с нападения на Польшу 1 сентября 1939 года. Мало этого, сегодня также считается, что к войне привёл «пакт Молотов-Риббентроп», заключённый накануне – 23 августа 1939 года.

Однако обратите внимание на тонкую подлость, возникшую во времена перестройки – во времена, когда был опубликован сфальсифицированный протокол к этому «пакту». Ведь это соглашение на самом деле называется «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом».

Дословный перевод с немецкого (Deutsch-sowjetischer Nichtangriffspakt) имеет тот же смысл – «Советско-германский пакт о ненападении». Тогда почему этот договор называют «пакт Молотов-Риббентроп»? Нихт ферштейн? А сами подумайте – как можно обвинить в начале войны страны, которые заключили между собою договор (пакт) о ненападении ? Никак.

Войне предшествуют военные союзы, а за военный союз этот договор никак не выдашь – в договоре о ненападении по определению не может быть никаких совместных действий против кого-либо – утрясаются только разногласия между подписавшими договор сторонами. Вот антироссийские подлецы и поменяли этому договору название , чтобы выдать договор о ненападении между СССР и Германией за военный союз против невинной Польши.

Хорошо, но война всё же началась и возникает вопрос, а был ли накануне войны в Европе заключён военный союз, предопределивший войну, и кем он заключён? Да, был! Но сначала пара слов о ситуации в Европе.

Начнём с того, что до войны поляки с нацистами (не с немцами вообще, а только с нацистами ) чуть ли ни в дёсны целовались, нацисты (тот же Геббельс) были в восхищении от главы Польши Юзефа Пилсудского настолько, что совместный поход с Польшей против СССР планировали не под общим командованием немецкого генерала, а, пока был жив Пилсудский, под его командованием.

У немецкого Генштаба до весны 1939 года (начала ухудшений отношений с Польшей) планов войны с Польшей вообще не было. Единственно, что в те времена поляки и с немцами вели себя гонористо, и полагали, что имеют для этого основания – польская армия считалась одной их самых сильных в Европе, по меньшей мере, сильнее, чем Красная Армия в СССР.

Для примера, СССР добился экономической возможность и поставил себе целью довести Красную Армию до численности в 1 млн. человек только в 1935 году, а Польша, накануне Второй мировой (по данным её будущего главы в эмиграции Томаша Арцишевского) отмобилизовала в армию 3,5 миллиона человек. То есть, уже к 1 сентября 1939 года имела и оружие, и боеприпасы для армии такой численности.

К тому же, конфликт, возникший между Германией и Польшей весной 1939 года и официально приведший к войне, был мелким, и касался вот чего.

Когда после Первой мировой войны определяли границы Польши, то территорию побеждённой Германии разделили на две, не соприкасающиеся друг с другом части, – собственно Германию и Восточную Пруссию (ныне Калининградскую область). Разделили Германию широкой полосой земли от границ собственно Польши к Балтийскому морю, чтобы по этой полосе Польша имела выход к морю. Получилось, что свободная связь между этими частями Германии возможна была только по воде, либо через польских погранцов и таможенников.

Вот Германия в 1939 году и попросила Польшу разрешения построить через эту полосу экстерриториальную железную дорогу от Германии в Восточную Пруссию, чтобы немцы могли переезжать из одной части Германии в другую без остановок, но и без таможенного и паспортного контроля. Естественно, немцы обещали щедро заплатить как за землю под эту дорогу, так и за её эксплуатацию.

Кроме этого, на побережье этого выделенного Польше коридора к морю не было порта, и поэтому от побеждённой в Первой мировой войне Германии (от Восточной Пруссии) победители отрезали еще кусок - дельту Вислы с портом и городом Данциг.

Но Польше его не передавали!

Это была территория вольного города со своей валютой (гульденом), своим самоуправлением, и из 400 тыс. жителей Данцига 95% были немцами. У Польши с Данцигом был таможенный союз , и внешние дела Данциг вел через Министерство иностранных дел Польши. (СССР имел с Данцигом дипломатические отношения с 1924 года) Данциг находился под защитой Лиги Наций (тогдашней ООН), и в нем был Верховный комиссар Лиги Наций для решения споров между Данцигом и Польшей.

Пока Польша не задействовала на своем побережье порт Гдыню, немцев Данцига такое положение устраивало, поскольку они переваливали весь морской экспорт и импорт Польши (2/3 от всего объема внешней торговли). Но с 1928 года Польша начала направлять свой экспорт через Гдыню, экономическое положение Данцига резко ухудшилось, правда, Лига Наций всё же заставила Польшу выделить Данцигу квоту в грузообороте, но уже сам факт того, что Польша в любой момент могла удушить Данциг экономически, поставил вопрос о возвращении Данцига в Германию.

Действительно, если у Польши уже был свой порт на Балтике, то зачем тогда держать немецкий Данциг в состоянии «вольного города», причём, голодного «вольного города»?

Вот это и были просьбы Германии к Польше, и сами судите, насколько они были неисполнимы.
Польша немцам отказала,и уже весной 1939 года начала мобилизацию .

Но, всё же, не хочется думать о поляках, как о полных идиотах, посему полагаю, что они всё же соглашение по железной дороге и Данцигу с немцами подписали бы, и Европа избежала бы войны в 1939 году, если бы Польша не сумела заключить ВОЕННЫЙ СОЮЗ с Великобританией.

То есть, сам факт, что Польша так усилилась за счёт союза с Англией, придали полякам исключительной наглости. Им теперь им и море стало по колено, и военный союз против немцев с СССР – без надобности, и их главнокомандующий Рыдз-Смиглы пообещал побить немцев за неделю (и даже начал позировать художнику, как он въезжает в Берлин на белом коне ).

Забегая вперёд скажем, что и длилась это долго. Целых три дня поляки сражались с немцами, пока не побежали .

Все сразу. Генералы – впереди. Но ладно, это я сильно вперёд забежал.

Но вот ведь какая у нас история у нас: в отличие от «пакта Молотов-Риббентроп», о содержании этого англо-польского договора, прямо спровоцировавшего войну тем, что толкнул идиотов на авантюру, как майдаунов на Майдан, историки глухо молчат .

Итак. 25 августа в Лондоне министр иностранных дел Великобритании, достопочтенный виконт (виконт – младший сын графа, которому титул не передаётся) Галифакс, с одной стороны, и посол Польши в Великобритании граф Рачинский, с другой стороны, подписали соглашение. И начали виконт и граф со следующего:

« Статья 1. Если одна из Договаривающихся Сторон окажется вовлеченной в военные действия с европейской державой в результате агрессии последней против этой Договаривающейся Стороны, то другая Договаривающаяся Сторона немедленно окажет Договаривающейся Стороне, вовлеченной в военные действия, всю поддержку и помощь, которая в ее силах» .

Уже из первой статьи понятно, что это военный союз, но против кого? Об агрессии какой европейской державы хлопочут графья?. Ведь в континентальной Европе было всего три государства, которые можно было определить в «державы»: Франция, Германия и СССР.

Франция союзник, посему отпадает. Кто - СССР или Германия - должен или должна напасть на Договаривающиеся Стороны, чтобы англо-польский военный союз вступил в действие? Или любая из двух? Но тогда почему в статье 1 «европейская держава» стоит в единственном числе?

Как видите, то, что графья записали в Соглашении, не каждому дано понять. Графьям, впрочем, тоже. Поэтому Галифакс и Рачинский к соглашению подписали секретный протокол, в котором разъяснили сами себе то, что они записали в доступном публике тексте своего военного союза.

«Польское правительство и правительство Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии согласились со следующим пониманием соглашения о взаимопомощи, подписанного сегодня, как единственно правильным и имеющим обязательный характер:

а) Под выражением «европейская держава», используемым в соглашении, понимается Германия .
b ) В случае, если будет иметь место действия, соответствующее смыслу статей 1 и 2, со стороны европейской державы, иной, нежели Германия, Договаривающиеся Стороны вместе обсудят меры, которые будут совместно приняты» .

Итак, «европейская держава» - это пока все же Германия, но почему об этом прямо не написать? Ведь война уже была у границ. В день подписания этого военного союза в Польше уже были прекращены занятия в школах, реквизированы в пользу армии все легковые автомобили, началась эвакуация из Польши англичан и французов. Зачем темнить?

Не знаю, какие мысли по этому поводу могут возникнуть у вас, но я не вижу другого ответа: этим своим военным союзом Великобритания и Польша хотели надавить на Гитлера (с которым Англия в это время вела закулисные переговоры). Надавить с целью заставить его отказаться от планов нападения на Польшу, но, одновременно, предложить Гитлеру напасть на СССР . Ведь военный союз между Великобританией и Польшей легко мог быть трансформирован из антигерманского в антисоветский , путем трактовки в его тексте «европейской державы» как СССР.

Тем более, что из дальнейшего текста следует, что этот договор не оборонительный, а наступательный. Поскольку за открытой публике статьей 1 следовала открытая статья 2:

«Статья 2.1. Положения статьи 1 будут применяться также в случае любого действия европейской державы, которое явно ставит под угрозу, прямо или косвенно, независимость одной из Договаривающихся Сторон и имеет такой характер, что сторона, которой это касается, сочтет жизненно важным оказать сопротивление своими вооруженными силами.

2.2. Если одна из Договаривающихся Сторон окажется вовлеченной в военные действия с европейской державой в результате действия этой державы, которое ставит под угрозу независимость или нейтралитет другого европейского государства таким образом, что это представляет явную угрозу безопасности этой Договаривающейся Стороны, то положения статьи 1 будут при-меняться, не нанося, однако, ущерба правам другого европейского государства, которого это касается» .

Как видите, без секретного протокола понять, что написано в статье 2, тоже невозможно. Но обратите внимание, что, согласно статье 2, Польша и Великобритания атакуют «европейскую державу» не после того, как она сама совершит агрессию против них, а первыми – по своему усмотрению .

Когда либо Великобритания, либо Польша «сочтут это жизненно важным» либо сочтут, что «это представляет явную угрозу безопасности этой Договаривающейся Стороны» . Это, заметьте, не какой-то там раздел сфер интересов, как в договоре о ненападении между СССР и Германией, согласно которому нельзя вести пропаганду вне своей сферы. Это прямое соглашение о нападении Польши и Великобритании по их собственной инициативе (причем из открытого текста договора неизвестно, на кого они нападут, - на СССР или на Германию), мало этого, с прямым посягательством на третьи страны.

И эти третьи страны перечислены в секретном протоколе к пакту Галифакс—Рачинский:

«а) Два правительства будут время от времени определять по взаимному соглашению гипотетические случаи действий Германии, подпадающих под действие статьи 2 соглашения.

b ) До тех пор, пока два правительства не решат пересмотреть следующие положения этого параграфа, они будут считать: что случай, предусмотренный параграфом 1 статьи 2 соглашения, относится к Вольному городу Данцигу; что случаи, предусмотренные параграфом 2 статьи 2, относятся к Бельгии, Голландии, Литве.

с) Латвия и Эстония будут рассматриваться двумя правительствами как включенные в список стран, предусмотренных параграфом 2 статьи 2, начиная с момента, когда вступит в силу договоренность о взаимопомощи между Соединенным Королевством и третьим государством, которая распространяется на два названных государства.

d ) Что касается Румынии, правительство Соединенного Королевства ссылается на гарантию, которую оно предоставило этой стране; а польское правительство ссылается на взаимные обязательства по румыно-польскому союзу, которые Польша никогда не рассматривала как несовместимые с его традиционной дружбой с Венгрией» .

Думаю, что если бы поименованные здесь страны в то время узнали, что они фигурируют в этом договоре, то они все взвились бы от негодования - ведь военный союз между Великобританией и Польшей прямо попирал их независимость.

Начнем по порядку.

Доводов в защиту принадлежности Данцига Польше у поляков не было, о чём сказано выше, и немудрено, что Галифакс и Рачинский спрятали Данциг в секретный протокол.

Как воспринял бы мир известие, что Польша и Великобритания развязали мировую войну из-за того, что им не принадлежало, - из-за Данцига - из-за того, что фактически присвоила себе Польша, проигнорировав решение Лиги Наций? Пойдем далее.

Оставим Великобритании Голландию и Бельгию и рассмотрим попавшую в протокол Литву. Литве, конечно, любить Германию было не за что, но поляков Литва просто ненавидела. Напомню, что поляки в 1920 году нагло, вопреки требованию Антанты, отобрали у Литвы ее столицу - Вильнюс (тогда Вильно).

И вот теперь Польша согласно статье 2 соглашения с Великобританией тайно от Литвы взялась «защищать независимость» Литвы без ее согласия на это, да еще и не ту независимость, которую хочет Литва, а ту, которую хочет Польша .

Ведь по статьям военного союза между Великобританией и Польшей, Польша могла спокойно наблюдать, как Германия захватывает Литву, чтобы выйти к границам СССР, поскольку Польша могла считать, что это не угрожает ее, Польши, безопасности.

Но затем, когда Германия обессилит в войне с СССР, Польша могла потребовать у Германии Литву себе, угрожая войной с собой и Англией. Потребовать, и этим «восстановить независимость» Литвы таким образом, чтобы это «не угрожало Польше». Как иначе истолкуешь § 2 статьи 2 военного союза между Великобританией и Польшей?

Что касается желания Великобритании якобы вскоре заключить военный союз с Латвией и Эстонией, отмеченного в секретном протоколе к военному союзу между Великобританией и Польшей, то это неприкрытая провокация с целью дать Германии повод оккупировать или подчинить себе эти государства.

Ведь за четыре месяца до этого, 17 апреля 1939 года, СССР официально предложил Великобритании создать военный союз, по которому:

«1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5 —10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.

2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств» .

И именно Великобритания отказалась от этого союза . По предложению СССР Латвии и Эстонии действительно можно было помочь, поскольку в союзе с Англией и Францией это делал бы СССР.

Но как без Советского Союза Галифакс собирался оказывать военную помощь прибалтам?

И уж крайнюю подлость поляки совершили по отношению к румынам. Они ведь были военными союзниками Польши, пусть и против СССР, но союзниками. Но дело в том, что границы с Румынией немцы не имели и им, чтобы захватить или подчинить себе Румынию как плацдарм для нападения на СССР, нужно было действовать совместно со своей союзницей по Антикоминтерновскому пакту (с которой немцы уже поделили Чехословакию) Венгрией.

И заявляя, что «взаимные обязательства по румыно-польскому союзу» Польша похерит во имя «традиционной дружбы с Венгрией» , Польша согласовала с Великобританией, что она и пальцем не пошевелит, когда немцы будут насиловать Румынию.

Итак. Первоначально Германия планировала атаковать Польшу 26 августа 1939 года. На территорию Польши немцы забросили диверсионные группы для захвата мостов, туннелей, перевалов. Приказ о переносе сроков не до всех дошел, группа обер-лейтенанта Герцнера утром 26 августа захватила перевал Яблунковский и несколько часов с боями удерживала его. То есть, война Германии с Польшей уже шла. В такой ответственный момент Польше и Англии надо было бы обговаривать, сколько Польше нужно держаться без помощи, когда именно Англия начнет бомбить Германию, когда мобилизуется и т.д. и т.п.

А эти графские польско-британские кретины, подписывая военный союз между Великобританией и Польшей, размечтались о том, как они стравят Германию с СССР и на этом поживятся. С поляками всё ясно, но ведь англичане какие придурки – размечтались с помощью Польши отстоять Бельгию и Голландию! Лучше бы на марсиан понадеялись!

И заметьте, ведь сегодня никакой критики действиям польской элиты, образца 1939 года, и в помине нет - для поляков этот военный союз между Великобританией и Польшей был похвальной «широкомасштабной реформой».

В 1927 году на съезде легионеров в Калише, литовец по национальности и польский националист по духу, маршал Пилсудский не выдержал и сказал: «Я выдумал множество красивых слов и определений, которые будут жить и после моей смерти и которые заносят польский народ в разряд идиотов » .

Когда тогдашний премьер-министр Великобритании Чемберлен ещё весной 1939 года предоставил Польше пока не военный союз, а всего лишь английские «гарантии от агрессии», это уже тогда поразило не только Черчилля, но и массу людей, знавших поляков не понаслышке.

Английский историк Д. Фуллер в своём труде о Второй мировой войне писал:

«Я был в Берлине вскоре после предоставления гарантий и спросил известного американского журналиста, что он думал о них. Вот его ответ: «Я считаю, что ваш премьер-министр совершил грубейшую ошибку со времени принятия закона о гербовом сборе». (Имеется в виду закон, принятый английским парламентом в 1765 г.)

Ну, а последовавший в августе 1939 года военный союз с Польшей – это для знающих поляков людей было «вооще»!

История учит, что вообще-то славные ребята эти поляки. Главное, только не вступать с ними ни в какие тесные связи – разве нам нужны сумасшедшие на пороховом заводе?

А за НАТО мы не отвечаем.