Диктанты. «Евгений Онегин» есть самое задушевное произведе. А.С. Пушкин "Евгений Онегин"

Роман «Евгений Онегин» занимает центральное место в творчестве Пушкина. Это его самое крупное художественное произведение, самое популярное, оказавшее наиболее сильное влияние на судьбу всей русской литературы. «Евгений Онегин» есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его фантазии, и можно указать слишком на немногие творения, в которых личность поэта отразилась бы с такой полнотой, светло и ясно, как отразилась в «Онегине» личность Пушкина. Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы». В.А. Жуковский восхищался этим романом: «Читал «Онегина» и разговор, служащий ему предисловием: несравненно! По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на русском Парнасе». А.А. Дельвиг писал Пушкину: «Онегин» твой у меня, читаю его и перечитываю и горю нетерпением читать продолжение его, которое, должно быть, судя по первой главе, любопытнее и любопытнее...».

Прежде всего в «Онегине» мы видим поэтически воспроизведенную картину русского общества, взятого в одном из интереснейших моментов его развития. В этой решимости молодого поэта представить нравственную физиономию наиболее оевропеившегося в России сословия нельзя не видеть доказательства, что Пушкин был и глубоко сознавал себя национальным поэтом. Он понял, что время эпических поэм давным-давно прошло и что для изображения современного ему общества, в котором проза жизни так глубоко проникла в самую поэзию жизни, нужен роман, а не эпическая поэма. И он пишет этот роман, роман в стихах, в то время, как на русском языке «не было ни одного порядочного романа и в прозе, - такая смелость, оправданная огромным успехом, была несомненным свидетельством гениальности поэта».

Но главная особенность романа все-таки не в том, что он - в стихах. Она в том, что Пушкин постоянно присутствует на страницах своей книги. Он то выглянет из-за плеча героя и улыбнется нам, то поделится своей печалью или радостью, то очень серьезно расскажет нам о своих мыслях, о своей любви, дружбе, о том, что ему нравится. Иногда присутствие Пушкина осуществляется в отдельных коротких наскоках: «Друзья Людмилы и Руслана!», «Онегин, добрый мой приятель», «Там некогда гулял и я», «Как мы ни бились...» и пр., а иногда в целых монологах. Уникальность этого романа в том, что автор превращается в героя, и мы видим уже двух героев: Онегина и Пушкина. Они во многом похожи, но много у них и разного. «Оппозиция героя и автора, в то же время связанных между собой, - главная движущая сила лирического сюжета, его композиционный и идейный стержень».

Главное действующее лицо романа - молодой дворянин Евгений Онегин - человек с очень сложным и противоречивым характером. Не так легко установить даже, как относится к нему сам автор. Тон рассказа о нем у Пушкина почти до самого конца романа иронический. Поэт не скрывает его недостатков и не старается оправдать их.

В первой главе Пушкин иронизирует над его «ученостью», глубиной его экономических познаний, прямо говорит о том, как Онегин цинично приготовлялся, «денег ради, на вздохи, скуку и обман», и т.д., и т.д. Этот тон сохраняется почти до конца романа. И в то же время мы узнаем в первой главе, что сам Пушкин подружился с Онегиным, что поэту «нравились его черты», что он проводил с Онегиным ночи на набережной Невы, вспоминая свою юность, прежнюю любовь, слушая пение гребцов плывущей по реке лодки... Приведя в восьмой главе (строфа VIII) резко недоброжелательные отзывы об Онегине какого-то светского его знакомого, поэт решительно вступается за своего героя, подчеркивая его пылкую и неосторожную душу, его ум, его отличие от окружающей «посредственности», и почти отождествляет его с собой, когда говорит:

Но грустно думать, что напрасно

Была нам молодость дана,

Что изменяли ей всечасно,

Что обманула нас она; и т.д.

Такая противоречивость в характеристике Онегина делает его образ более жизненным, далеким от схематизма: Онегин не «положительный герой», но и не «отрицательный». Также нужно иметь в виду и то, что характер Онегина не остается неизменным. Под влиянием событий, рассказываемых Пушкиным в романе, в нем происходит значительная эволюция, и в восьмой, последней главе романа Онегин уже совсем не тот, каким мы его видели в первых шести главах. Но обо всем по порядку.

Среди элементов, из которых складывается поэтический, образный сюжет первой главы, самый заметный - перечисления. Перечисляются знания и умения героя, способы обольщения, занятия в течение дня, различные предметы и т.д. Это создает необычайную густоту и тесноту того мира, в котором существует герой: все то поэтическое пространство, которое могла бы занимать личность, занимают вещи и отдельные элементы жизни, целостность подменяется множественностью, внутреннее внешним, духовное материальным. Герой и его мир предельно опредмечены и овеществлены, свободного пространства не остается.

Ежедневный круг жизни Онегина состоит из семи фраз: первая из них - «Бывало, он еще в постеле», последняя - «Спокойно спит в тени блаженной». Собственно же день Онегина - это пять фраз: гулянье - обед - театр - кабинет - бал. В описании всего онегинского дня монотонно звучит один и тот же слог «ет». Мертвый механизм управляет героем, погоня за наслаждениями превращает жизнь в ряд механических движений. В. Непомнящий отмечает: «Жизнь героя движется по замкнутому кругу, тема его идет по ниспадающей. Тема автора поступательна и движется по восходящей. Автор постепенно вытесняет Онегина как главного героя».

Впервые во всеоружии своих полномочий героя-автора, строящего рассказ так, как ему нужно, рассказчик выступает в центральный фазе онегинского дня - эпизоде театра. Он забирает себе взгляд на театр, оттесняет Онегина в сторону, как бы не позволяя ему и это превратить в блюдо, и дает свое описание, свое видение «волшебного края» в тонах высокой патетики и лирики. Он заменяет пространство и время героя своим собственным временем и пространством, перемещает сюжет к себе, в ссылку, и организует его вокруг своих собственных переживаний и размышлений. Он обращается к петербургским актрисам («Мои богини! что вы? где вы?»), мечтает о возвращении («Услышу ль вновь я ваши хоры?»), опасается, что ко времени возвращения на сцене произойдут перемены, что «взор унылый не найдет знакомых лиц...», и ему останется «зевать и о былом воспоминать».

«Жизнь героя, его плоские, замкнутые в круг время и пространство включены в объемное и многомерное авторское время и пространство... Миры героя и автора внешне связаны между собой, но внутренне противопоставлены:

Эти реакции автора и героя, обрамляющие строфу об Истоминой (строфа XX), внешне почти одинаковы. Поводы же их прямо противоположны: то, что для автора полно жизни и красоты, скучно объевшемуся герою. Автор опасается: «Другие ль девы, сменив, не заменили вас?» - с точки зрения героя: «Всех пора на смену»; автор восхищенно вспоминает, как балерина «ножкой ножку бьет», - герой «Идет... по ногам». Автор вдохновенно описывает «волшебный край» и «душой исполненный полет» русской Терпсихоры - после появления Онегина и его реплики картина, только что исполненная чудес, мгновенно меркнет:

Еще амуры, черти, змеи

На сцене скачут и шумят...

Еще не перестали топать,

Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать...

«В присутствии героя волшебство распадается, его взгляд убивает поэзию, как смертоносный взор Горгоны». Об «антипоэтическом характере главного лица» Пушкин специально предупредил читателей первой главы в предисловии. Антипоэтичность была в его устах тяжелым обвинением; именно с этой темы начинается его знаменитая инвектива: «Ничто не могло быть противуположнее поэзии, как та философия, которой XVIII век дал свое имя». Антипоэтичность была для него «синонимом мертвизны, антижизненности». Антипоэтичность - психологическое выражение безличности, почти «массовости» героя и образа его жизни. Антипоэтический герой не может быть воссоздан автором иначе как через воспроизведение внешнего быта, включая буквальные перечни предметов, которые можно потрогать руками. В антипоэтическом человеке почти нет «внутреннего человека», и автор вынужден словесно убеждать нас в том, что герой не так пуст и мертв, как кажется, что в нем есть какие-то внутренние возможности.

В. Непомнящий пишет: «В первой главе Пушкин демонстрирует «неудачу» в создании образа живого человека; «неудача» словно бы заранее запланирована им, введена в художественный замысел: такой и живущий такой жизнью герой и не может быть «живым». «Лица», в сущности, еще нет, оно собирается из отдельных деталей внешней жизни, тем самым демонстрируя свой распад - так распадается на отдельные мертвые детали волшебство театра под взглядом Онегина, - и вот в таком процессе собирания-распада является читателю».

Философским комментарием к первой главе может служить знаменитая статья 1832 года «Девятнадцатый век», в которой молодой Иван Киреевский говорит: «Вся совокупность нравственного быта распадалась на составные части, на азбучные, материальные начала бытия».

Составляя параллель к художественной концепции первой главы, оценка эта во всем существенном совпадает с пушкинской оценкой «философии, которой XVIII век дал свое имя».

«Но это направление разрушительное, которому ясным и кровавым зеркалом может служить французская революция, произвело в умах направление противное...» - продолжает Киреевский. «Направление противное» в первой главе связано с темой автора, и это обнаруживается именно в эпизоде театра как центральном моменте онегинского дня, где распад «на составные части, на азбучные, материальные начала бытия» происходит наиболее наглядным образом. Появление героя в театре после восторженного описания автором танца Истоминой знаменуется точкой - разрубающей строку пополам («Все хлопает. Онегин входит»), резко отличающей автора от Онегина, дающей спад в жестко прозаическую тональность («Идет меж кресел по ногам») - и явственно интонируется досадой. Вспоминаются слова Печорина об умершей и отсохшей половине души, которую он «отрезал и бросил»; лермонтовский герой говорит это о лучшей половине своей души - с автором «Онегина» дело обстоит наоборот: Онегин - а точнее, «онегинское», - это то, от чего автору хотелось бы избавиться.

Шаг духовной жизни Пушкина был чрезвычайно широким, становление новой жизненной позиции - драматичным, но решительным, самооценки - бескомпромиссными; однако встать на практике выше культа «вседневных наслаждений» было для молодого, полного физических сил человека, в котором «естество» не очень хотело жертвовать собой «духу», непросто. Эти сложные отношения «внешнего» человека с «внутренним», практики с идеалом накладывают отпечаток на всю поэтику первой главы как искреннего лирического произведения. Автор сознает, что он еще далеко не таков, каким бы хотел бы и должен быть.

Искренность и полнота самораскрытия автора как человека горячего и страстного особенно сильно подчеркивает высоту и жизненную трудность его нравственной позиции, его нового взгляда на жизнь и на себя, его нового идеала - идеала свободы от ига собственных страстей, чувственных привычек и рефлексов «естества».

Свободе, этой главной теме автора, тесно в овнешненном и опредмеченном онегинском мире, с его «грубым, чувственным материализмом» (Киреевский); на протяжении всей главы тема автора, ворочаясь в ее тексте, как ребенок в чреве матери, пробивается к читателю. И как раз тогда, когда героя постигает наконец хандра, автор окончательно берет инициативу в свои руки - начиная с величественного отступления, имеющего вершину в строфе: «Придет ли час моей свободы?» Пространственные масштабы здесь (как и временные в эпизоде театра) - только материал, «метафора свободы духа».

У героя все гораздо проще:

Онегин был готов со мною

Увидеть чуждые страны...

Прозаический слом точно так же резок, как и при появлении героя в театре, но, в отличие от эпизода театра, вдохновенная картина, созданная, здесь вовсе не омертвляется, не распадается, не уходит в небытие. Происходит совсем иное; в построенном автором новом и необычайно высоком контексте прозаизм «реакции» Онегина переводит его на положение второстепенного героя: смерть его отца и дяди, разлука с автором, приезд в деревню и разочарование в ней - все это дается в четырех строфах не то что скороговоркой, но все же как бы в порядке отступления от главной, авторской темы: оставив героя наедине с самим собой и с хандрой, которая бежит за ним, «как тень иль верная жена», все шесть последних строф автор оставляет себе и, в явном контрасте с онегинской темой, начинает прямо с разговора о творчестве и свободе.

Цветы, любовь, деревня, праздность,

Поля! я предан вам душой.

Всегда я рад заметить разность

Между Онегиным и мной...

Цветы, любовь, деревня - всему этому можно быть преданным душой. Но праздность? Ведь именно она опостылела Онегину, от нее он бежал из Петербурга. Как же она может нравиться Пушкину? Праздность, как и деятельность, бывает разная. Томительное безделье Онегина не имеет ничего общего с праздностью, знакомой Пушкину, - когда одинокие прогулки или часы, проведенные в сумерках у камина, наполнены мыслями, работой воображения, ума и сердца.

Когда душа человека пуста, ему тоскливо и скучно наедине с самим собой. Спасает от тоски только душевная заполненность, богатство внутренней жизни - в нее входит и наслаждение природой, и «роскошь человеческого общения» (так говорил Экзюпери), и просто умение думать.

Но жизнь яркого, думающего, значительного человека тоже не состоит из одного блаженства. Пушкин не хуже своего героя знал приступы грусти, отчаяния, тоски. Но он умел преодолеть их, победить:

Прошла любовь, явилась муза,

И прояснился темный ум.

Свободен, вновь ищу союза

Волшебных звуков, чувств и дум;

Пишу, и сердце не тоскует,

Перо, забывшись, не рисует,

Близ неоконченных стихов,

Ни женских ножек, ни голов;

Погасший пепел уж не вспыхнет,

Я все грущу, но слез уж нет,

И скоро, скоро бури след

В душе моей совсем утихнет;

Тогда-то я начну писать

Поэму песен в двадцать пять.

Есть у человека выход из любого, самого трагического положения. Всегда остается с нами природа, всегда остаются друзья, остается наш труд - если мы научили себя находить в нем радость. Но Онегину «труд упорный... тошен», он не умеет того, что умеет и может Пушкин: «задорный цех» поэтов - не для него, и дело не только в том, что у Пушкина есть талант, а у Онегина - нету. Ведь Онегин даже книги читать не способен:

Отрядом книг уставив полку,

Читал, читал, - а все без толку;

Там скука, там обман иль бред;

В том совести, в том смысла нет...

В Онегине живы ум, совесть, мечтания, но нет у него способности действовать, быть активным, трудиться, верить людям - той способности, которой, наперекор своему веку, обладали Пушкин и его друзья.

Дочитав первую главу до конца, мы обнаруживаем, что так еще и не знаем, что же такое Онегин как личность и сущность. Мы узнали лишь жизненную позицию, типовую и безличную.

Вместе с тем от нас не может укрыться, что автор относится к герою не так, как, казалось бы, заслуживает это странное существо, живущее бессмысленно и, в общем, бездарно. Более того. Как говорят на театре, «короля играет окружение». «Пушкин «играет» в Онегине нечто очень значительное. Не показывая этого значительного, не имея возможности показать его, он создает герою «королевское окружение», относится к нему (при всей, достаточно частой, иронии по его адресу) как к некой крупной величине; мало того - говорит о своей привязанности к нему». Почему?

Ответ, конечно, вовсе не в известных характеристиках: «Мне нравились его черты, мечтам невольная преданность, неподражательная странность и резкий, охлажденный ум». Это только названные автором особенности, которые «нравились». Ответ в соседних словах:

Как он, отстав от суеты,

С ним подружился я в то время...

«В то время» - значит тогда, когда Онегиным овладела «русская хандра», «Недуг, которого причину давно бы отыскать пора».

Этот «недуг», по-видимому, и есть свидетельство человеческой значительности героя. Судя по всей первой главе, «причину» автор «отыскал»: Онегин больше той жизни, которой он живет, и выше того отношения к жизни, которое им усвоено - отсюда его болезнь. Болезнь - это борьба жизни со смертью. Онегин болен потому, что он живой и полный сил человек, что где-то глубоко внутри он еще недостаточно поврежден духовно, что посреди смертоносного образа жизни и понимания жизни, или, как выражается автор, «средь пиров», был «неосторожен и здоров». Хандра Онегина - это страдание и мука не совсем еще умерщвленного в нем «внутреннего человека», его «здоровых» начал.

Может быть, именно из-за мечтам невольной преданности Онегин «застрелиться, слава Богу, попробовать не захотел». Он все-таки надеялся, что есть какая-то другая жизнь, пусть недоступная ему, но она есть. Эту веру, эту надежду и ценит в нем Пушкин, а к разочарованности своего героя поэт относится сочувственно, но в то же время с иронией.

Кто жил и мыслил, тот не может

В душе не презирать людей;

Кто чувствовал, того тревожит

Призрак невозвратимых дней;

Тому уж нет очарований,

Того змия воспоминаний,

Того раскаянье грызет.

Все это часто придает

Большую прелесть разговору...

На первый взгляд кажется, что сам Пушкин «не может в душе не презирать людей». Но следующие строки все объясняют. Вся первая половина строфы - это слова Онегина, привычные, уже стершиеся, много раз им повторявшиеся. И Пушкин тонко и мудро иронизирует над этими фразами Онегина: «Все это часто придает большую прелесть разговору». Все эти мрачные речи Онегина несерьезны для Пушкина. Он знает другое: и люди бывают разные, и очарования в жизни есть всегда.

«С душою, полной сожалений» стоит герой на набережной Невы, уносясь «мечтой к началу жизни молодой» - к тем «виденьям первоначальных, чистых дней», о которых автор «Онегина» пишет в стихотворении «Возрождение». Герой тоже тоскует о каком-то возрождении, о какой-то свободе: ведь метафора его жизни, данная тут же, - «тюрьма», а сам он - «колодник сонный».

Эти «сожаления», это страдание, эта мука и есть, по-видимому, то, за что автор любит героя, что дает автору надежду. Онегин близок ему своим ощущением - пусть неосознанным и смутным - высокого, но попранного человеческого назначения.

Итак, Онегин волей судьбы оказался в деревне. «Два дня ему казались новы», а затем он опять впал в тоску. «В свою деревню в ту же пору помещик новый прискакал... по имени Владимир Ленский»:

С душою прямо геттингенской,

Красавец, в полном цвете лет,

Поклонник Канта и поэт.

Он из Германии туманной

Привез учености плоды:

Вольнолюбивые мечты,

Дух пылкий и довольно странный...

Онегин и Ленский подружились. Хотя это кажется странным - они ведь такие разные: «Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень». Подружились они «от делать нечего», потому, что все остальные совсем уж не подходили для дружбы, потому что каждый скучал в своей деревне, не имея никаких серьезных занятий, никакого настоящего дела, потому что жизнь обоих, в сущности, ничем не была заполнена.

Так люди (первый каюсь я)

От делать нечего друзья.

Это «первый каюсь я» - характерно для Пушкина. Да, и в его жизни были такие дружеские отношения - от делать нечего - в которых пришлось потом горько каяться (с Федором Толстым - «Американцем»). За тремя словами, стоящими в скобках, скрыто большое мужество, хотя сказаны эти слова шутливо. Для Пушкина дружба - не только одна из главных радостей в жизни, но долг и обязанность. И он с горечью размышляет:

Но дружбы нет и той меж нами.

Все предрассудки истребя,

Мы почитаем всех нулями,

А единицами себя.

Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно:

Нам чувство дико и смешно.

Кто же это - «мы»? Онегин, Ленский, Пушкин, все люди вообще? Мировая слава, завоеванная в короткий срок безвестным корсиканцем Бонапарте, фантастический путь от капрала до императора - все это вскружило головы многим молодым людям того времени - и во Франции, и в России. Наполеон привлекал людей не только своим головокружительным успехом. В нем видели личность, сумевшую доказать всему миру свою силу и величие. Из зарубежной литературы достаточно вспомнить героя романа Стендаля «Красное и черное» Жюльена Сореля, который мечтал вслед за Наполеоном пройти столь же блестящий путь. В русской литературе это: Андрей Болконский в романе Л. Н. Толстого «Война и мир», ждущий «своего Тулона», и, конечно, Родион Раскольников в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Он, оправдывая свой поступок, размышлял о Наполеоне. Ему же простила история множество погибших на войне во имя великих целей, которые он перед собой ставил.

Пушкин не разделял такой философии: «цель оправдывает средства». Его лицейский профессор на лекциях говорил: «Человек имеет право на все деяния и состояния, при которых свобода других людей по общему закону разума сохранена быть может... Не употребляй других людей как средство для своих целей...».

Человеку свойственно чувство своего превосходства над окружающими. Но Пушкин рано научился преодолевать в себе это чувство. Когда он говорит:

Мы почитаем всех нулями,

А единицами - себя...,

«мы» означает у него то поколение, к которому он принадлежал, то поколение, достоинства и недостатки которого воплотились в Онегине. Но Онегин все-таки не был «полноценным» представителем своего поколения. Ю.М. Лотман пишет в своих комментариях к роману: «Мы», от лица которого написана строфа, вносит голос этого поколения романтических эгоистов. Из него исключены автор, отделенный от тех, кто почитает «всех нулями», ироническим тоном, и Онегин, который «вчуже чувство уважал» и был «сноснее многих». ...Здесь, несмотря на некоторое фиктивное «мы», автор, и в определенной мере Онегин, находятся вне очерченного в строфе мира эгоизма».

Незадолго до смерти Пушкин писал: «Цель художества - есть идеал». Наряду со «странным спутником» поэта - холодным, озлобленным, пресыщенным, скучающим Онегиным, в романе предстает пред нами «верный», «милый идеал» поэта - чудесный в своей утренней свежести, полноте нерастраченных сил, подлинно крылатый и вместе правдивый и реальный образ, крепко связанный с родной народной почвой, - образ Татьяны.

Образ Татьяны, созданный Пушкиным в «Евгении Онегине», имеет не меньшее значение, чем образ Онегина. Пушкин показывает тип простой, казалось бы обыкновенной русской девушки, провинциальной «барышни», лишенной по внешности каких бы то ни было романтических, необычных, из ряда вон выходящих черт, но в то же время удивительно привлекательной и поэтичной.

Пушкин все время подчеркивает отсутствие в Татьяне черт, которыми постоянно одаряли своих героинь авторы классических, сентиментальных и романтических произведений: поэтическое имя, необычайная красота... Пушкин, наоборот, сразу сообщает нам, что Татьяна вовсе не красавица. Красавица в романе есть, это - Ольга. О Татьяне Пушкин прямо говорит:

Ни красотой сестры своей,

Ни свежестью ее румяной

Не привлекла б она очей.

Это же и подчеркивается в последней главе, где мы видим Татьяну уже Петербургской знатной дамой, «равнодушною княгиней, неприступною богиней роскошной, царственной Невы», «законодательницей зал». Пушкин не забывает напомнить:

Никто б не мог ее прекрасной

Назвать...

И в то же время она, сидя за столом рядом с «блестящей Ниною Воронскою», знаменитой петербургской красавицей, ничем не уступала ей, «беспечной прелестью мила». Эта прелесть была не в ее внешней красоте, а в ее внутреннем благородстве, уме, простоте, богатстве душевного содержания.

Рисуя в романе этот пленительный образ простой русской девушки, не очень красивой, с деревенским именем, Пушкин и в характеристике ее душевного склада, и в изображении ее поведения нисколько не прикрашивает, не идеализирует ее, хотя и заявляет не раз о своей глубокой симпатии к этой девушке:

Татьяна, милая Татьяна!

С тобой теперь я слезы лью,

Ты в руки модного тирана

Уж отдала судьбу свою.

Погибнешь, милая; но прежде

Ты в ослепительной надежде

Блаженство темное зовешь...

Простите мне: я так люблю

Татьяну милую мою!

На протяжении этих строк Пушкин три раза называет Татьяну «милой», да и вообще это слово постоянно сопутствует Татьяне. «Волшебный яд желаний», «искуситель роковой», «недвижны очи», «мгновенное пламя» - все эти слова Пушкин употребляет всерьез; потому что любит Татьяна всерьез, а других слов она не знает.

Он сравнивает искреннюю, бесхитростную Татьяну с девушками и женщинами света:

Внушать любовь для них беда,

Пугать людей для них отрада...

Они, суровым поведеньем

Пугая робкую любовь,

Ее привлечь умели вновь...

Кокетка судит хладнокровно...

Говорит она: отложим -

Любви мы цену тем умножим,

Вернее в сети заведем...

Для Пушкина неестественность, лицемерие, фальшь - страшное зло! И в жене своей Пушкин больше всего ценил ее «милый, простой тон». В 1833 году он писал ей: «Ты знаешь, как я не люблю все, что пахнет московской барышней».

Потому и защищает Пушкин Татьяну, что «в милой простоте она не ведает обмана и верит избранной мечте». Она «любит без искусства», «доверчива», «от небес одарена воображением мятежным, умом и волею живой, и своенравной головой, и сердцем пламенным и нежным». Главное же для Пушкина - «милая простота» Татьяны. Те самые условности света, которые заставят Онегина выстрелить в Ленского, не имеют для Татьяны значения. Она полюбила - и знает, что полюбила навсегда.

Онегин, «получив посланье Тани», «живо тронут был». «Но обмануть он не хотел доверчивость души невинной». Он читает ей «проповедь», говорит о том, что, как бы он ее ни любил, семейного счастья у них быть не может. Онегин уверен в этом - он слишком много видел подобных примеров в свете:

Что может быть на свете хуже

Семьи, где бедная жена

Грустит о недостойном муже

И днем и вечером одна; и т.д.

Но, ненавидя и презирая свет, он тем не менее заражен его взглядами, он мерит себя светскими мерками. Главная трагедия Онегина в том, что он не может и не хочет обновлять души своей.

Не веря в возможность любви, он отказывается от нее. И это благородно, как и говорит нам об этом Пушкин:

Вы согласитесь, мой читатель,

Что очень мило поступил

С печальной Таней наш приятель;

Не в первый раз он тут явил

Души прямое благородство...

Но в том-то и трагизм этого мучительного для обоих разговора, что к беде поведет не неопытность Татьяны, а опытность Онегина! Думая, что оберегает Татьяну, Онегин сам, своими руками, убивает свое будущее счастье, как убил восемь лет жизни, свои мечты, свои искренние чувства...

Почти до конца шестой главы романа все действия Онегина, его речи, его мысли, характеристики, даваемые ему автором, рисуют нам один и тот же неизменяющийся образ умного человека, резкого на язык, озлобленного на всех эгоиста, разочарованного во всем, скучающего и неспособного уже ни к каким сильным чувствам и переживаниям.

Первый удар его привычному эгоистическому и пассивному невниманию ко всему окружающему наносит убийство им на дуэли его молодого друга, Ленского. Случайная ссора - только повод для дуэли, а причина ее, причина гибели Ленского, гораздо глубже: Ленский с его наивным, розовым миром не может выдержать столкновения с жизнью. Онегин, в свою очередь, не в силах противостоять общепринятой морали. Кто может помешать дуэли? Кому есть дело до нее? Все равнодушны, все заняты собой. Одна Татьяна страдает, предчувствуя беду, но и ей не дано угадать все размеры предстоящего несчастья, она только томится, тревожит ее ревнивая тоска, как будто хладная рука ей сердце жмет, как будто бездна под ней чернеет и шумит.

В ссору Онегина и Ленского вступает сила, которую уже нельзя повернуть вспять, - сила «общественного мнения». Носитель этой силы ненавистен Пушкину больше, чем Пустяков, Гвоздин, даже Флянов. А Ленский именно Зарецкому поручает отвезти Онегину «приятный, благородный, короткий вызов, иль картель». Поэтический Ленский все принимает на веру, искренне убежден в благородстве Зарецкого, считает его «злую храбрость» мужеством, умение «расчетливо повздорить» - благородством... Вот эта слепая вера в совершенство мира и людей губит Ленского.

Но Онегин! Он-то знает жизнь, он отлично все понимает. Сам говорит себе, что он

Был должен оказать себя

Не мячиком предрассуждений,

Не пылким мальчиком, бойцом,

Но мужем с честью и с умом.

Пушкин подбирает глаголы, очень полно рисующие состояние Онегина: «обвинял себя», «был должен», «он мог бы», «он должен был обезоружить младое сердце...». Но почему все эти глаголы стоят в прошедшем времени? Ведь еще можно поехать к Ленскому, объясниться, забыть вражду - еще не поздно... нет, поздно! Вот мысли Онегина:

«...в это дело

Вмешался старый дуэлист;

Он зол, он сплетник, он речист...

Конечно, быть должно презренье

Ценой его забавных слов,

Но шепот, хохотня глупцов...».

Так думает Онегин. А Пушкин объясняет с болью и ненавистью:

И вот общественное мненье!

Пружина чести, наш кумир!

И вот на чем вертится мир!

Пушкин не любит нагромождения восклицательных знаков. Но здесь он венчает ими подряд три строки: вся его мука, все негодование - в этих трех восклицательных знаках подряд. Вот что руководит людьми: шепот, хохотня глупцов - от этого зависит жизнь человека!

«Наедине с своей душой» Онегин понимал, что был не прав, небрежно подшутив над «любовью робкой, нежной», что должен был он «оказать себя не мячиком предрассуждений, не пылким мальчиком, бойцом, но мужем с честью и с умом». Но в том-то и беда, что умение остаться наедине со своей совестью, «на тайный суд себя призвав», и поступить так, как велит совесть, - это редкое уменье. Для него нужно мужество, которого нет у Евгения. У него нет нужных нравственных сил, чтобы противостоять этому миру, - он сдается.

На дуэли Онегин нарушает всякие правила приличия, взяв в секунданты лакея. «Зарецкий губу закусил», услышав «представление» Онегина, - и Евгений вполне этим удовлетворен. На такое маленькое нарушение законов света у него хватает мужества.

В описании подготовки к дуэли Пушкин страшно играет на словах «враг» и «друг». В самом деле, что они теперь, Онегин и Ленский? Уже враги или еще друзья? Они и сами этого не знают.

Враги стоят, потупя взор.

Враги! Давно ли друг от друга

Их жажда крови отвела?

Давно ль они часы досуга,

Трапезу, мысли и дела

Делили дружно? Ныне злобно,

Врагам наследственным подобно,

Как в страшном, непонятном сне,

Они друг другу в тишине

Готовят гибель хладнокровно...

Не засмеяться ль им, пока

Не обагрилась их рука,

Не разойтиться ль полюбовно?..

Но дико светская вражда

Боится ложного стыда.

Но ведь Пушкин сам стрелялся с Дантесом! Если он понимал бессмысленность дуэли, почему сам прибегнул к ней? Дело в том, что причины дуэли в этих двух случаях разные. Дантес действительно враг Пушкина, он оскорбил жену поэта, а Пушкин - рыцарь, благородная и мужественная личность - не мог примириться с оскорблением. Тут не было никакого ложного стыда, а была оскорбленная честь. В дуэли же Ленского и Онегина все нелепо, противники до последней минуты не испытывают друг к другу настоящей вражды: «Не засмеяться ль им, пока не обагрилась их рука?» Быть может, нашел бы Онегин в себе силы засмеяться, протянуть другу руку, переступить через ложный стыд - все повернулось бы иначе. Но Онегин этого не делает, и происходит трагедия.

Начиная с первой главы пронизывающая ее тема смерти в дальнейшем сопровождает героя в самых разнообразных преломлениях и поворотах. То, что сказано о мертвом Ленском, - «А может быть и то: поэта обыкновенный ждал удел... пил, ел, скучал, хирел...» - все это можно отнести к живому Онегину. У него «обыкновенный удел» - пить, есть, скучать, хиреть в хандре, ждать смерти - и самому сеять смерть. Ведь это не безобидный онегинский дядя, это - кипящая «в действии пустом» и склонная выплескиваться через край «великая праздная сила» (говоря словами Достоевского).

Кажется, что горюя о Ленском, жалея его, Пушкин в шестой главе еще больше жалеет Онегина.

Приятно дерзкой эпиграммой

Взбесить оплошного врага;

Приятно зреть, как он, упрямо

Склонив бодливые рога,

Невольно в зеркало глядится

И узнавать себя стыдится...

Но отослать его к отцам

Едва ль приятно будет вам.

Что ж, если вашим пистолетом

Сражен приятель молодой...?

Так Пушкин возвращается к словам-антонимам: враг - друг, приятель. Так он разрешает проблему, волнующую людей всегда: имеет ли человек право лишить другого человека жизни? Достойно ли это - испытывать удовлетворение от убийства, даже если убит враг?

Разумеется, Пушкин говорит здесь не об убийстве врага во время войны. Его волнует другое: личная вражда.

Пушкин, стреляясь с Дантесом, был ранен, но нашел в себе силы встать. Он подозвал Дантеса к барьеру и выстрелил. Увидев, что противник упал, он подбросил пистолет вверх и крикнул: «браво!». Но после выстрела сказал: «Странно; я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но я чувствую теперь, что нет». И перед смертью его словами были: «Мир, мир»...

Поставить врага в унизительное положение - да, это приятно. Но убить его, взять на себя единоличную ответственность за лишение человека жизни - нет! Даже если он твой враг - нет! А если друг?

Онегин получил суровый, страшный, хотя и необходимый урок. Перед ним - труп друга. Вот теперь окончательно ясно, что они были не врагами, а друзьями. Пушкин не только сам понимает мученья Онегина, но и читателя заставляет понять их:

Скажите: вашею душой

Какое чувство овладеет,

Когда недвижим, на земле

Пред вами, с смертью на челе,

Он постепенно костенеет,

Когда он глух и молчалив

На ваш отчаянный призыв?

Только теперь Онегин вдруг понимает, что он наделал, к чему привела его невнимательность к людям, забота только о своем собственном спокойствии:

Мгновенным холодом облит,

Онегин к юноше спешит,

Глядит, зовет его... напрасно:

Его уж нет. Младой певец

Нашел безвременный конец!

Здесь уже Онегин не тот высокомерный, стоящий выше всех жизненных впечатлений, иногда только недовольный сам собой, холодный эгоист. Он приходит в ужас от своего бессмысленного преступления:

В тоске сердечных угрызений,

Рукою стиснув пистолет,

Глядит на Ленского Евгений.

Убит... Сим страшным восклицаньем

Сражен, Онегин с содроганьем

Отходит и людей зовет.

Убийство Ленского перевернуло всю жизнь Онегина. Он только о нем и думает. Он не в состоянии оставаться дольше жить в тех местах, где все напоминало ему о его страшном преступлении, «где окровавленная тень ему являлась каждый день».

Ну, а что Татьяна? У Татьяны - и слезы, и горе, и неизвестность. Боль и тоска по Онегину еще осложняются и тем, что «она должна в нем ненавидеть убийцу брата своего»...

Летним вечером, бродя по окрестным лесам, Татьяна случайно заходит в поместье Онегина. Какая проза, казалось бы, окружает влюбленную девушку в этот возвышенный момент ее жизни:

К ней, лая, кинулись собаки.

На крик испуганный ея

Ребят дворовая семья

Сбежалась шумно. Не без драки

Мальчишки отогнали псов...

Но для Татьяны - а за ней и для Пушкина, за ним и для читателя - все, что связано с Онегиным, окружено поэзией. Она на всю жизнь запомнит этот вечер: и собак, и мальчишек, и жука, и рыбачий костер... Прекрасное вокруг нас; прекрасны не вымыслы, мечты романтиков, а сама жизнь «со всем холодом, со всею прозою...» Такую именно жизнь, по словам Белинского, Пушкин описал в своем романе. И в этой будничной, простой жизни нашел красоту...

Влюбленной Татьяне, попавшей в дом Онегина, «все здесь кажется бесценным», все возрождает воспоминания. Она предалась чтению, «и ей открылся мир иной». Она увидела отразившегося в романах современного человека

С его безнравственной душой,

Себялюбивой и сухой,

Мечтанью преданной безмерно,

С его озлобленным умом,

Кипящим в действии пустом.

Она, наконец, узнала, что помимо страданий любви существуют еще и страдания иные, которых она раньше не знала. Она начинает понимать «теперь яснее... того, по ком она вздыхать осуждена судьбою властной...». «Что ж он?» - задается Татьяна вопросом, пытается подобрать «слово», определяющее, характеризующее Онегина.

И тут примечательны две строчки в начале XXV строфы, которые Пушкин пишет от себя (маленькое лирическое отступление):

Ужель загадку разрешила?

Ужели слово найдено?

Этими несколько ироничными вопросами Пушкин хочет показать Татьяне, а через нее и всем читателям, что человека (любого человека) нельзя подвести под какую бы то ни было систему. Каждый человек индивидуален, и нельзя подобрать такое слово, которое бы полностью его охарактеризовало. И Пушкин до конца не понял, не подобрал «слово» для своего героя. Он и для него остается в некоторой степени неразгаданным, непонятым, «спутником странным» (глава VIII, строфа L)...

Оставим Татьяну, простую уездную барышню, здесь, в кабинете Онегина и перенесемся на бал, куда Онегин попал, «дожив без цели и трудов до двадцати шести годов» и возвратившись после трех лет странствий.

Но вот толпа заколебалась,

По зале шепот пробежал...

К хозяйке дама приближалась,

За нею важный генерал.

Пушкин любит Татьяну, и, пожалуй, нигде это так не чувствуется, как здесь, в восьмой главе. Именно такой описывает он ее, какой, вероятно, хотел бы видеть свою жену:

Она была нетороплива,

Не холодна, не говорлива,

Без взора наглого для всех,

Без притязаний на успех,

Без этих маленьких ужимок,

Без подражательных затей...

Все тихо, просто было в ней...

Здесь, как и во второй главе, Пушкин описывает, какой не была Татьяна, без чего обходилась: не тороплива, не холодна, не говорлива... Четыре строки подряд начинаются предлогом «без»... Татьяна выделяется в большом свете своей простотой, естественностью.

Поэт Катенин писал Пушкину, что переход Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме, оказался неожиданным. И Пушкин согласился с ним. В этом описании - та самая Татьяна, которую мы узнали и полюбили еще в третьей главе, которую уже тогда любил Пушкин и не сумел полюбить Онегин. Ведь и тогда была она «не холодна, не говорлива», «без притязаний на успех», уже тогда «все тихо, просто было в ней».

Изменилась Татьяна только внешне или внутренне тоже? Почему Онегин, не полюбивший Татьяну в деревне, теперь охвачен такой всепоглощающей страстью? На все эти вопросы Пушкин не дает однозначного, окончательного ответа, предоставляет читателю додумывать самому...

На вечере у Татьяны собирается «цвет столицы». Пушкин старается быть объективным: в гостиной княгини «легкий вздор сверкал без глупого жеманства», тут можно было даже услышать «разумный толк без пошлых тем», а к мужу Татьяны Пушкин относится с явной симпатией.

А Онегин «вечер целый Татьяной занят был одной». Пушкин признает, что Евгений думал о равнодушной княгине, а не о «девочке несмелой». И все-таки Татьяна привлекла его не пышным положением, а той душевной силой, которую Онегин увидел и почувствовал в ней.

Сердце Евгения, закрытое для творчества, для любви, для тоски по делу, равнодушное сердце разочарованного денди, переполнилось новыми чувствами. Он возродился к жизни, а возродившись, полюбил ту самую женщину, которую не умел любить прежде, которая суждена ему судьбой.

Сомненья нет: увы! Евгений

В Татьяну как дитя влюблен;

В тоске любовных помышлений

И день и ночь проводит он.

В письме Татьяны к Онегину Пушкин точно и тонко передал смятение, тоску, надежду влюбленной девушки. Но ему самому была ближе и понятней зрелая страсть Онегина. Он писал восьмую главу тридцатилетним, он испытывал ту же опасную, трагическую и непреодолимую любовь зрелого человека, что и его герой.

Нигде так глубоко, так полно не раскрывается характер человека, как в любви: насколько же возвышенная любовь юной, неопытной Татьяны не похожа на возвышенную же любовь зрелого Онегина!

Случайно вас когда-то встретя,

В вас искру нежности заметя,

Я ей поверить не посмел...

Какая же тут «искра нежности», если Татьяна не скрывала от него своей любви, огромного чувства, которому он не хотел поверить... Вот где прорывается правда:

Свою постылую свободу

Я потерять не захотел...

Я думал: вольность и покой

Замена счастью. Боже мой!

Как я ошибся, как наказан!

Через несколько лет, в 1834 году, Пушкин, уже женатый, снова придет к убеждению, что «на свете счастья нет, но есть покой и воля». Теперь же, в 1830 году, и он, и его герой стремятся к бурям, надеются на их освежающую силу.

«В воздухе нагретом уж разрешалася зима». Онегин «не сделался поэтом, не умер, не сошел с ума. Весна живит его». И вот мы вместе с ним «несемся вдоль Невы на санях», любуемся северной весной, невскими льдами, снегом.

Куда по нем свой быстрый бег

Стремит Онегин? Вы заране

Уж угадали; точно так:

Примчался к ней, к своей Татьяне,

Мой неисправленный чудак.

Здесь - впервые за все время - Пушкин не только признает любовь Онегина, но и отступает перед этой любовью. До сих пор он, Пушкин, автор, любил Татьяну больше всех. Он один имел право говорить о ней нежно: «голубушка», называть ее своей: «моей милой Татьяне все равно», «письмо красавицы моей», «я так люблю Татьяну милую мою»... Теперь, когда Онегин полюбил по-настоящему, Пушкин называет Татьяну «его Татьяной».

Поэт, друг своих героев, всей душой желает им счастья. Но счастье невозможно. Татьяна твердо держится нравственного закона, не позволяющего изменять мужу. Свет не испортил, не искалечил Татьяну, душа ее осталась прежней. Если Онегин изменился внутренне, то Татьяна - только внешне. Она повзрослела, стала сдержанней, спокойней, научилась оберегать свою душу от чужого взгляда. И эта внешняя сдержанность при том же внутреннем богатстве, той же красоте душевной, которой она обладала в юности, еще больше привлекает к ней Онегина. Встретив Татьяну в свете, он оценил не только глубину, но и силу ее души.

Раньше счастье не было возможно, потому что Онегин не умел любить. Счастье возможно только теперь, с обновленным Онегиным, но... поздно. Чистый и цельный человек, Татьяна не может и не хочет обманывать мужа, которого она уважает. Уйти от него к Онегину - значило бы разрушить и свою жизнь (свет не простил бы такого поступка) и, главное, жизнь другого человека, любящего ее. Татьяна не считает себя вправе жертвовать счастьем мужа ради своего счастья.

Татьяне остается страдать. Прежний Евгений, равнодушный и эгоистичный, не понял бы ее мучений. Теперь он понимает все - ни продолжать преследовать княгиню, ни отказаться от нее совсем Онегин не в состоянии. В такую «минуту, злую для него», Пушкин и оставляет своего героя.

Пушкин остановился там, где роман сам собой чудесно заканчивается и развязывается.

Стоит также упомянуть о главе, в которой рассказывается о путешествии Онегина по России, в которое он отправился, «убив на поединке друга». «Путешествие Онегина» вызывает ассоциации с «Паломничеством Чайльд-Гарольда». Интерес Пушкина к этому произведению не затухал, и еще в середине 1830-х гг. он пытался переводить его текст. Рассказ об онегинском путешествии отличается сжатостью, исключительной сдержанностью тона, освобожденного от каких-либо авторских отступлений до строфы 16, то есть до прибытия Онегина в Крым. Вероятно, это объясняется тем, что маршрут Онегина пролегал между Москвой и Кавказом, в местах, лично Пушкину в это время не известных и ни с чем для него не связанных. Пушкин «повез» Онегина по местам, вызывающим у него исторические, а не личные воспоминания. Этим, вероятно и раскрывается общий замысел «Путешествия»: сопоставление героического прошлого России и ее жалкого настоящего.

«Онегин» писан был в продолжение восьми с половиной лет, - и потому сам поэт рос вместе с ним, и каждая новая глава поэмы была интереснее и зрелее. Отступления, делаемые поэтом от рассказа, обращения его к самому себе исполнены необыкновенной грации, задушевности, чувства, ума, остроты; личность поэта в них является такою любящей, такою гуманной. В своей поэме он умел коснуться так многого, намекнуть о столь многом, что принадлежит исключительно к миру русской природы, к миру русского общества! «Онегина» можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением. Удивительно ли, что эта поэма была принята с таким восторгом публикой и имела такое огромное влияние и на современную ей, и на последующую русскую литературу? А ее влияние на нравы общества? Она была актом сознания для русского общества, почти первым, но зато каким великим шагом вперед для него!.. Этот шаг был богатырским размахом, и после него стояние на одном месте сделалось уже невозможным... Пусть идет время и приводит с собою новые потребности, новые идеи, пусть растет русское общество и обгоняет «Онегина»: как бы далеко оно не ушло, оно всегда будет любить эту поэму, всегда будет останавливать на ней исполненный любви и благодарности взор...».

Библиография

• 1. В.С. Непомнящий. Поэзия и судьба. М., 1987.
• 2. Н.А. Бродский. Евгений Онегин - роман А.С. Пушкина. М., 1957.
• 3. В.Г. Белинский. Сочинения Александра Пушкина. М., 1984.
• 4. Н.Г. Долинина. Прочитаем Онегина вместе. Л., 1985.
• 5. А.С. Пушкин. Евгений Онегин. Комментарий Ю. М. Лотмана. М., 1991.
• 6. А.С. Пушкин. Евгений Онегин. Вступительная статья, примечания С. Бонди. М., 1963.
• 7. Е.А. Маймин. Пушкин. Жизнь и творчество. М., 1982.

В.Г. Белинский – непревзойденный исследователь и толкователь творчества А.С. Пушкина. Ему принадлежат 11 статей о великом русском поэте, из которых 8-ая и 9-ая посвящены анализу романа в стихах.

Белинский считает, что «Евгений Онегин» - «самое важное, значительное произведение поэта».

««Онегин» есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его фантазии, и можно указать слишком немногие творения, в которых бы личность поэта отразилась бы с такой полнотой, светло и ясно, как отразилась в «Онегине» личность Пушкина. Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь, здесь его чувства, понятия, идеалы. Оценить такое произведение – значит оценить самого поэта во всем объеме его творческой деятельности».

Белинский подчеркивает, что «Онегин имеет для русских большое историческое и общественное значение: «В «Онегине» - мы видим поэтически воспроизведенную картину русского общества, взятом из интереснейших моментов его развития. С этой точки зрения «Евгений Онегин» есть норма историческая, хотя в числе её героев нет ни одного исторического лица».

Белинский считает роман глубоко народным, национальным произведением. Он спорит с тем, кто примитивно понимал под народностью непременное изображение жизни крестьян, купцов или мещан. Он приводит слова Гоголя о народности, с которым он совершенно согласен: «Истинная национальность, – говорит Гоголь, - состоит не в описании сарафана, но во всем духе народа поэт может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии». С этой точки зрения истинно народными являются в первую очередь «Горе от ума», «Мертвые души», «Герой нашего времени». И среди них первым является роман Пушкина «Евгений Онегин».

Белинский считает, что «поэт очень хорошо сделал, выбрав героев из высшего общества». Он не мог до конца разъяснить эту мысль по цензурным соображениям: показать жизнь дворянского общества, из которого вышли декабристы, показать, как в передовом дворянстве назревала неудовлетворенность, протест, было очень важно. Поэтому Белинский много внимания уделял главному герою – Онегину, его внутреннему миру, мотивам его действий. Он спорит с теми из современников, которые видели в Онегине пустого светского денди, безнравственного человека, следовательно, не понимали глубокого смысла этого образа: «Большая часть публики совершенно отрицала в Онегине душу и сердце, видели в нем человека холодного, сухого и эгоистичного по натуре. Нельзя ошибочнее и кривее понять человека! Этого мало: многие добродушно верили и верят, что сам поэт хотел изобразить Онегина холодным эгоистом. Это уже значит – имея глаза, ничего не видеть».

И Белинский доказывает, что Онегин не был «ни холоден, ни сух, ни чорств, что в душе его жила поэзия», что он вообще был не из числа обыкновенных людей. Об этом свидетельствует его дружба с Ленским, его отношение к Татьяне, чувство которой его тронуло, и письмо которой он хранил. «Светская жизнь не убила в Онегине чувство, а только охладило к бесплодным страстям и мелочным развлечениям».

Главное в Онегине – это неприятие той жизни, которая его окружала. Это делает его незаурядным, необыкновенным человеком.

Онегин – добрый малый, но при этом недюжинный человек. Он не годится в гении, не лезет в величие, но бездеятельность и пошлость жизни душат его, он даже не знает, чего ему хочется, но он хорошо знает, что ему надо, что ему не хочется того, чем так довольна, так счастлива самолюбивая посредственность. «Вспомните, как был воспитан Онегин, и согласитесь, что натура его была слишком хороша – её не убило совсем такое воспитание».

Многие неприятные черты и поступки Онегина Белинский объясняет светским воспитанием, влиянием света. Он не отрицает того, что Онегин эгоист, но называет его страдающим эгоистом, эгоистом поневоле.

Белинский глубоко понимает трагедию Онегина, который смог подняться до отрицания своего общества, до критического отношения к нему, но не смог найти своего места в жизни, применения своим способностям, не мог стать на путь борьбы с тем обществом, которое ненавидел. Он приводит строки из приложения о путешествии Онегина:

«Зачем я пулей в грудь не ранен,
Зачем не хилый я старик,
Как этот бедный откупщик?
Зачем, как тульский заседатель,
Я не лежу в параличе?
Зачем не чувствую в плече
Хоть ревматизма? – Ах, создатель!
Я молод, жизнь во мне крепка,
Чего мне ждать? Тоска, тоска…»

И говорит о трагедии Онегина: «Какая жизнь! Вот оно страдание истинное… В 26 лет так много пережить, искусив жизни, так изнемочь, устать, ничего не сделать, дойти до такого безусловного отрицания, не перейдя ни через какие убеждения: это смерть!»

Сравнивая Онегина и Ленского, Белинский подчеркивает разницу в их характерах и отношении к жизни. Онегин – трезвый реалист, скептик, Ленский – мечтательный романтик.

«Онегин – характер действительный… В нем нет ничего мечтательного, фантастического… В Ленском Пушкин изобразил характер противоположный характеру Онегина, характер совершенно отвлеченный, чуждый действительности… Ленский был романтик и по натуре и по духу времени. Это было существо, доступное всему прекрасному, высокому, душа чистая и благородная». Но в то же время он «сердцем милый был невежда».

Ленский плохо разбирался в людях: идеализировал Ольгу, «украсил её достоинствами и совершенствами, приписал ей чувства и мысли, которых в ней не было». Он драматически воспринял желание Онегина подшутить над ним, увидел в этом измену, обольщение и кровную обиду. «Поэт любил этот идеал… И в прекрасных строках оплакал его падение».

Пушкин видел для Ленского возможность разных путей в жизни: он мог бы стать прекрасным поэтом, он мог бы стать и обыкновенным помещиком: расстался бы с музами, женился. Белинский убежден, что Ленского ждал второй путь («обыкновенный ждал удел»).

«Мы убеждены, что с Ленским сбылось бы последнее… В нем было много хорошего, но хуже всего то, что он был молод и вовремя для своей репутации умер. Это не была одна из тех натур, для которых жить – значит развиваться и идти вперед. Это был романтик и больше ничего. Люди, подобные Ленскому, при всех достоинствах не хороши тем, что или перерождаются в совершенных филистеров (мещан) или делают устарелыми мистиками и мечтателями, которые большие враги всякого прогресса, нежели люди просто пошлые…».

Большой удачей Пушкина Белинский считает поэтический образ Татьяны. Велико значение этого образа: «Не едва ли выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел в лице Татьяны русскую женщину». Белинский много говорит о положении русских женщин в обществе и о том, как уродливо воспитывают «барышень», готовя их только в невесты и жены.

«Но среди этого мира нравственно увечных явлений изредка удаются истинно колоссальные исключения, которые всегда дорого платят за свою исключительность и делаются жертвами собственного превосходства. Натуры гениальные, не подозревающие о своей гениальности, они безжалостно убиваются. Такова Татьяна Ларина».

Татьяна, выросшая в семье Лариных, окруженная пошлыми людьми, действительно является исключением. Главная особенность её натуры – цельность.

«В Татьяне нет этих болезненных противоречий, которыми страдают слишком сложные натуры. Вся жизнь её проникнута той цельностью, тем единством, которое в мире искусства составляет высокое достоинство художественного произведения. Татьяна во всех положениях в своей жизни всегда одна и та же».

Главное в её жизни – любовь к Онегину, и в этой любви она постоянна и неизменна. «Татьяна – существо исключительное, натура глубокая, любящая, страстная. Любовь для неё могла быть или величайшим блаженством, или исключительным бедствием, без всякой примирительной середины. При счастье, взаимности любовь такой женщины – ровное светлое пламя, в противном случае – упорное пламя, которому сила воли не даст прорваться наружу, но которое тем разрушительнее и жгучее, чем больше оно сдавлено внутри».

На долю Татьяны выпали многие тяжелые испытания: безответная любовь, смерть Ленского, знакомство со светским обществом, которое ей чуждо, замужество без любви. Влияние общества, и провинциального, и столичного – не могло не коснуться её. И все же Татьяна дорога Пушкину тем, что осталась собой, сохранила верность своим идеалам, своим нравственным представлениям, своим народным симпатиям.

Заслугу Пушкина Белинский видел в том, что он создал «тип русской женщины» - верной, преданной, поэтичной, духовно богатой. Подводя итоги анализу романа, Белинский писал: «В своей поэме он (Пушкин) коснулся так многого, намекнул о столь многом, что принадлежит исключительно к миру русского общества! «Онегина» можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением. Пусть идет время и приносит с собой новые потребности, новые идеи, пусть растет русское общество и обгоняет «Онегина»: как бы далеко оно не ушло, оно всегда будет любить эту поэму, всегда будет останавливать на ней исполненный любви и благодарности взор».

«Евгений Онегин» - не только вершина творчества поэта, но и важнейшее событие в истории русской литературы. Роман стал первым произведением, в котором автору удалось создать широчайшую панораму действительности, раскрыть важнейшие проблемы своего времени. Восторженно о «Евгении Онегине» отозвался знаменитый русский критик В. Г. Белинский: «”Онегин” есть самое задушевное Пушкина, самое любимое дитя его фантазии, и можно указать слишком на немногие творения, в которых поэта отразилась бы с такою полнотою, светло и ясно, как отразилась в «Онегине» личность Пушкина. Здесь вся , вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы… Не говоря уже об эстетическом достоинстве «Онегина», эта поэма имеет для нас, русских, огромное историческое и общественное значение». Еще Белинский назвал роман Пушкина «энциклопедией русской жизни», и с ним нельзя не согласиться: по произведению мы, живущие в двадцать первом веке, достаточно полно можем представить себе пушкинскую Россию, ее быт, идеалы, нравы, экономическую и культурную жизнь. Из романа мы узнаем, что в Россию за «лес и сало» ввозились предметы роскоши, а также всевозможные безделушки: «духи в граненом хрустале», «пилочки», «щетки тридцати родов»; что пьесы, шедшие тогда в театрах, пользовались успехом; что на сцене блистала «полувоздушная» Истомина…

Роман впечатляет широтой охвата действительности. В нем изображены и глухая помещичья провинция, и крепостная деревня, и барская Москва, и светский Петербург. На этом широком фоне даны автором все представители русской нации - от великосветского денди до крепостной крестьянки. География произведения начинается со столичного Петербурга. С самого утра трудовая жизнь здесь бьет ключом: «Встает купец, идет разносчик, на биржу тянется извозчик, с кувшином охтенка спешит…». Но жизни трудового народа тут же противопоставляет другую жизнь. Эта, другая, не начинается с зарей - утром она только заканчивается: балы, театры, рестораны… Именно такой уклад жизни в высшем свете, именно с этого начинает свою взрослую жизнь главный герой романа Онегин. И тут же автор высказывает нам свое отношение к хозяевам жизни, к «цвету столицы»:

• Тут был, однако, цвет столицы,
• И знать, и моды образцы,
• Везде встречаемые лицы,
• Необходимые глупцы…
• С иронией описывает Пушкин качества, ценившиеся в столичных салонах больше других, по которым судили о хороших манерах и уме человека:
• Он по-французски совершенно
• Мог изъясняться и писал;
• Легко мазурку танцевал
• И кланялся непринужденно;

Чего ж вам больше? Свет решил, Что он умен и очень мил. Сам Пушкин принадлежал к высшим аристократическим кругам, поэтому знал светскую жизнь прекрасно. Подобно Пушкину, главный герой в романе тратит свои лучшие годы на балы, пиры и развлечения, но так же, как и автору в свое время, Евгению скоро такое времяпрепровождение начинает надоедать. Главный герой начинает понимать, что эта жизнь пуста, что за «внешней мишурой» ничего нет.

Не обходит вниманием автор и провинциальное общество, быт которого - карикатура на высший свет. Глухость, ограниченность, узость интересов характерны для этих «поместных владетелей». Их разговоры не идут дальше сенокоса, вина, псарни. Книги для помещиков - «пустые игрушки», которым не стоит придавать значения. Поколение сменяется поколением, но в быту и нравах поместных дворян ничего не меняется. Они твердо придерживаются «привычек милой старины» и чудаком называют всякого, кто чем-то не похож на них. Во сне Татьяны Пушкин представляет этих людей в образах чудовищ. И это не случайно: автор показывает, что оскудевшие умом и опустившиеся помещики мало чем отличаются от животных.

Иронизирует Пушкин и над образованием, которое получали дворянские дети: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь..,». Учиться за границей и владеть иностранным языком дворяне считают верхом образованности, в то время как знание родного языка, русского, не считается обязательным: Татьяна пишет возлюбленному письмо на французском языке, так как «она по-русски плохо.знала, журналов наших не читала и выражалася с трудом на языке своем родном».

Московское дворянство, по мнению Пушкина, сродни провинциальному, оно погрязло в сплетнях, клевете, лености и сытости: Все в них так бледно, равнодушно; Они клевещут даже скучно; В бесплодной сухости речей, Расспросов, сплетен и вестей Не вспыхнет мысли в целы сутки, Хоть невзначай, хоть наобум…

Показывает Пушкин и угнетенность, бесправное положение крестьян в крепостной России. Мать Татьяны так же запросто, как ходила в баню и солила грибы, с жестокостью избивала служанок, отдавала в солдаты подвластных ей крестьян. А когда посылала дворовых девушек собирать ягоды, велела им петь - рты у них были заняты, и есть ягоды они не могли. А горькая судьба старой няни Татьяны - разве не еще один пример жестокости и бездушия: против ее воли девочку в тринадцать лет выдали замуж!

Роман дочитан. Такое впечатление, что объехал всю Россию начала девятнадцатого века, что увидел все собственными глазами: посещал петербургские салоны, участвовал в светских беседах, пил чай с вареньем у Лариных, любовался грустными глазами Татьяны, видел ее смущенную улыбку… Не это ли самая высокая оценка авторскому мастерству? Еще раз хочу вспомнить Белинского, который писал: «Пусть идет время и приводит с собой новые потребности, пусть растет русское общество и обгоняет «Онегина»: как бы далеко оно ни ушло, всегда будет оно любить эту поэму, всегда будет останавливать на ней исполненный любви и благодарности взор…».

Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » «Евгений Онегин» самое задушевное произведение Пушкина . Литературные сочинения!

МКОУ «Сарпинская средняя общеобразовательная школа»

Урок литературы в 9 классе:

А. С. Пушкин.
«Евгений Онегин» – самое задушевное произведение поэта.

Учитель русского языка и литературы:
Нимгирова А. С.

Тема: А. С. Пушкин. «Евгений Онегин» - самое задушевное произведение поэта.
Цель: познакомить учащихся с историей создания романа, с особенностями сюжета романа, учить работать с опорной схемой, показать тематическое разнообразие и художественное единство романа, воспитывать интерес к художественному слову.

Прими мой друг, «собранье пестрых глав»

Последний раздел курса литературы в 9 классе называется «Прошлое, настоящее, будущее».
- Как понимают это авторы учебника? (Учащиеся читают отрывки из статьи, делают выводы).
Первое произведение, с которым нам предстоит познакомиться, - роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
Сам Пушкин писал о романе, высылая первые главы друзьям в Петербург: «Вот начало большого стихотворения, которое, вероятно, не будет окончено» - знаменательная фраза.
В 1830 году в Болдине он сам подвел итог: «1823 года, 9 мая. Кишинев 1830 года 25 сентября. Болдино 7 лет, 4 месяца, 17 дней».
Однако осенью 1831 года он снова сел за доработку романа, в частности добавил письмо Онегина к Татьяне, и лишь в 1833 году «Евгений Онегин» вышел полностью, хотя частями и отдельными главами печатался с 1825 г.

С историей создания романа нас познакомит Айса Бутаева (индивидуальное сообщение).
- «Евгений Онегин» - самое любимое, задушевное, значительное произведение Пушкина, в котором, по словам В. Г. Белинского, «вся жизнь, вся душа, вся любовь».

Стихотворение – жанр какого рода литературы?
- Что главное в лирике?
- Кто главный герой лирического произведения? (лирический герой).
- Может ли лирический герой рассказать о себе, о своих друзьях, о важных событиях жизни, о своей любви?
- Что главное в лирическом стихотворении? (Главное – чувства, эмоциональное отношение лирического героя к тому, о чем он рассказывает).
- Пушкин долго искал название жанра своего произведения: «пишу новую поэму», «пишу поэму», где захлебываюсь желчью», «он ожидал от меня романтизма, нашел сатиру».
Наконец, в письме А. А. Вяземскому, он заявил: «Я теперь пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница».
Как вы понимаете эту «дьявольскую разницу»?

Что главное в эпических произведениях?
- Кто рассказывает читателю о героях и событиях? (Повествователь)
- Есть разница между повествователем и лирическим героем стихотворения?
- Кто же будет главным действующим лицом в романе в стихах? (сам автор)

В этом произведении много эпизодов, связанных с жизнью реального Пушкина. Поэт вложил в это произведение все чувства и мысли, которые его волновали. Это «большое стихотворение» стало сложным и новаторским произведением.

Как строится роман?
В нем 8 глав. Глава состоит из строф.
Откройте любую страницу романа и определите количество строк. Четырнадцать строк построены по особой схеме. Это так называемая «онегинская строфа» (сообщение ученика, слайд).

Работа с опорной схемой.

СЮЖЕТ

1 особенность

Онегин – Татьяна

Служит для развития конфликта романа

Ленский – Ольга

Не развивается, помогает Татьяне понять Онегина

2 особенность Главное действующее лицо –
повествователь

Спутник
Онегина

Антипод Ленского – поэта

Защитник «Татьяны милой»

Лирические отступления – составная часть сюжета.

3 особенность Образ повествователя раздвигает границы конфликта -
в роман входит русская жизнь того времени во всех ее
проявлениях.

Кого вы считаете главными действующими лицами?

Выступление ученика с опорной схемой.

В центре системы художественных образов

Онегин

Татьяна

Ленский

Представляют определенную категорию общества

«высший свет»

патриархальное дворянство

дворянство

Являются образцами определенного нравственного,
духовного, литературного типа

«лишний
человек»

«идеал
русской души»

«романтическое
сознание»

Вы уже убедились насколько сложным и одновременно простым является роман «Евгений Онегин». Сама сюжетная канва кажется простой, до конца как будто нет – за это гениальное изображение «открытого» финала Пушкина особенно ругали современники, привыкшие к четкой, логической завершенности литературного произведения. Лучше всего Пушкина понял Белинский: «Что же это такое? Где же роман? Какая его мысль? И что за роман без конца? Мы думаем, что есть романы, которых мысль в том и заключается, что в них нет конца, потому что самой действительности бывают события без развязки».

Современники о романе (выступления детей)

Можете вы определить, кто в этом романе положительный герой, кто отрицательный?
- Характеры героев сложны, в разных сюжетных ситуациях они проявляются с разных сторон, поэтому нельзя делить героев на положительных и отрицательных.

Роман «Евгений Онегин» надо читать внимательно и вдумчиво, не пропуская ни одной строчки, иначе рискуете пропустить самое главное.
- А сейчас наступил долгожданный момент встречи с прекрасными моментами романа (чтение отрывка романа учащимися, театрализация).

Подведение итого урока.

Какое впечатление произвел на вас роман?

«Евгений Онегин» есть самое задушевное произведе-

ние Пушкина, самое любимое дитя его фантазии, и мож-

но указать слишком на немногие творения, в которых

личность поэта отразилась бы с такою полнотою, светло

и ясно, как отразилась в «Онегине» личность Пушкина.

Прежде всего в «Онегине» мы видим поэтически вос-

произведённую картину русского общества, взятого в од-

ном из интереснейших моментов его развития. С этой

точки зрения «Евгений Онегин» есть поэма историче-

екая в полном смысле этого слова, хотя в числе его героев

нет ни одного исторического лица. В ней Пушкин явля-

ется не просто поэтом только, но и представителем впер-

вые пробудившегося общественного самосознания: за-

слуга безмерная!

«Евгений Онегин» был первым национально-художе-

ственным произведением. Молодой поэт понял, что вре-

мя эпических поэм давно-давно прошло и что для изо-

бражения современного общества, в котором проза жиз-

ни так глубоко проникла в самую поэзию жизни, нужен

роман, а не эпическая поэма. Он взял ту жизнь, как она

есть, взял её со всем холодом, со всею её прозою и пош-

лостью. И такая смелость была бы менее удивительною,

если бы роман затеян был в прозе; но писать подобный

роман в стихах в такое время, когда на русском языке не

было ни одного порядочного романа и в прозе, - такая

смелость, оправданная огромным успехом, была несом-

ненным свидетельством гениальности поэта. (По В. Г.

Белинскому.)

Обломов есть лицо не совсем новое в нашей литерату-

ре; но прежде оно не выставлялось перед нами так просто

и естественно, как в романе Гончарова. Чтобы не захо-

дить слишком далеко в старину, скажем, что родовые

черты обломовского типа мы находим ещё в Онегине, а

затем несколько раз встречаем их повторение в лучших

наших литературных произведениях.

В чём заключаются главные черты обломовского ха-

рактера? В совершенной инертности, происходящей от

его апатии ко всему, что делается на свете. Причина же

апатии заключается отчасти в его внешнем положении,

отчасти же в образе его умственного и нравственного раз-

Умственное развитие Обломовых тоже, разумеется,

направляется их внешним положением. Как в первый

раз они взглянут на жизнь навыворот, так уж потом до

конца дней своих не могут достигнуть разумного пони-

мания своих отношений к миру и к людям. С детства

укоренившееся воззрение всё-таки удержится где-ни-

будь в уголку и беспрестанно выглядывает оттуда, ме-

шая всем новым понятиям и не допуская их уложиться

на дно души. И делается в голове какой-то хаос: иной раз

человеку и решимость придёт сделать что-нибудь, да не

знает он, что ему начать, куда обратиться.

И не мудрено: нормальный человек всегда хочет толь-

ко того, что может сделать; зато он немедленно и делает

всё, что захочет. А Обломов, он не привык делать что-ни-

будь, следовательно, не может хорошенько определить,

что он может сделать и чего нет, - следовательно, не

может и серьёзно, деятельно захотеть чего-нибудь.

(По Н. А. Добролюбову.)

Бульба повёл сыновей своих в светлицу, откуда про-

ворно выбежали две красивые девки-прислужницы.

Светлица была убрана во вкусе времени, о котором

живые намёки остались только в песнях да народных ду-

мах, уже не поющихся более на Украине бородатыми

старцами-слепцами; во вкусе того бранного, трудного

времени, когда начались разыгрываться схватки и бит-

вы на Украине.

Всё было чисто вымазано цветной глиной. На сте-

нах - сабли, нагайки, сетки для птиц, невода и ружья,

хитро обделанный рог для пороху, золотая уздечка на

коня и путы с серебряными бляхами. Окна были малень-

кие, с круглыми тусклыми стёклами, которые встреча-

ются ныне только в старинных церквах. Вокруг окон и

дверей были украшения из дерева. На полках по углам

стояла разная утварь: кувшины, бутылки и фляжки зе-

лёного и синего стекла, разные серебряные кубки, позо-

лоченные чарки всякой работы: венецианской, турец-

кой, черкесской, зашедшие в светлицу Бульбы всякими

путями через третьи и четвёртые руки, что было весьма

обыкновенно в те удалые времена. Берестовые скамьи

вокруг всей комнаты; огромный стол под образами в па-

радном углу; широкая печь с запечьями, уступами и вы-

ступами, покрытая пёстрыми изразцами, - всё это было

очень знакомо нашим двум молодцам, приходившим

каждый год на каникулярное время. (По Н. В. Гоголю.)

Базаров с Аркадием уезжали на другой день. С утра

уже всё в доме приуныло: у Анфисушки посуда из рук

валилась, даже Федька недоумевал и кончил тем, что

снял сапоги. Василий Иванович суетился больше, чем

когда-либо: он, видимо, храбрился, громко говорил и

стучал ногами, но лицо его осунулось, и взгляды посто-

янно скользили мимо сына. Арина Власьевна плакала,

она совсем растерялась и не совладала бы с собой, если

бы муж рано утром целые два часа её не уговаривал.

Когда же Базаров после неоднократных обещаний

вернуться никак не позже месяца вырвался, наконец, из

удерживавших его объятий и сел в тарантас, когда лоша-

ди тронулись, и колокольчик зазвенел, и колёса заверте-

лись, и вот уж глядеть вслед было незачем, и пыль улег-

лась, и Тимофеич, весь сгорбленный и шатаясь на ходу,

поплёлся назад, в свою каморку, когда старички остались

одни в своём, тоже как будто подряхлевшем доме, - Васи-

лий Иванович, ещё за несколько мгновений молодцевато

махавший платком на крыльце, опустился на стул и уро-

нил голову на грудь. «Бросил, бросил нас, - залепетал

он, - бросил, скучно ему стало с нами. Один, как перст,

теперь один!» - повторил он несколько раз и каждый

раз выносил вперёд свою руку с отделённым указатель-

ным пальцем. (По И. С. Тургеневу.)

Стояла тяжёлая июльская жара. Не остывшие после

душной ночи камни улиц, домов и железо крыш отдава-

ли своё тепло в неподвижный воздух. Поднимавшийся

изредка ветер приносил откуда-то издалека запах масля-

ной краски. Народу на улицах почти не было, а те, кто

были, старались идти в тени домов. Только мрачные по-

лицейские, уныло переминаясь, стояли посреди улиц, да

конки, запряжённые лошадьми, звеня, прокатывались

вверх и вниз.

В остроге шла усиленная работа по сдаче и приёмке

отправляемых арестантов. В отправлявшейся партии

было семьсот шестнадцать мужчин и восемьдесят пять

«Да что же это, конца не будет! - говорил конвойный

начальник. - Откуда вы их набрали столько?» - «Ну,

что стали? Подходи!» - крикнул конвойный на ещё не

проверенных смотрителем арестантов.

В полдень за воротами послышалось бряцанье цепей,

большой толпы. С громом отворились ворота, и парами

стали выходить арестанты, волоча связанные цепями но-

ги. Когда арестантов вновь пересчитали, конвойный офи-

цер скомандовал: «Партия, марш!» Солдаты брякнули

ружьями, арестанты, сняв шапки, стали креститься, и

партия, окружённая конвойными, тронулась, подымая

пыль закованными в цепи ногами. (По Л. Н. Толстому.)

Пехотные полки, застигнутые врасплох, выбегали из

леса, и, смешиваясь друг с другом, роты уходили враз-

бивку беспорядочными толпами. Один солдат на ходу

в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное

слово «отрезали», и вслед за тем слово вместе с чувством

страха сообщилось всей массе.

Обошли! Отрезали! Пропали! - кричали вполови-

ну приглушённые артиллерийскими раскатами голоса

Полковой командир в ту самую минуту, как он услы-

хал нараставшую стрельбу и крик сзади, понял, что слу-

чилось что-нибудь ужасное с его полком, и, позабыв про

опасность и чувство самосохранения, поскакал к полку

под градом пуль. Он желал одного: исправить во что бы

то ни стало ошибку, чтобы не быть виновным ему, ни

в чём не замеченному, примерному офицеру.

Счастливо проскакав между французами, он подска-

кал к некошеному лугу за лесом, через который бежали

наши и, не слушаясь команды, спускались под гору.

Несмотря на отчаянный крик поравнявшегося с ними

полкового командира, несмотря на его разъярённое, баг-

ровое от жары лицо и махание шпагой, солдаты всё бе-

жали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали

Генерал оглянулся в отчаянии. Адъютант, с простре-

ленным навылет плечом, раненный в руку, с разбегу ос-

тановил лошадь и стоял как вкопанный. На его загоре-

лом, обветренном лице был написан ужас. Всё казалось

потерянным.

Но в эту минуту французы, наступавшие на наших,

вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись,

и, сомкнувшись, в лесу показались русские стрелки. Это

была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась

в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атакова-

ла французов.

Бегущие возвратились, батальоны собрались, и фран-

цузы, разделившие было на две части войска левого

фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные

части успели соединиться, и беглецы остановились.

(По Л. Н. Толстому.)