Художественное своеобразие лирики бориса пастернака. Научно-исследовательская работа Есенжоловой Э.С."Любовная лирика Б.Пастернака" Поздняя лирика пастернака

ФИЛОСОФСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ МИРА И ЧЕЛОВЕКА. Уже в ранней поэзии Пастернака обозначились мировоззренческие концепции его будущих поэтических книг: самоценность личности, бессмертие творчества, связь человека со всем сущим. Единство авторского я, природы, творчества стало темой стихотворения “Февраль. Достать чернил и плакать!..” (1912) . Само творчество показано как непосредственное, сиюминутное ощущение мира: стихи слагаются “чем случайней, тем вернее”.

В основе лирической ситуации - знакомый по романтической поэзии мотив бегства героя из города в естественный мир, который показан в стихотворении Пастернака как источник вдохновения и жизненных сил. У лирического героя и природы (ливня, проталин, грачей, ветра) один жизненный ритм. Стремление раствориться в ней подчеркнуто особенностями синтаксиса, в предложениях отсутствует авторское я как подлежащее, Пастернак прибегает к безличной форме: “достать чернил”, “писать о феврале”, “достать пролетку”.

Тема единого мира, созвучий всего сущего раскрыта и благодаря композиции художественного пространства, “встречи” верха и низа, природного и душевного миров:

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Контрасты ливня и “сухой грусти” поэта, весны и черноты, а также, с одной стороны, благодати, неудержимого темперамента природы и, с другой стороны, вещного мира (нанятой “за шесть гривен” пролетки) вовсе не выражают темы дисгармонии; наоборот, они представляют образ многомерного и гармоничного мира. В художественную систему стихотворения прозаическая деталь вошла органично. Эта особенность характерна для постсимволистского периода русской поэзии - для творчества футуристов и акмеистов.

Объединяющим является лейтмотив черноты, выраженный такими образами, как черная весна, чернила, чернеющие проталины, грачи, обугленные груши, дно очей. Цветовое решение аскетично, но при этом созданный в стихотворении мир динамичен и звучен, в нем ценны глаголы движения и звуковые образы (“плакать”, “навзрыд”, “ветер криками изрыт”). Буквальные значения слов сочетаются с метафорами, метафорическими сравнениями. Экспрессию стихотворению, эффект чрезмерности бытия придает и гротеск (с деревьев сорвутся “тысячи грачей”), и синонимичные образы (“плакать”, “навзрыд”), и аллитерации (например, на “р” в первой строфе), ассонансы (например, на “у” в двух последних строках третьей строфы).

В образный ряд стихотворения “Ты в ветре, веткой пробующем...” (1919) включены традиционные для произведений русской литературы ветка сирени, сад, встретившиеся и в предыдущем стихотворении ветер и обновляющий землю дождь. Эти природные образы характеризуют картину мира, в которой есть и лирический герой, и вещный мир:

У капель - тяжесть запонок,
И сад слепит, как плес,
Обрызганный, закапанный
Мильоном синих слез.

Художественными скрепами разнородных явлений общего бытия служат в этом стихотворении метафоры (сад “слепит”, “забормотал”, “в окошко торкался”), метонимии (“Обрызганный, закапанный / Мильоном синих слез”), сравнения (“как плес”), уподобления (“Намокшая воробышком / Сиреневая ветвь”), аллитерации (в процитированной строфе - на “с”).

В целом на образ сада перенесены настроения лирического героя, сад - своеобразная метонимия состояния поэта, и для этого вывода есть авторская подсказка: сад его “тоскою вынянчен”, он “от тебя в шипах”. Через образ сада создается образ лирического героя, пережившего драму (“в шипах”), но эмоционально преображенного, обновленного (“ожил ночью нынешней”). Так проступает скрытый лирический сюжет, возможно, любовный.

Пастернак был верен своей идее о взаимосвязи, взаимопроницаемости человека и мира. Его философские воззрения на человека восходили к учениям итальянских гуманистов, к их концепции человека как пятого - наряду со стихиями воды, земли, воздуха и огня - элемента Вселенной (“Несколько положений”). Например, в сборнике “Сестра моя - жизнь” символом бессмертия представлено творчество Лермонтова. Ему и посвящена книга. Демон (“Памяти Демона”) - образ вечного творческого духа Лермонтова: он бессмертен, един с природой, потому и “клялся льдами вершин: / Спи, подруга, лавиной вернуся”. Свою внутреннюю связь с Лермонтовым поэт подчеркнул реминисценцией. Так, если в поэме Лермонтова “Демон” были строки “Поныне возле кельи я / Насквозь прожженный видел камень”, то в стихотворении Пастернака мы встречаем образ уцелевшей “за оградой грузинского храма” плиты. Демон печали и любви в интерпретации поэта во многом схож и с Демоном М. Врубеля. Во “Втором рождении” сам быт стал лирическим пространством, а концепция мира как движущегося целого выражалась в мотиве проникновения внутреннего мира человека в мир предметный (“Перегородок тонкоребрость / Пройду насквозь, пройду, как свет. / Пройду, как образ входит в образ / И как предмет сечет предмет”), а также сродства с русским языком (“Ho пусть и так, - не как бродяга, / Родным войду в родной язык”).

В поздний период творчества картину мира Пастернак представил в лирике 1956-1959 гг., которая была объединена им в цикл “Когда разгуляется”. Ее темы отразили те вопросы, которые он решал на протяжении всего жизненного пути: поэт и время, жизнь и бессмертие и др.

Природа - идеал гармоничной простоты и совершенства. Следуя традициям А.С. Пушкина (“Брожу ли я вдоль улиц шумных...”), И.С. Тургенева (“Отцы и дети”), Пастернак создал образ не природы-мастерской, хотя это соответствовало бы идеологии времени, рекордным темпам социалистического строительства, тезе о человеке, который как хозяин проходит по планете, а природы-храма. В стихотворении “Когда разгуляется” (1956) “простор земли” уподоблен храму, а жизнь поэта есть литургия, сопричастность богослужению:

Как будто внутренность собора -
Простор земли, и чрез окно
Далекий отголосок хора
Мне слышать иногда дано.

Природа, мир, тайник вселенной,
Я службу долгую твою,
Объятый дрожью сокровенной,
В слезах от счастья отстою.

Мир природы эмоционален, одухотворен (небо “празднично”, “торжества полна трава”), многомерен, полнокровен, что выражается сравнениями (“Большое озеро как блюдо”, “скопленье облаков” - “горные ледники”, “Просвечивает зелень листьев, / Как живопись в цветном стекле”), многоцветен (лес то горит, то словно накрыт копотью, из-за туч проглядывает синева, введены образы солнца и зелени).

Отношение к жизни как к непрерывности “дней солнцеворота”, к бесконечности “единственных дней”, множественности единичного и единству множества выражено в стихотворении “Единственные дни” (1959) . Философия времени сводится к следующему: индивидуальное и неповторимое соединяются с чередой такого же индивидуального и неповторимого, образуя бесконечную цепь. День - образ вечности и его составляющая: “И дольше века длится день”.

Поэт пишет о ценности каждого дня. День - мера человеческой жизни. Он имеет свое образное наполнение. Например, Пастернак перечисляет образы зимнего дня: “Дороги мокнут, с крыш течет, / И солнце греется на льдине”.

Ho помимо природного у дня есть эмоциональное содержание: любящие “друг к другу тянутся поспешней”. В стихотворении раскрывается тема субъективного, личного восприятия времени. Это для влюбленных день длится дольше века, это в их восприятии объятие “не кончается” и время замедлило свой бег: “И полусонным стрелкам лень / Ворочаться на циферблате”. Первые три строки последней строфы стихотворения являются метонимией, в них через образ времени переданы ощущения влюбленных. Метонимичны и строки “и на деревьях в вышине / Потеют от тепла скворешни”, с ними также ассоциируется мотив чувств влюбленных.

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ, НАРОД, СТРАНА. В книге “На ранних поездах” поэт выразил свое восприятие родины. Его Россия - не просто Советское государство. Стремясь постичь “неповторимые черты” России, он всматривается в жизнь народа и испытывает к нему такое же чувство родства, как и к природе:

Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя,
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря.
(“На ранних поездах... ”, 1941)

Картина единого мира помимо поэта, предметов и прочих материальных сущностей, природы, творчества включила и народ. Пастернак создал сходный с блоковским образ России-избранницы с особой судьбой:

И русская судьба безбрежней,
Чем может грезиться во сне,
И вечно остается прежней
При небывалой новизне.
(“Неоглядность ”, 1944).

Отечественную войну он рассматривает как конфликт “душегубов” и “русской судьбы безбрежной”. Тема жертвенности и бессмертия души - одна из главных в вошедшем в книгу цикле “Стихи о войне”. В стихотворении “Смелость” (1941) безымянные герои, не причисленные к живым, уносили свой подвиг “в обитель громовержцев и орлов”; в стихотворении “Победитель” (1944) всему Ленинграду выпал “бессмертный жребий”.

Тема человека и страны обрела особый смысл в творческой судьбе поэта зимой 1945/46 г., когда он приступил к написанию романа “Доктор Живаго”. Герой романа, доктор Юрий Живаго, стремится в условиях классового противостояния сохранить внутреннюю свободу. Живаго умирает в страшный для народной России год раскулачивания - 1929-й. Трагичны жизни его близких, их участь - эмиграция, сталинские лагеря.

Лирика из романа “Доктор Живаго’’. Пастернак писал, что в Живаго он стремился запечатлеть и себя, и Блока, и Есенина, и Маяковского. Тема творческой личности стала одной из центральных в двадцати пяти стихотворениях Живаго, составивших заключительную главу романа. Одно из них - “Гамлет” (1946) . В стихотворении решается высокая тема долга и самоотречения, ставится вопрос: возможна или нет независимость человека жестокой необходимости, от губительного для него участия в жизни человечества? В лирическом герое соединились три судьбы - Живаго, Гамлета, Христа.

Поэт представляет себя в роли Гамлета (“Гул затих. Я вышел на подмостки”). Судьба Гамлета соотнесена с судьбою Христа. У Гамлета, как и у Христа, нет права выбора, его судьба совершается помимо его воли, он знает, что выполняет “замысел упрямый” Господа. В молитве Гамлета (“Если только можно, Авва Отче, / Чашу эту мимо пронеси”) звучит евангельский мотив. В главе 14 Евангелия от Марка читаем: “Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня”. В главе 26 Евангелия от Матфея: “Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия”. В главе 22 Евангелия от Луки: “Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня!” Пастернак максимально приближает свой текст к тексту Евангелия. С этими словами Христос обратился к Богу Отцу в Гефсиманском саду, зная, что ему предстоит мучительная смерть. Гамлет, как и Христос, предчувствует, что ему не избежать испытаний. Как Христос добавил к своей просьбе: “Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет”, - так и пастернаков-ский Гамлет, он же лирический герой, осознает свою судьбу зависимой от высшей воли.

Драма личности, ее сложные отношения с эпохой выражены в мотиве фарисейства. Современность - “далекий отголосок” новозаветного времени, “другая драма”. О себе и современности Пастернак пишет: “Я один, все тонет в фарисействе”.

Тема “Гамлета” соответствует теме стихотворения “Гефсиманский сад”, которое завершает роман. Крестный путь неотвратим как залог бессмертия, и Христос, приняв чашу испытаний и пережив муки смертного, произносит: “Ко мне на суд, как баржи каравана, / Столетья поплывут из темноты”.

Развита тема “Гамлета” и в стихотворении “Рассвет” (1947) . Лирический герой берет на себя бремя чужих забот: “Я чувствую за них за всех, / Как будто побывал в их шкуре”. Слияние судеб лирического героя и народа - завет свыше: “Всю ночь читал я твой завет”. Очевидно, что речь идет о Христовой любви к людям. Мотив погружения в повседневность также имеет евангельские корни. В “Докторе Живаго” была выражена мысль о том, что дух Евангелия во времена апостолов заключался в изложении истин через повседневность, что и было выражено в притчах. Соответственно Пастернак полагал, что сама повседневность, мирская суета, ежедневные людские заботы символичны, в них скрыты высшие истины. В “Рассвете” душа лирического героя отзывается на мелочи жизни: “Везде встают, огни, уют, / Пьют чай, торопятся к трамваям...”

После войны и разрухи, жизни-”обморока” поэт, вдохновленный “заветом”, вновь влюблен в жизнь, он словно заново рожден:

И я по лестнице бегу,
Как будто выхожу впервые
На эти улицы в снегу
И вымершие мостовые.

В стихотворении есть и литературные аллюзии. Пастернак назвал его “плохим Блоком”. Таким образом, в словах “ты”, “твой завет” - образ Блока. Во “Втором крещении” А. Блока есть строки, похожие на процитированные выше: “И в новый мир, вступая, знаю, / Что люди есть и есть дела”. Второе крещение - приобщение к жизни народа. В стихотворении Пастернака тема обновления жизни поэта также связана с темой народа: “Мне к людям хочется, в толпу, / В их внутреннее оживленье”. Так в его поэзии прозвучала блоковская “трилогия вочеловечения”, а “Второе крещение” - своеобразный “завет”.

Тема земных и небесных путей, соотнесенности человеческой жизни с горним миром раскрыта в стихотворении “Август” (1953) . В нем образный ряд являет синтез быта, повседневности (“слегка увлажнена подушка”, занавеси, диван, “край стены за книжной полкой”, петушиные голоса), чувственных состояний (“размах крыла расправленный”, женщина, творчество) и евангельской истории (Преображение Христа, свет горы Фавор, открывший апостолам божественную суть Христа, “лазурь преображенная”, “золото второго Спаса”).

Солнце - и конкретный пейзажный образ, и символ жизни - контрастирует с мотивом сна. Как во сне лирического героя М. Лермонтова выразились предчувствия своей смерти (“Сон”), так и лирический герой “Августа” видит сон о собственном погребении. Пастернак рисует ситуацию, в которой соединились и бытовые детали, и мистическая образность: “В лесу казенной землемершею / Стояла смерть среди погоста, / Смотря в лицо мое умершее”. Ho сон проходит, образы солнца и Преображения (а погребение осуществляется на Преображение Господне) знаменуют возвращение героя к жизни. Сама жизнь лирического героя обрисована образами женщины, которая бросает вызов “бездне унижений”, имбирно-красного леса, знакомых (они идут на похороны поэта). Всё это ценности его жизни, противоположные эпохе “безвременщины”, в которой живет поэт.

Развита в стихотворении и тема вечности творчества. Голос поэта, названный провидческим, не тронут распадом. Понятие творчества сближается с понятием чудотворства. Продолжая пушкинскую, лермонтовскую тему силы поэтического слова, Пастернак пишет о его колоссальных возможностях: “И образ мира, в слове явленный”.

Вера в преодоление тревог, метелей внешнего мира выразилась и в любовной лирике романа. В стихотворении “Зимняя ночь” (1946) противопоставлены два мира - безбрежный (вселенская снежная мгла) и локальный (дом, место встречи его и ее). Символами происходящего в этих мирах являются образы метели и свечи. Мир дома для лирического героя, как и для доктора Живаго, - самоценное пространство, именно в нем он познает плотскую и духовную радость. Бытовой образ “и падали два башмачка / Co стуком на пол” дополняет внебытовой, эмоциональный план стихотворения, который, в свою очередь, трансформируется в сверхчувственный, неземной: “И жар соблазна / Вздымал, как ангел, два крыла / Крестообразно”. Плоть, как полагал Пастернак, не греховна. В автобиографической прозе “Охранная грамота” (1930) он писал о чистоте и святости обнажения и близости, об их защищенности от разврата. В “Зимней ночи” плоть словно получает благословение свыше. Потому и появляется в стихотворении образ свечи. Этот образ, выражающий, как правило, идею святости, чистоты, душевного покоя, сопровожден прозаической деталью, говорящей об обнажении, интимной близости: “И воск слезами с ночника / На платье капал...”

О ПОЭТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ. Тема творческой интуиции, возможностей языка, сути поэзии, ее вечности рассматривалась выше в стихотворениях “Февраль. Достать чернил и плакать!..”, “Август” .

В ряде лирических произведений Пастернак выразил свое понимание предназначения поэта. Так, в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво...” (1956) истинная поэзия была противопоставлена суете литературной жизни. Поэту, как полагал Пастернак, противопоказано быть знаменитым, заводить архивы, для его таланта губительны успех и шумиха, “быть притчей на устах у всех” - позор и самозванство. Он формулирует сентенцию: “Цель творчества - самоотдача”. В “Гамлете” лирический герой стремился предугадать, что случится на его веку, в стихотворении “Быть знаменитым некрасиво...” старается жить так, чтобы “услышать будущего зов”. Поэту следует сохранить свою индивидуальность, что равноценно жизни:

И должен ни единой долькой
He отступаться от лица,
Ho быть живым, живым и только.
Живым и только до конца.

В стихотворении “Во всем мне хочется дойти...” (1956) лирический герой - максималист, он говорит о своей страсти познания сущности явлений, постижения полноты жизни (“Жить, думать, чувствовать, любить, / Свершать открытья”). Среди перечисленных Пастернаком понятий и явлений нет умозрительных, рациональных. Его лирический герой воспринимает мир просто и естественно, как это делают любимые герои Л. Толстого. Истина жизни и является, как полагает Пастернак, материалом для творчества. Природа творчества адекватна окружающему миру:

В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.

Последняя строка процитированной строфы отсылает нас к стихотворению Пушкина “Эхо”, в котором говорится о том, что поэт - эхо мира, поэзия отражает и высокое и низкое: и “грохот громов”, и “крики сельских пастухов”.

Если придававший поэзии утилитарное, социальное значение В. Маяковский сравнивал творчество с маузером, грозным оружием, рифму уподоблял бочке с динамитом, то Пастернак ассоциирует поэзию с садом (“Я б разбивал стихи, как сад”).

За счет многочисленных перечислений разнородных понятий создается психологический подтекст: перед нами экстаз творчества, переданный в метонимическом образе “натянутой тетивы / Тугого лука”. Этому способствуют и лексические и синтаксические повторы.

Понимание человека как пятого элемента Вселенной и творчества как его духовной работы соотносится Пастернаком с темой времени и вечности. Постоянное движение, устремленность к иным пределам составляют суть творческой жизни, о чем Пастернак написал в стихотворении “Ночь” (1956) . Художник, артистическая натура сравнивается с летчиком в ночном небе: он, как лирический герой многих произведений Пастернака, принадлежит земному пространству, конкретному времени - и вечности; он парит над планетой, над ночными барами, казармами, вокзалами, иными словами, над тем, что измеряется временем, имеет свои временные характеристики, и “уходит в облака”. Летчик - образ, раскрывающий тему единства земли и неба. В отличие от поэтов-романтиков Пастернак не противопоставляет одно другому, его поэтическое сознание направлено на синтез миров. Потому здесь встречается распространенный в поэзии Пастернака прием уподобления “высокого” “низкому”, духовного вещному: летчик исчез в тумане, “став крестиком на ткани / И меткой на белье”, а мотиву виражей придан параллельный образ Млечного Пути:

И страшным, страшным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный Путь.

Последние две строфы стихотворения - обращение к творческой натуре, в нем пять раз звучит призыв “не спи”; духовные усилия творца соединяют время как нечто осмысленное человеком, конкретное, в чем проявляется земное бытие и чему принадлежит сам художник, и вечность, которой опять же он принадлежит: “Ты - вечности заложник / У времени в плену”.

Уже в первых стихотворениях Пастернака проявились его художественные и музыкальные способности, поэтому словесные тексты обогащались звуками и мелодией, пластикой и рельефностью красок. Например, в самом известном раннем стихотворении Пастернак пишет:

Февраль. Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною чёрною горит.

Обратите внимание на цветовой контраст в первой строке: белое и чёрное, снег и чернила. Весна приходит в город, снежные улицы превращаются в слякоть под грохотом повозок и экипажей — город наполняет громкая радостная симфония весны. Водопад чувств и прилив творческого вдохновения («плакать» — «писать навзрыд») сливаются с дышащей жизнью чёрной землёй и звонким весенним воздухом. В ранней поэзии Пастернак часто использует приём метонимии, при котором перенос признаков изображаемых предметов осуществляется не по принципу сходства, как в метафоре, а по принципу смежности. Например, в выражении «грохочущая слякоть» грохочет не слякоть, это звук проезжающих по улице колёс, который как бы передаётся перемалываемой ими снежной жиже.

Характерной чертой поэзии Пастернака является соединение образов из разных сфер действительности. Например, стихотворение «Импровизация» (1916) начинается переплетением двух образных рядов: стаи чаек и чёрно-белых клавиш рояля, вдохновенное касание рукой клавиш и кормление птиц:

Я клавишей стаю кормил с руки

Под хлопанье крыльев, плеск и клёкот.

Это сопоставление получает в стихотворении развитие в ночном пейзаже, в котором соединяются материальные и мысленные образы.

Любовная лирика Пастернака всегда насыщена сильными чувствами и зримыми, осязаемыми образами. В ней много изначальной, почти первобытной страсти к жизни, как, например, в стихотворении из сборника «Сестра моя — жизнь»:

Любимая — жуть! Когда любит поэт,

Влюбляется бог неприкаянный

И хаос опять выползает на свет,

Как во времена ископаемых.

Зрелое отношение к любви появляется в сборнике «Второе рождение». В одном из своих самых известных стихотворений Пастернак рассуждает о том, что истинная любовь, возможно, должна быть простой, что чудо — это само чувство, которое нельзя объяснить, но в котором заключена тайна бытия. Стихотворение может показаться остроумно-шутливым, однако мысль поэта вполне серьёзна:

Любить иных тяжёлый крест,

А ты прекрасна без извилин,

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Важное место в лирике Пастернака занимает тема творчества. Поэта прежде всего занимают отношения творческой личности и мира, ответственность художника за своё слово, долг поэта перед людьми и обществом. Эта тема носит философский и социальный характер. Таково, например, стихотворение «Гамлет», в котором звучит тема человека — поэта, актёра, Гамлета,— проходящего свой тернистый путь на земле. В сборнике «Второе рождение» выделяется стихотворение «О, знал бы я, что так бывает...» о разрушительной мощи поэтического вдохновения.

Одним из центральных стихотворений последнего сборника Пастернака «Когда разгуляется» стало стихотворение «Быть знаменитым некрасиво...», в котором выражена этическая суть отношений поэта и общества. Заканчивается сборник стихотворением «Единственные дни», и его последние две строки могут служить девизом всей поэзии Пастернака. Первая из строк говорит о вечности жизни, вторая — о вечности любви:

И дольше века длится день,

И не кончается объятье.

Музыка

Дом высился, как каланча.

По тесной лестнице угольной

Несли рояль два силача,

Как колокол на колокольню.

Они тащили вверх рояль

Над ширью городского моря,

Как с заповедями скрижаль

На каменное плоскогорье.

И вот в гостиной инструмент,

И город в свисте, шуме, гаме,

Как под водой на дне легенд,

Внизу остался под ногами.

Жилец шестого этажа

На землю посмотрел с балкона,

Как бы в руках её держа

И ею властвуя законно.

Вернувшись внутрь, он заиграл

Не чью-нибудь чужую пьесу,

Но собственную мысль, хорал,

Гуденье мессы, шелест леса.

Раскат импровизаций нес

Бульвар под ливнем, стук колёс,

Жизнь улиц, участь одиночек.

Так ночью, при свечах, взамен

Былой наивности нехитрой,

Свой сон записывал Шопен

На чёрной выпилке пюпитра.

Или, опередивши мир

На поколения четыре,

По крышам городских квартир

Грозой гремел полет валькирий.

Или консерваторий зал

При адском грохоте и тряске

До слёз Чайковский потрясал

Судьбой Паоло и Франченки.

Особенности поздней лирики Бориса Пастернака

Во многих исследованиях, касающихся так или иначе творчества Пастернака, я встречала суждение о том, что «раннее» творчество поэта сложно, «позднее»- более простое; «ранний» Пастернак искал себя, «поздний»- нашел; в раннем творчестве много непонятного, нарочито усложненного, позднее преисполнено «неслыханной простоты».

Творческий путь писателей, поэтов, художников проходит в несколько этапов. И не всегда это путь от простого к сложному, от поверхностного

к глубинному или наоборот.

«Поздний» Пастернак («На ранних поездах» - «Когда разгуляется») – это Пастернак, нашедший новые средства создания экспрессии. Если в раннем творчестве образность во многом создавалась за счет использования индивидуальных языковых средств, то в позднем периоде поэт в большей мере пользуется обще-языковыми единицами.

Строфика стихов очень разнообразна: строфа может включать от четырёх (что наиболее характерно до десяти стихов. Своеобразие строф заключается не только в количестве, но и в комбинациях длинных и укороченных стихов. Объединенная общей мыслью, строфа не обязательно является законченной и иногда имеет синтаксическую и смысловую продолжительность в следующей. Я, например, заметила это в стихотворениях «Вальс с чертовщиной», «Опять весна», «Рождественская звезда». Величина строф и их сочетания здесь различны: в «Вальсе с чертовщиной»--6-8-6-7-10 стихов. Самое интересное, что проследить связь между величиной строф и тематикой стихотворения крайне сложно. Также трудно вывести какую-либо закономерность в соотнесении величины строфы с синтаксической структурой наполняющих её предложений. Например, вторая часть стихотворения «Вальс с чертовщиной» представляет собой октаву, состоящую из двух предложений, каждое из которых «располагается» на четырех стихах:

Великолепие выше сил

Туши, и серпии, и белил,

Синих, пунцовых и золотых

Львов и танцоров, львиц и франтих.

Реянье блузок, пенье дверей,

Рёв карапузов, смех матерей,

Финики, книги, игры, нуга,

Иглы, ковриги, скачки, бега.

В этом отрывке представлен пример одного из особенностей синтаксиса позднего Пастернака: употребление длинной цепи односоставных предложений. Здесь автор употребляет интересный стилистический прием: соединение многосоюзия и бессоюзия в одной строфе. Вся строфа имитирует ритм вальса (музыкальный размер «три четверит»), и если в первой половине строфы (за счет многосоюзия) темп спокойный, то во второй – бессоюзной – половине строфы «вальсирование» ускоряется, достигая максимума в последних двух стихах. В третьей же строфе:

В этой зловещей сладкой тайге

Люди и вещи на равной ноге.

Этого бора вкусный цукат

К шапок разбору рвут нарасхват.

Душно от лакомств. Ёлка в поту

Клеем и лаком пьёт темноту,-

Первое и четвертое предложения – двусоставные, второе – неопределенно-личное, третье – безличное.

Синтаксису позднего Пастернака свойственны конструкции перечисления однородных членов предложения. Последние имеют внешнее сходство с упомянутыми назывными. Например:

Вот он со скрытностью сугубой

Ушел за улицы изгиб,

Вздымая каменные кубы

Лежащих друг на друге глыб,

Афиши, ниши, крыши, трубы,

Гостиницы, театры, клубы,

Бульвары, скверы, купы лип,

Дворы, ворота, номера,

Подъезды, лестницы, квартиры,

Где всех страстей идет игра

Во имя переделки мира.

(«Поездка»).

На мой взгляд, этот пример выдержанного бессоюзия аналогичен приему перечисления, используемого поэтом для создания экспрессии. Внешне многофункциональный прием внутренне подчиняется одной закономерности: совмещении в одном ряду вещей разного порядка.

Раскат импровизаций нес

Ночь, пламя, гром пожарных бочек,

Бульвар под ливнем стук колес,

Жизнь улиц, участь одиночек.

(« Музыка»).

Соединенные в одном ряду разнообразные понятия создают многогранную картину действительности, активизируют разные типы восприятия.

Сходный эффект наращивания экспрессии, семантической многоплановости наблюдается не только при использовании (нанизывании) в одном ряду разнородных понятий, но и при появлении анафоры, которая является одной из ведущих стилистических фигур поздней лирики Пастернака. Например:

Все мысли веков, все мечты, все миры,

Всё будущее галерей и музеев,

Все шалости фей, все дела чародеев,

Все ёлки на свете, все сны детворы.

(«Рождественская звезда»).

В поэзии «позднего» Пастернака встречается и столь характерное для ранней лирики использование обособлений, вводных и вставных конструкций:

Когда твои стопы, Иисус,

Оперши о свои колени,

Я, может, обнимать учусь

Креста четырехгранный брус

И, чувств лишаясь, к телу рвусь,

Тебя готовя к погребенью.

(«Магдалина I”).

Синтаксическая конструкция может быть осложнена развёрнутым сравнением или метафорой:

Солнце садится, и пьяницей

Издали, с целью прозрачной

Через оконницу тянется

К хлебу и рюмке коньячной.

(« Зимние праздники»).

Это типичная для Пастернака строфа. Метафоричность в ней распределена неравномерно. В первом предложении-Солнце садится – обозначение реалии, во втором – развернутая метафора. Результатом такой организации тропа является громоздкая синтаксическая конструкция. Первое предложение – обозначение объекта метафоризации, в нем задается тема метафоры.

Но ни строфа, ни синтаксис не являются у Пастернака самовладеющими, что подтверждается отсутствием закономерностей в построении строф и предложений.

Центральной темой, прошедшей через всё творчество Б. Пастернака, является реальный мир предметов, явлений, чувств, окружающей действительности. Поэт не был сторонним наблюдателем этого мира. Он мыслил мир и себя как единое целое. Авторское «Я» - наиболее активная часть этого нерасторжимого целого. Поэтому в творчестве Пастернака часто внутренние переживания даны через внешнюю картину мира, пейзажно-предметный мир – через субъективное восприятие. Это взаимообусловленных вида выражения авторского «я». Отсюда и столь характерное для творчества Пастернака олицетворение, пронизывающее большинство метафор и сравнений.

«Раннего» Пастернака упрекали в сложности метафорики и синтаксиса; в позднем творчестве сложность прежде всего семантическая.

Поэзия Пастернака не стала проще, но стала филиграннее. В таких стихах, когда внимание не тормозится многоступенчатыми тропами, важно не пропустить метафоры, которые «скрываются» за внешне привычным языком.

В лирике позднего периода часто встречаются фразеологические обороты, разговорно – бытовая лексика и разговорный синтаксис. Особенно характерно это для цикла «На ранних поездах», с которого, по мнению исследователей, и начался «новый», «простой» Пастернак.

В раннем периоде творчества использование разговорно-бытовой лексики в поэтическом контексте на общем фоне межстиливой и книжной лексики усиливало выразительность, неожиданность восприятия; в поздних же циклах использование разговорно-бытовой лексики обусловлено тематически, чаще всего – для воссоздания реалий обстановки или речевой характеристики героя.

Фразеологические обороты, используемые Пастернаком в поздней лирике, можно разделить на две группы: измененные и неизменные. В обе группы входят фразеологизмы разных стилистических пластов.

Измененные фразеологизмы по Шанскому

Фразеологизмы с обновленной семантикой и неизменным лексико-грамматическим составом	Она подозревает в тайне, Что чудесами в решете Полна зима на даче крайней…
Фразеологизмы с сохраненными основными чертами семантики и структуры и обновленной лексико-грамматической стороной	Разлука их обоих съест, Тоска с костями сгложет. В нем и в этом году жить бы полною чашей.
Фразеологизмы, данные как свободное сочетание слов	Ты тянешься к нему с земли, Как в дни, когда тебе итога Ещё на ней не подвели.
Индивидуально-художеств. Обороты, созданные по модели существующих Фразеологизмов.	И пожар заката не остыл, Как его тогда к стене Манежа Вечер смерти наспех пригвоздил.
Слияние двух фразеологизмов	Как-то в сумерки Тифлиса Я зимой занес стопу…
Соединение в одном контексте семантически близких фразеологизмов	Вдруг задор и шум игры, Топот хоровода, провалясь в тартарары, канули как в воду…

Пастернак максимально индивидуализирует фразеологизмы, что выражается в значительном изменении их лексико-грамматической и синтаксической конструкции в соответствии с определенными художественными задачами.

«Когда разгуляется» - книга стихов как целое

Книга стихов «Когда разгуляется» (1956-1959) завершает творчество Б.Л. Пастернака. Тем важнее и интереснее её лингвистическое осмысление в плане творчества поэта, его предшественников и современников.

В связи с поставленной проблемой меня будут интересовать два фактора: композиционная упорядоченность и тематическое единство книги, а также единство поэтического мира, его художественной системы.

В ноябре 1957 года Б. Пастернак определил порядок расположения стихотворений и вписал эпиграф. Это – прямое свидетельство того, что поэт рассматривал книгу как самостоятельный организм. На организующую роль трёх стихов поэт указал сам: это начальное стихотворение-кредо «Во всем мне хочется дойти…»; затем- кульминационное «Когда разгуляется…», по названию которого названа вся книга, отражающая переломный этап в жизни и поэта, и страны, и в котором отрыто выражено мироощущение позднего Пастернака; завершающее – «Единственные дни», в котором главенствует тема времени, одна из основных у Пастернака. В первом стихотворении стянуты в один нервный узел все темы книги, оно соединено образно, лексически с каждым из стихотворений книги.

Значима и последовательность всех других стихотворений. В сложной многоуровневой композиции книги очевидно симметричное деление на такие объединения стихов, в каждом из которых актуализирована какая-либо часть двуединства «творчество – время». В центре – 6 стихотворений, объединенных темой «творчество»: «Трава и камни», «Ночь», «Ветер», «Дорога», «В больнице», «Музыка». Эти 6 стихотворений обрамлены пейзажными циклами: не-зимними и зимними. Они, в свою очередь, окружены стихами, где в теме времени на первый план вынесено будущее, и 9 последних, тема которых сформулирована самим поэтом: «Я думаю, несмотря на привычность всего того, что продолжает стоять перед нашими глазами и что мы продолжаем слышать и читать, ничего этого больше нет, это уже прошло и состоялось, огромный, неслыханных сил стоивший период закончился и миновал. Освободилось безмерно большое, покамест пустое и незанятое место для нового и еще не бывалого…»

Каждый из названных циклов имеет внутреннюю структуру, внутреннюю динамику тем, образов. И вся эта сложная конструкция отражает, очевидно, и определенную реальную последовательность биографических событий.

Два принципа представляются нам основными, организующими поэтический мир Пастернака, образную и языковую систему книги. Оба они опосредованно сформулированы поэтом. Первый принцип- раздвоение явления, образа, слова; второй принцип – соединение, сближение разного, отдаленного, несходного.

Раздваиваются явление, событие, вещь, предмет. Они могут иметь контрастные, иногда взаимоисключающие свойства. Время двигается безостановочно (Может быть, за годом год Следует, как снег идет, Или как слова в поэме ), и даже миг может растянуться до вечности (И дольше века длиться день ). Пространство, как и время, безгранично и бесконечно (Так в вечность смотрят изнутри В мерцающих венцах бессонниц Святые, схимники, цари… ), но оно же заключено в определенные границы, рамки, имеет форму.

Образ раздваивается или зрительно, или словесно: одно и тоже называется дважды, как бы разделяясь, причем для достижения этого эффекта может быть продублирован и троп, или экспрессивно-стилистически.

Раздваивается слово или словосочетание, употребляясь в двух или более значениях одновременно.

Раздваивается словоформа, которая может иметь одновременно два грамматических значения.

Второй принцип проявляется в «сближении»:

Разведенных в обыденном сознании явлений действительности(что лежит в основе построения тропов) Разведенных в обыденном сознании языковых явлений (прозаической и поэтической речи; различных стилистических пластов) Разведенных в обыденном сознании поэтических явлений.

I. Человек и мир в тропах Пастернака сближены не только традиционно, но и по-особому: олицетворенные явления, как люди, носят одежду, испытывают такое же физическое или психологическое состояние, что и человек; причем это может быть состояние, которое обычно само явление вызывает у человека. Явления вступают в человеческие отношения не только между собой, но и с человеком, иногда начиная с ним прямой диалог, оценивая человека, причем это может быть взаимная оценка, а человек чувствует состояние природы изнутри. Бесплотное материализуется, обретает форму или становиться зыбким, тягучим. Материализуются и стихи, обретая статус природного явления или строения. Особенно остро сближение, если в основе его лежит признак, не присущий предмету, а вначале приписанный ему и затем только служащий основанием сравнения.

II. Сближение прозы и поэзии у Пастернака взаимно: «Поэзия его устремлена к прозе, как и проза к поэзии» (Лихачев)

Предельная напряженность чувства в прозе – от лирики, достоверность деталей, простота синтаксических конструкций – от повествовательной прозы.

Сближение с прозой проявляется, в частности, в том, что в лирический стих свободно входит разговорная лексика, просторечия, устарелые или областные слова. Все эти сниженные пласты не контрастируют с книжной, поэтической или высокоэкспрессивной лексикой, а «помещаются в один общий слой лирического высказывания», с явным преобладанием лексики «не высокой».

За простотой и «понятностью» скрываются искуснейшие, словно не замеченные поэтом языковые «ошибки». Однако тот факт, что ими буквально пронизаны стихи, свидетельствует о том, что для Пастернака они были осознанным приемом. Это «ошибки», связанные, прежде всего с нарушением привычной сочетаемости.

Нарушение семантической сочетаемости наиболее постоянно в случаях замены зависимого слова при фразеологически связанном значении другого слова, причем слово-заменитель свободно выбирается из слов как одного семантического ряда с замещаемым, так и из других рядов. Встречается и такое построение однородного ряда, когда при слове с фразеологически связанным значением одно зависимое слово отвечает норме, другое её нарушает.

Нарушение синтаксической сочетаемости наиболее постоянно связано с опусканием зависимого существительного или постановкой зависимого существительного при слове, которое обычно такого управления не имеет.

III. Сближение традиционных и нетрадиционных поэтических явлений можно проследить на примерах поэтических образов и способов соединения слов в стихотворной строке. Продолжена Пастернаком и традиция построения стихотворной строки на основе узуальной или ассоциативной связи слов. Однако активной становиться и асемантическая связь, которую можно рассматривать как образную: каждое из слов строки, не связанное семой с другими, «работает» на образ.

Таким образом, единство книги вырастает из её композиционной цельности, из единства рассмотренных принципов. Оно базируется также на единстве собственно изобразительных приемов. В литературоведении отмечалось родство пастернаковской поэтики с пластическими искусствами: скульптурой, архитектурой, живописью. Творческая мастерская у Пастернака – красильня, в движении отражены законы перспективы, точно обозначается точка отчета движения, направление которого обычно наискось, под углом. Прорисована зрительная деталь: отдельная корявая ветка клена отвешивает поклон, один желудь болтается на ветке, одна птичка щебечет на суку, кольца пряжи ползут и вьются. Фиксация факта, детали значима. В зрительную картину включены и театральные ассоциации: декорации, костюмы, позы.

По контрасту с тем, как представлен мир, лирический герой зрительно не представлен, его присутствие передано через оценку событий, ситуаций, пейзажа, выраженную преобладающей лексикой высокой интенсивности, частицами, союзами, вводными конструкциями с модально-оценочными значениями, синтаксическими элементами, указывающими на причинные связи событий. «Царством метонимии, очнувшихся для самостоятельного существования» называл поэзию Пастернака Якобсон. И сущное объяснение метонимической структуры образа лирического героя мы находим у самого Пастернака: Никогда, никогда, даже в минуты самого дарственного, беспамятного счастья не покидало их самое высокое и захватывающее: наслаждение общей лепкой мира, чувство ответственности их самих ко всей картине, ощущение принадлежности к красоте всего зрелища, ко всей вселенной. («Доктор Живаго»).

Краткая биографическая справка.

10 февраля 1890г. – рождение в семье художника Л. О. Пастернака. Мать – пианистка Р.И. Кауфман. В детстве – занятия музыкой, знакомство с композитором Скрябиным.

1909г. – поступление на историко-философский факультет Московского университета.

1908-1909г. – принимает участие в поэтической группе поэта и художника Ю. П. Анисимова. В эти годы серьезное общение с кружками, которые группировались вокруг издательства «Мусагет».

1912г.весна – поездка на один семестр в Германию, в университет города Марбурга для занятий философией у профессора Германа Когена.

Все, кто знаком с поэзией Бориса Пастернака, наверное, заметили, что его ранние стихотворения по стилю и ритму, да и по смыслу, заметно отличаются от поздних. Чем? Наверное, тем, что стали они легче и проще. Те, кто читал его ранние стихи, говорили, что они сложны, чересчур наполнены метафорами и различными оборотами. Поздние свои стихи Борис Пастернак писал более доступным для читателя языком, употребляя разговорно-бытовую лексику.
Вот такое известное стихотворение, как «Весна в лесу». Здесь идет описание какого - то дворика, замершего в ожидании весны. Да, еще холодно. Но уже с утра весь в делах петух – заигрывает к курице. На небе солнышко начинает припекать, но лёд еще не растаял. Легко и мило написано, с любовью и светлой надеждой.
Весна в лесу
Отчаянные холода
Задерживают таянье.
Весна позднее, чем всегда
Но и зато нечаянней.

С утра амурится петух
И нет прохода курице.
Лицом поворотясь на юг,
Сосна на солнце жмурится.

Это одно из поздних стихотворений талантливого и романтичного Бориса. Оно пронизано свежестью и ожиданием весны, просто и понятно, его может читать и человек из высшего слоя общества, и простолюдин. Если в раннем творчестве Борис в маленьком кусочке природы мог уместить Вселенную, то здесь описана обычная весна в обычном сельском дворике.
Вот как выражал чувства Пастернак на раннем этапе своего творчества:
И сады, и пруды, и ограды,
И кипящее белыми воплями
Мирозданье - лишь страсти разряды,
Человеческим сердцем накопленной.
Немного сложно для слуха и понимания, не так ли? Что- то кипит в душе, она куда -то рвется! Ищет приюта не на Земле, а где-то там, высоко и далеко!
А вот стихи Пастернака позднего:
Снег идет

Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.
Снег идет, и все в смятеньи,
Все пускается в полет, -
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Да, здесь уже нет никакого Мироздания. Здесь просто падает на землю снег, тянется к свету цветок герани, и вся природа замерла в зимнем смятении. Стихотворение простое и ритмичное, приятное и ласковое. И если быть внимательным читателем этого замечательного талантливого поэта, то заметишь в раннем творчестве поэта немного юношеского бахвальства и пыла, неистовой тяги к какому- то высшему уровню развития, а в поздних стихах этого уже нет. Тут просто обычная жизнь. Её красота и ее печаль. И понимание того, что именно такая она и дорога душе человеческой больше всего!