В течение длительного периода после заключения Житваторок- ского мира (1606) османо-австрийские отношения имели в целом спокойный характер, омрачаясь время от времени лишь пограничными инцидентами с неудачными попытками Габсбургов обеспечить себе некую долю политического влияния в Трансильвании. Ситуация изменилась, когда в результате карательных экспедиций османских войск 1658-1661 гг. в Трансильванию из части ее областей образовался Варадский вилайет, а на престол княжества был поставлен послушный вассал Порты. В результате ослабилась самостоятельность Трансильванского княжества, оно утратило значения как субъекта международных отношений.

Вена, старясь любой ценой избежать войны, согласилась с захватом турками Варада. Торгуясь с султаном Мехмедом IV об условиях сохранения мира, император Леопольд I потерял время для мобилизации сил по отражению очередной агрессии турок.

Австро-турецкая война 1663-1664 гг. В 1663 г. турецкая армия вторглась на территорию Венгерского королевства, а в следующем году двинулась на австрийскую столицу. Западная Европа как никогда прежде осознала опасность того, что не только Вена, вся Австрия, но и стоящие за ней города и земли Германской империи находятся в нескольких днях перехода от османских опорных пунктов. На помощь Леопольду I свои войска направили имперские сословия, курфюрсты Бранденбурга, Баварии, Саксонии, архиепископ Зальцбургский и Рейнский союз. Папа римский и испанский король помогали деньгами и военным снаряжением.

Генеральное сражение произошло 1 августа 1664 г. на границе Венгрии и Австрии у местечка Сентготхард. Османское войско имело двойное численное превосходство, но в результате борьбы отступило, а потом обратилось в бегство. Имперцы дали возможность туркам отойти к Вашвару. Пока европейские военачальники, политики, дипломаты действовали в целях закрепления успеха при Сентготхарде, представители императора и султана составили текст мирного договора, который утаивали в течение полутора месяцев.

Вашварский мирный договор 10 августа 1664 г. расширил венгерские владения султана на всем протяжении османо-австрийской границы. Мехмед IV и Леопольд I приняли на себя взаимные обязательства не помогать противникам другого, держать друг друга в известности относительно своих планов (!) и обменялись дорогими подарками в знак подтверждения добрых намерений.

Причины заключения Леопольдом этого поспешного, называемого современниками «позорного, трусливого и нечестного мира», лежали в сфере старых проблем династии австрийских Габсбургов. Приоритеты ее внешней политики оставались в Западной Европе и строились, в первую очередь, исходя из отношений с Францией и германскими князьями. Их участия в венгерских событиях в Вене опасались не меньше, чем перспективы воевать с турками в одиночку. Попытки французского короля Людовика XIV сколотить антигабсбургский блок виделись Австрийскому дому повсюду: в отношениях между королем и князьями, между королем и Рейнским союзом, между королем и венгерской оппозицией, между королем и Трансильванией, между королем и Польшей, а также между королем и султаном.

Подобные подозрения были небеспочвенными.

С одной стороны, в Западной Европе назревал военный конфликт между Францией и Испанией за Южные Нидерланды, и он беспокоил Леопольда больше, чем венгерские проблемы. Поэтому венский двор стремился не связывать себе руки войной с Турцией.

С другой стороны, Австрия ни в военном, ни в политическом отношении еще не чувствовала себя готовой к беспроигрышной войне, особенно не будучи уверенной в безотказном функционировании международной антиосманской коалиции. Венгрия, из-за которой и в которой велась эта война, ради своего спасения могла повернуться против Габсбургов, не побрезговав никакими союзами, даже с заклятыми их врагами: и с султаном, и с французским королем. Австрийский дом настороженно и недоверчиво относился к венграм, что не могло не отразиться на решениях, принимаемых в Вене в вопросах освободительной войны. Проблема имела не только политический характер - после Тридцатилетней войны (1618-1648) финансовые возможности Габсбургов были крайне истощены.

Вашварский мир 1664 г. вызвал шок в Венгрии, сопровождавшийся возмущением Габсбургами. Австрийское правительство расправилось с оппозиционной венгерской знатью, в стране был введен режим «прямого правления», что привело к открытому восстанию и долгой внутренней войне (движение куруцев) под руководством И. Тёкёли. Антигабсбургское движение главной задачей ставило изгнание турок и восстановление единого Венгерского королевства в том виде, в каком оно существовало до мохачской катастрофы (1526). У венгерской политической элиты не было иного пути «спасения нации», кроме обращения за помощью к могущественным державам, которые могли бы если уж не продолжить освободительную войну, то по крайней мере удержать Австрию от окончательного подчинения Венгрии. Такими державами являлись Франция и Османская империя. В свою очередь, и Людовик XIV, и Мехмед IV, оказывая военную и денежную поддержку Тёкёли, использовали движение куруцев как козырь в своем противостоянии с Габсбургами.

Поход Кара Мустафы на Вену 1683 г. Заключение Бахчисарайского перемирия (1681) с Россией открывало султану путь для долгожданной войны с германским императором. Мехмед IV грезил о славе венгерских походов Сулеймана I и мечтал превзойти своего предка, взяв Вену. Ближайшая цель виделась Стамбулу в полном и окончательном завоевании Венгрии. Успешные военные действия куруцев против Габсбургов оказались как нельзя кстати. И. Тёкёли получил султанский диплом с признанием его князем Верхней Венгрии (Словакия), он становился подданным Порты с обязательством уплаты дани.

Весной 1683 г. турецкая армия выступила из Адрианополя. Было объявлено, что начался поход на Венгрию, какие-либо иные планы кампании не афишировались. Двор Мехмеда расположился в Белграде, где султан объявил великого визиря Кара Мустафу сераскером похода. Визирь являлся его главным организатором и жаждал военной славы - в сражениях против русских и казаков на Украине лавры победителя ему не достались.

Из Белграда, уже без султанского сопровождения, Кара Мустафа продолжил путь в глубь венгерских территорий. Весь цвет аристократии Западной Венгрии, через которую пролегал путь на Вену, предложил великому визирю свою службу.

В турецкую армию влились отряды Тёкёли, войска крымского хана, воинские контингенты Молдовы, Валахии и Трансильвании, возглавляемые их правителями, отряды пограничных бейлербеев и комендантов крепостей (сведения о количественном составе османской армии колеблются от 100 до 350 тыс. человек). Военный совет принял решение идти на Вену.

14 июля 1683 г. Кара Мустафа подошел к австрийской столице. За неделю до этого Леопольд I с двором ее покинул, что было воспринято населением как позорное бегство. Главнокомандующий имперской армии герцог Карл Лотарингский разместил часть своих сил недалеко от города, чтобы дождаться здесь подхода союзных войск и создать резервный кулак. В столице остался 12-тысячный гарнизон.

Два месяца эти солдаты вместе с отрядами добровольцев из числа горожан мужественно оборонялись, отражая штурмы осман, следовавшие через каждые 2-4 дня. В начале осады Кара Мустафа не использовал войска и тяжелую артиллерию в полной мере: он хотел получить город с его огромными богатствами целым и невредимым. Этого можно было бы добиться, принудив Вену к капитуляции, которая отдала бы ее в распоряжение Кара Мустафы. Взятие города штурмом превратило бы его в законную добычу солдат. Во второй половине августа, когда стало ясно, что венцы намерены держаться до конца, великий визирь обрушил на них всю мощь османской военной машины. Осажденные оказались в критическом положении.

Франция и венгерский вопрос. В подготовке османского нашествия немалую роль сыграл Людовик XIV. Со времен союзного договора Франциска I и Сулеймана I (1535) Франция имела особые позиции при султанском дворе, считалась другом, и Порта в международных делах уделяла внимание прежде всего ее позиции. В XVI - первой половине XVII в. Франция решительно противодействовала росту могущества Габсбургов и неизменно поддерживала султана в международных конфликтах. Однако после Вестфальского мира (1648) австро-французское противоборство несколько ослабло, а дружественные отношения Франции с немецкими государствами и Речью Посполитой, придерживавшимися антиосманской ориентации, укрепились. Поэтому версальский двор не стремился столь активно, как раньше, поддерживать внешнеполитические планы Стамбула, чтобы лишний раз не компрометировать себя в глазах европейского общественного мнения связями с исламистами. Весьма символичным был жест кардинала Д. Мазарини, который, руководя долгие годы французской внешней политикой, подстрекал Порту против германского императора, а, умирая (1661), завещал Ватикану 200 тыс. эскудо на организацию европейской войны с турками.

В конце 1660-х - начале 1680-х гг. османо-французские отношения испытывали напряженность. Мехмед IV имел основания для недовольства своим союзником Людовиком XIV: при Сентготхарде вместе с имперской армией сражался французский отряд, а стены кипрской столицы Кандии венецианцы защищали с французскими волонтерами. Стремясь оторвать Польшу от Австрии (сближение этих стран, которое сменило их традиционное соперничество в Дунайско-Карпатском регионе, проявилось уже на рубеже XVI- XVII вв.), Франция обещала польскому королю Яну III Собескому содействие в укреплении позиций Речи Посполитой на Балтике и пыталась оказать давление на Порту с целью скорейшего заключения Журавненского мира (1676).

На берегах Босфора с нарастающим беспокойством следили за дипломатическими инициативами Версаля в венгерском вопросе - в Варшаве французские дипломаты вели переговоры с представителями куруцев и правительством Трансильвании о создании антигаб- сбургского блока и похода на Венгрию. Французская дипломатия приложила максимум усилий по изоляции императора Леопольда I и провоцированию конфликта между ним и султаном. В то же время Людовик боялся действовать открыто и всячески увиливал от настойчивых предложений Мехмеда заключить союз против императора. Уже находясь в походе, Кара Мустафа опасался встретить в Австрии французские войска, помогающие его противникам. Французский посол заверил великого визиря, что только новое нападение на Речь Посполитую может вызвать антитурецкое выступление Франции и что Людовик не будет противиться взятию австрийской столицы османами.

Во время осады Вены Людовик, учитывая бедственное положение императора, предложил Леопольду солдат вместе с длительным перемирием, но на условиях признания им французских захватов в Эльзасе, Лотарингии и Южных Нидерландах, осуществленных в начале 1680-х гг.

Получив отказ, Людовик вынашивал идею самому освободить Вену, отбросить турок, выступить спасителем Европы и уже одним этим установить преобладание Франции на континенте и, возможно, получить корону Священной Римской империи. Восточная политика Франции не просто использовала сиюминутную конъюнктуру, а стремилась учесть все факторы международной обстановки, обратив их себе на пользу. Людовик последовательно пытался встроить Порту в находящуюся под его влиянием политику восточных регионов Центральной Европы.

Однако события развивались не по сценарию Версаля.

Разгром армии Кара Мустафы. В марте 1683 г когда султанские войска выступили из Адрианополя, германский император и польский король заключили оборонительно-наступательный союз против Османской империи, который лег в основу будущей Священной лиги.

В августе Ян III Собеский с армией поспешил на помощь венцам. Соединившись с войсками Карла Лотарингского и контингентами войск из Саксонии и Баварии, Собеский возглавил операцию по снятию осады австрийской столицы. 12 сентября, когда турки готовились к решающему штурму Вены, союзники атаковали их. Крымские татары предали великого визиря и ушли, не вступив в бой. Турки были разбиты и начали отступать к Буде. Собеский, полный решимости продолжать войну, проигнорировал решение Леопольда I о роспуске союзных сил и бросился вслед за османской армией.

Кара Мустафа не только сумел навести порядок в своих войсках, но и нанести тяжелое поражение Собескому. Настала очередь подоспевших императорских войск спасать польского короля. 9 октября османы были разгромлены во время переправы через Дунай. Кара Мустафа бежал в Белград, где его ждала обычная в таких случаях судьба полководца, проигравшего войну: казнь путем удушения шелковым шнурком.

Впавший в депрессию Мехмед IV отошел от государственных дел. Даже в мечетях имамы публично обвиняли султана в том, что в трудное для страны время он не думает ни о чем, кроме гаремных утех и охоты.

Великие битвы. 100 сражений, изменивших ход истории Доманин Александр Анатольевич

Битва под Веной (Осада Вены) 1683 год

Битва под Веной (Осада Вены)

В XVII веке Османская империя, внешне находившаяся на вершине могущества, вступает в полосу кризиса. Поражение при Лепанто положило конец морской экспансии турок, но оставалась мощная сухопутная армия, привыкшая побеждать. Однако к середине века и в ней происходят масштабные изменения, заметно снизившие ее боеспособность. Шаг за шагом идет процесс разложения элитного корпуса янычар. Они начали обзаводиться семьями, стали заниматься торговлей и ремеслом. Постепенно янычары становились консервативной политической силой и орудием дворцовых переворотов. Из реальной боевой силы они все больше превращаются в подобие римской преторианской гвардии.

Этого, однако, пока не замечал ни турецкий султан, ни дрожащая от османского имени Европа. В 1670-е годы туркам удалось еще увеличить свою территорию в Европе, захватив Подолию и степную Украину до самого Днепра. Никто не предполагал тогда, что это станет их последним успехом.

Поводом для большой австро-турецкой войны стала антипротестантская политика австрийского эрцгерцога Леопольда I, по совместительству императора Священной Римской империи. Австрийские войска вторглись в центральную Венгрию. Венгерские протестанты во главе со своим вождем Имре Текели обратились за помощью к туркам. Османы посчитали этот раскол среди христиан самым благоприятным случаем для захвата Вены – важнейшей крепости, запирающей туркам путь в Центральную Европу. В 1683 году османский султан Мехмед IV объявляет императору войну.

Турки для войны с Австрией собрали весьма значительную армию. В ней было до восьмидесяти тысяч человек, пеших и конных, в том числе двенадцать тысяч янычар. Кроме того, по приказу султана тридцатитысячную конную орду прислал крымский хан, значительные контингенты прислали валахи и венгры Текели. В целом османские силы можно оценить в сто пятьдесят – сто семьдесят тысяч человек.

У командующего австрийской имперской армией Карла Лотарингского на тот момент было не более двадцати тысяч солдат. Правда, еще в марте 1683 года император Леопольд заключил оборонительный союз с польским королем Яном Собеским, но армия союзников еще только собиралась, когда турки уже подступили к стенам Вены. В первых же боях турки отбросили Карла Лотарингского. Вместе с отступившим Карлом из Вены бежали и восемьдесят тысяч беженцев во главе с самим императором. В городе остался одиннадцатитысячный гарнизон и пять тысяч городских ополченцев. 14 июля турки замкнули Вену в кольцо осады. В тот же день главнокомандующий турецкой армии Кара Мустафа отправил в город ультиматум о сдаче города. Командир гарнизона граф фон Штаремберг капитулировать наотрез отказался.

Жители Вены снесли многие дома вне городских стен, чтобы оставить осаждающих без прикрытия. Это дало возможность вести по туркам шквальный огонь, в случае если бы те пошли на приступ. В ответ Кара Мустафа приказал рыть в направлении города длинные траншеи, чтобы оградить своих солдат от огня. Хотя у турок имелась отличная артиллерия из трехсот орудий, укрепления Вены были очень прочными, построенными по последнему слову тогдашней фортификационной науки. Поэтому туркам пришлось прибегнуть к тактике минирования массивных городских стен.

Турки перерезали также все пути снабжения осажденного города продовольствием. Гарнизон и жители Вены оказались в отчаянном положении. Истощение и страшная усталость стали настолько острыми проблемами, что граф фон Штаремберг приказал казнить любого, кто заснет на своем посту. К концу августа силы осажденных были почти полностью исчерпаны.

В начале сентября пять тысяч опытных турецких саперов подвели мины под венские укрепления и взорвали один за другим значительные участки городских стен, Бургский бастион, Лебельский бастион и Бургский равелин. В итоге в ряде мест образовались бреши шириной до двенадцати метров. Защитники Вены пытались рыть свои туннели, чтобы помешать турецким саперам. Но 8 сентября турки все же заняли Бургский равелин и Низовую стену. Падение Вены казалось вопросом самого ближайшего времени. И тогда осажденные приготовились сражаться в самом городе.

К счастью для защитников города, как раз к этому времени большая польская армия перешла Дунай и соединилась с войском Карла Лотарингского, которому незадолго до этого удалось разбить венгров Текели. Объединенная армия союзников насчитывала более восьмидесяти тысяч человек, но ей нужно было действовать очень быстро, чтобы не прийти к стенам Вены слишком поздно. Союзникам это удалось, чему способствовали и разногласия в турецком лагере. Так, крымский хан, оставленный в тылу, обиделся на это и отказался атаковать польские войска на их пути через горы, хотя его легкая и подвижная кавалерия смогла бы сильно задержать, а может быть, и совсем остановить тяжелую и неповоротливую в горах польскую конницу.

12 сентября наступило время великой битвы. Битва началась еще до того, как все силы христиан были развернуты. В 4 часа утра турки атаковали, чтобы помешать союзникам как следует построить свои силы. В ответ Карл Лотарингский и австрийские войска контратаковали с левого флага, в то время как немцы атаковали центр турок.

Тогда Кара Мустафа тоже бросил большую часть войск в контратаку, а часть элитных янычарских подразделений оставил для штурма города. Он хотел захватить Вену до прибытия поляков Собеского, однако было уже поздно. Турецкие саперы прорыли туннель для полномасштабного подрыва стен, а пока они лихорадочно его засыпали для усиления мощности взрыва, австрийцы успели прорыть встречный туннель и вовремя нейтрализовать мину.

Пока турецкие и австрийские саперы состязались в скорости, наверху шла яростная битва. Подошедшая польская кавалерия нанесла мощный удар по правому флангу турок. Османы же сделали основную ставку не на борьбу с союзными армиями, а на срочный захват города. Это оказалось фатальной ошибкой.

После двенадцати часов битвы поляки продолжали прочно держаться на правом фланге турок. Основная часть христианской конницы весь день простояла на холмах и наблюдала за битвой, в которой пока участвовали в большей степени пехотинцы. Примерно в 5 часов вечера разделенная на четыре части кавалерия пошла в атаку. Одна из этих частей состояла из австро-германских всадников, а остальные три – из поляков. Двадцать тысяч кавалеристов под личным командованием Яна Собеского спустились с холмов и прорвали ряды турок, и без того сильно уставших после целого дня битвы на два фронта. Христианские всадники ударили прямо по турецкому лагерю, в то время как гарнизон Вены выбежал из города и присоединился к избиению турок.

Осада Вены. Картина того времени

Османские войска были не только физически измотаны, но и пали духом после провала попытки подорвать стены и ворваться в город. А нападение кавалерии заставило их отступить на юг и на восток. Менее чем через три часа после атаки своей кавалерии христиане одержали полную победу. Вена была спасена.

Турки потеряли не менее пятнадцати тысяч человек убитыми и ранеными. Свыше пяти тысяч попало в плен. Союзники захватили также все османские пушки. При этом общие потери союзников составили четыре с половиной тысяч человек. В руки христиан попал и огромный турецкий обоз, и многочисленные шатры, в спешке брошенные турками. Словом, победа была полной.

Разгром турецкой армии под Веной имел огромное значение в истории Европы. Он поставил однозначную точку под дальнейшим расширением турецкой экспансии в Европе. После этого поражения Османская империя вынуждена была перейти к стратегической обороне, постепенно теряя захваченные ранее земли и утрачивая былое влияние.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги автора

Штурм Вены Поражение немецко-фашистских войск в Западной Венгрии создало благоприятные условия для наступления 2-го Украинского фронта, находящегося севернее Дуная.40-я армия, действуя совместно с 4-й румынской армией, ускорила наступление в горах Словакии и к 4 апреля

Из книги автора

ВЕНА 1683 г. Польский король Ян Собеский разбил многотысячное турецкое войско, много дней осаждавшее австрийскую столицу. Так закончилась последняя попытка Турции проникнуть в глубь Европы.Известный историк А. Тойнби называет несколько стран, по его мнению, являвшихся

Из книги автора

Мощное наступление русских в направлении Вены Ранним утром 16 марта все было готово для давно запланированного мощного наступления русских войск на участке между озером Веленце и Дунаем. Согласно приказу Ставки Верховного Главнокомандования войска 2-го и 3-го Украинских

Из книги автора

1683 Gurevich et al. // Soviet Physics Uspckhi. P. 446.

Из книги автора

Битва за Сталинград. Ржевская битва как прикрытие и отвлекающий фактор 12 июля 1942 года решением Ставки Верховного Главнокомандования был сформирован Сталинградский фронт под командованием маршала С. К. Тимошенко, перед которым была поставлена задача не допустить

Из книги автора

1683 РГАВМФ. Ф. 212. Оп. 4. Д. 5. Л. 152.

Из книги автора

Осада Маана Зейда все еще задерживала погода, что очень раздражало меня. Но случайное обстоятельство принудило меня покинуть его и вернуться в Палестину для неотложного совещания с Алленби. Тот рассказал мне, что военный кабинет настоятельно требует, чтобы он вызволил

Из книги автора

IX. ОСАДА АХАЛЦИХЕ Утром 10 августа 1828 года русские войска стояли перед Ахалцихе – грозные, победоносные. Вчетверо сильнейший турецкий вспомогательный корпус накануне в панике бежал от стен, которые пришел защищать, и естественно было предположить, что события минувшего

Из книги автора

1953 год. Советский доброволец из Вены В новогодний день 1953 года, усаживаясь в автомобиль, припаркованный в международном секторе оккупированной Вены, молодой американский вице-консул обнаружил конверт, адресованный американскому Верховному комиссару. Тогдашняя Вена

Из книги автора

ОСАДА И ОБОРОНА Оборона и осада у оленных чукчейИскусство осады и обороны укреплений у основной массы чукчей, у кочевых оленеводов, как и у номадов вообще, не было развито, хотя и существовало. У них не было каких-то специальных опорных пунктов для обороны - они

Из книги автора

ОСАДА ГИБРАЛТАРА Анализ операций, проведенных штурмовыми средствами, и изучение сложившейся на море обстановки показали, что хотя подводная лодка вполне подходит для транспортировки управляемых торпед, однако увеличилась опасность ее обнаружения в связи с

Из книги автора

ГЛАВА 9. ШТУРМ ВЕНЫ 5 апреля 7-я гвардейская армия 2-го Украинского фронта продолжала преследовать отступавшего противника по левому берегу Дуная и вышла к реке Морава. Форсировав устье Моравы, части армии захватили плацдарм на ее правом берегу. Части 10-го стрелкового

Из книги автора

БИТВА ЗА ОРЕЛ - РЕШАЮЩАЯ БИТВА ЛЕТА 1943 ГОДА Вторая мировая война - крупнейший конфликт в истории, величайшая трагедия, поставленная человеком на ее сцене. В громадных масштабах войны отдельные драмы, которые составляют целое, легко могут затеряться. Долг историка и его

Из книги автора

1683 РГВА. Ф. 1370. Оп. 1. Д. 54. Л. 1, 3–4,162–163,446.

Летом 1683 года крымский хан Мурад Гирай получил официальное приглашение к султану Мехмеду IV в ставку под Белгород. Торжественный прием и угощения в султанской армии были не случайны. По рекомендациям великого визиря Кара Мустафы паши султан имел намерения пригласить Мурада Гирая к участию в войне с австрийцами. Уже в июле 1683 года союзные войска под руководством Мурада Гирая двинулись к главному месту событий – Вене. К ним же примкнули и мадьярские повстанцы – куруцы под руководством графа Имре Текели противника австрийского господства.

В течение нескольких лет Османская империя тщательно готовилась к этой войне. Чинились дороги и мосты, ведущие к австрийской границе и к базам снабжения турецких войск, на которые свозилось оружие, воинское снаряжение и артиллерия. Ведь предстояло завоевать столицу Габсбургов, стратегически важный город контролировавший Дунай, соединявший Чёрное море с Западной Европой.

Как ни странно, а провокаторами новой войны стали сами австрийцы, вторгнувшиеся в центральную часть Венгрии, которая с 1505 года входила в границы Османской империи. Следует отметить, что мадьярское крестьянство отнеслось к приходу турок как к освобождению от засилья местных феодалов, обложивших их непосильными поборами, к тому же в отличие от кровавых распрей между католиками и протестантами Европы того времени, турки не запрещали ни одну из религий, хотя переход в ислам всячески поощрялся. Мало того, многие простые мадьяры, принявшие ислам, сумели подняться по карьерной лестнице военных сословий Османской империи. Правда, жители северных венгерских земель оказывали туркам сопротивление, создавая отряды гайдуков. Именно на гайдуков и рассчитывало австрийское правительство стремившееся присоединить к своей империи венгерские земли. Но основное население не восприняло австрийцев. В стране начались волнения против антипротестантской политики императора Австрии Леопольда I Габсбурга, ярого сторонника католической Контрреформации. В итоге, недовольство вылилось в открытое восстание против Австрии, и в 1681 году протестанты и прочие противники Габсбургов во главе с мадьярским графом Имре Текели объединились с турками.

В январе 1682 года началась мобилизация турецких войск, и 6 августа того же года Османская империя объявила Австрии войну. Но военные действия велись достаточно вяло, и через три месяца стороны свернули кампанию на 15 месяцев, в течение которых тщательно готовились к войне, привлекая новых союзников. Австрийцы, опасаясь османов, по возможности заключали союзы с другими государствами Центральной Европы. Леопольд I пошел на союз с Польшей, которой пообещал помочь, в случае если турки осадят Краков, а поляки, в свою очередь, обязались помочь Австрии, если османы осадят Вену. На стороне Мехмеда IV выступило Крымское ханство и Имре Текели, объявленный султаном королем Венгрии и князем Трансильвании.

И только 31 марта 1683 года Императорский Двор Габсбургов получил ноту об объявлении войны. Её послал Кара Мустафа от имени султана Мехмеда IV. На следующий же день турецкая армия выступила из Эдирне в поход. В начале мая турецкие войска подошли к Белграду, а затем двинулись на Вену. Одновременно к столице Австрийской империи из Крымского ханства выступила сорокатысячная крымскотатарская конница во главе с Мурадом Гираем и 7 июля стала лагерем в 40 км к востоку от австрийской столицы.

Венцы запаниковали не на шутку. Первым на произвол судьбы бросил столицу сам император Леопольд I, за ним последовали все придворные и венские аристократы, потом город оставили богатые люди. Общее число беженцев составило 80 000. Оборонять столицу остался лишь гарнизон. А 14 июля под Вену прибыли основные силы турок и в тот же день Кара Мустафа отправил в город ультиматум о сдаче города. Но граф фон Штаремберг, командир оставшихся 11 000 солдат и 5 000 ополченцев и 370 пушек, капитулировать наотрез отказался.

Хотя у союзных войск была отличная артиллерия из 300 орудий, укрепления Вены были очень крепкими, построенными по последнему слову тогдашней фортификационной науки. Поэтому турки прибегли к минированию массивных городских стен.

У союзников было два варианта взятия города: либо ринуться всеми силами на приступ (что вполне могло привести к победе, т.к. их было почти в 20 раз больше, чем защитников города), либо осадить город. Мурад Гирай настойчиво рекомендовал первый, но Кара Мустафа предпочтение отдал второму варианту. Он рассудил, что штурм грамотно укреплённого города будет стоить ему огромных жертв, а осада – это прекрасный способ взять город при минимальных потерях.

Турки перерезали все пути снабжения осаждённого города продовольствием. Гарнизон и жители Вены оказались в отчаянном положении. Истощение и страшная усталость стали настолько острыми проблемами, что граф фон Штаремберг приказал казнить любого, кто заснёт на своём посту. К концу августа силы осаждённых были практически полностью исчерпаны. Минимум усилия и город был бы взят, но визирь чего-то выжидал, оставаясь глух к советам крымского хана, начать штурм. Как отмечает османский историк Фундуклулу, Мурад Гирай расходился с мнением верховного визиря Кара Мустафы и готов был сам повести своих аскеров на взятие Вены, однако визирь не позволил ему этого сделать, опасаясь, что лавры победы достанутся крымскому хану, а не ему. Но сам не торопился предпринимать каких-либо действий. Если верить источникам тех лет, визирь под Веной расположился достаточно неплохо. В его огромном шатре были размещены комнаты для совещания и курения трубок, посреди которых струились фонтаны, спальни, ванна. Он наивно предполагал, что Вена последний барьер на пути к Центральной Европе, и очень скоро все лавры победы достанутся ему.

Но случилось то, чего опасался крымский хан.

Неторопливость визиря привела к тому, что к городу подошли главные силы христиан. Первая неудача случилась в 5 км к северо-востоку от Вены при Бизамберге, когда граф Карл V Лотарингский разбил Имре Текели. А 6 сентября в 30 км к северо-западу от Вены польская армия соединилась с остальными войсками Священной Лиги. Положения не спасло и то, что король Людовик XIV, противник Габсбургов, воспользовавшись ситуацией, напал на южную Германию.

В начале сентября 5 000 опытных турецких сапёров взорвали один за другим значительные участки городских стен, Бургский бастион, Лёбельский бастион и Бургский равелин. В итоге образовались бреши шириной в 12 метров. Австрийцы же пытались рыть свои туннели, чтобы помешать турецким сапёрам. Но 8 сентября турки всё-же заняли Бургский равелин и Низовую стену. И тогда осаждённые приготовились сражаться в самом городе.

В отличие от османов союзные христианские силы действовали быстро. Кара Мустафа же, имел в своём распоряжении, столько времени для организации успешного противостояния силам союзников, подъёма боевого духа своих солдат, не сумел как следует воспользоваться такой возможностью. Он доверил защиту тыла крымскому хану и его кавалерии из 30-40 000 всадников.

Мурад Гирай опасался подобного исхода. Он предпринял все возможное, однако время было утеряно. К тому же визирь повел себя крайне не тактично, игнорируя советы и действия хана, в порыве гнева унизил ханское достоинство. И случилось то, чего не ожидал Кара Мустафа. Хан отказался атаковать польские войска на их пути через горы, хотя его лёгкая и подвижная кавалерия смогла бы одержать верх над тяжело вооружёнными, неповоротливыми польскими всадниками Яна Собеского.

Из-за всех этих разногласий польская армия сумела подойти к Вене. Восьминедельная осада города прошла впустую. Поняв свою оплошность, визирь сделал попытку примириться с ханом и 12 сентября в 4 часа утра отдал приказ союзным войскам начинать битву, чтобы помешать противнику как следует построить свои силы.

Кара Мустафа хотел захватить Вену до прибытия Яна Собеского, но было уже поздно, поляки подошли раньше, чем предполагал визирь. Турецкие сапёры прорыли туннель для полномасштабного подрыва стен, а пока они его засыпали для усиления мощности взрыва, австрийцы успели прорыть встречный туннель и вовремя нейтрализовать мину. А в это время наверху шла яростная битва. Польская кавалерия нанесла мощный удар по правому флангу турок, которые сделали основную ставку не на разгром союзных армий, а на срочный захват города. Это их и погубило.

После 12 часов битвы османские войска были не только физически измотаны, но и пали духом после провала попытки подорвать стены и ворваться в город. А нападение польской кавалерии заставило их отступить на юг и на восток. Менее чем через три часа после атаки своей кавалерии поляки одержали полную победу и спасли Вену.

Чтобы не выгладеть в глазах султана виновником неудач под Веной, Кара Мустафа переложил всю вину на крымского хана и в октябре 1683 года Мурад был смещен.

Гульнара Абдулаева

Создавалось впечатление, что солнце теперь и не са­дилось над землями Габсбургов. А что же турки? В Вене, казалось, о них совсем забыли. И это была серьезная ошибка. В результате 27 сентября 1529 года скрытая угроза стала реальностью: султан Османской империи Сулейман Великолепный (1494–1566) осадил Вену.

До этого, в 1526 году, Сулейман отправил свою стоты­сячную армию в поход против Венгрии. 29 августа в битве при Мохаче турки наголову разбили и почти полностью уничтожили армию Лайоша II, а сам король, бежавший с поля боя, утонул в болоте. Венгрия была опустошена, и турки вывели из нее десятки тысяч жителей в рабство.

После этого южная часть Венгрии попала под власть турок. Однако Фердинанд I Австрийский (1503–1564), родной брат короля Испании Карла V (они были сыно­вьями Филиппа I и Хуанны Арагонской), выдвинул свои претензии на венгерский трон, так как его жена Анна была родной сестрой погибшего бездетным Лайоша II. Однако Фердинанду удалось добиться признания только в западной части Венгрии, а на северо-востоке страны у него появился конкурент - правитель Трансильвании Янош Запольяи, которого Сулейман Великолепный при­знал королем Венгрии и своим вассалом.

Фердинанд I также был провозглашен королем Вен­грии и захватил столицу Венгрии Буду.

В 1527–1528 годах турки последовательно завоевали Боснию, Герцеговину и Славонию, а потом под лозунгом защиты прав Яноша Запольяи султан 8 сентября 1529 года взял Буду, изгнав оттуда австрийцев, а в сентябре осадил Вену.

Численность войск Сулеймана Великолепного со­ставляла не менее 120 000 человек. Помимо элитных янычарских полков, в османскую армию входили также молдавские и сербские части. Против них Вена в свою защиту могла предложить совсем немного - малочис­ленную армию обороны да городской вал XIII века, который с того времени, по сути, ни разу не реконструи­ровался.

Венцы знали, что турки не пощадят их (они убеди­лись в этом после того, как был полностью вырезан ав­стрийский гарнизон Буды). Фердинанд I срочно выехал в Богемию и попросил помощи у своего брата Карла V, но тот был втянут в тяжелую войну с Францией и не мог оказать Фердинанду серьезной поддержки. Тем не менее несколько испанских кавалерийских полков Фердинанд от брата все же получил.

Маршал Вильгельм фон Роггендорф взял на себя ру­ководство обороной города. Он приказал замуровать все городские ворота и укрепить стены, толщина которых в некоторых местах не превышала двух метров. Он также приказал построить земляные бастионы, снося все дома, мешающие строительству.

Когда турецкая армия подошла к стенам Вены, сама природа словно встала на защиту австрийцев. Многие реки вышли из берегов, и дороги оказались размыты. Тяжелые осадные орудия турок застревали в грязи и то­нули в болотах. К тому же погибли сотни верблюдов, на которых турки везли амуницию, оружие и боеприпасы. В войсках свирепствовали болезни, и многие солдаты оказались неспособны сражаться.

Тем не менее турки предложили сдать город без боя. Ответа на это предложение не последовало, что само по себе уже было ответом - ответом отрицательным.

Началась осада, и турецкая артиллерия так и не смогла нанести сколько-нибудь значительный вред австрийским земляным укреплениям. Попытки прорыть подземные ходы в город или минные траншеи также закончились полным провалом. Осажденные постоянно совершали вылазки и срывали все замыслы осаждавших.

11 октября начался страшный ливень. У турок за­кончился корм для лошадей, росло число дезертиров, заболевших и умерших от ран и лишений. В тяжелом по­ложении оказались даже элитные янычарские части.

12 октября был созван военный совет, на котором было предложено предпринять последнюю попытку штурма. Однако и этот штурм был отбит, а в ночь на 14 октября осажденные вдруг услышали страшные крики, доносив­шиеся из вражеского лагеря, - это турки вырезали всех
пленных христиан перед тем, как начать отступление.

Жан де Кар пишет:

«15 октября войска Сулеймана сняли осаду. Она дли­лась восемнадцать дней, что немного, но все же никогда еще воины, одетые в странные доспехи и легкие каски с султанами, едва покрывавшие головы, и вооруженные длинными кривыми саблями, не подходили так близко к собору Святого Стефана. Венцы говорили потом об этом очень долго».

Уход турок был воспринят осажденными как чудо, а Вена впоследствии получила определение «сильнейшей крепости христианства» (в таковую она была перестроена сразу же после осады путем возведения нового, еще более мощного пояса укреплений).

В 1532 году Сулейман Великолепный предпринял но­вый поход, однако завоевание западной Венгрии отняло у турок слишком много времени. Зима была уже близко, и пытаться снова захватить Вену было уже бесполезно. Дело в том, что Карл V наконец-то пришел на выруч­ку брату, выставив против турок 80-тысячное войско. К тому же героическая оборона пограничной крепости Кёсёг сорвала планы тех, кто намеревался вновь осадить Вену. В результате туркам опять пришлось отступить, но при этом они разорили Штирию.

Тем не менее отступление войск Сулеймана Велико­лепного не означало их полного поражения. Османская империя сохранила контроль над южной Венгрией. К тому же турки специально опустошали австрийскую часть Венгрии и значительные территории самой Ав­стрии, чтобы ослабить ресурсы этих земель и чтобы Фердинанду I было труднее отражать новые нападения. При этом турки сумели создать буферное марионеточ­ное венгерское государство, которое возглавил вассал Сулеймана Великолепного Янош Запольяи.

И все же проваленная турками осада Вены ознаме­новала конец стремительной экспансии Османской империи в Центральную Европу, хотя после этого еще целых полтора столетия продолжались ожесточенные столкновения, достигшие своего апогея в 1683 год у, когда произошла знаменитая Венская битва.

В 1678–1679 годах в Вене свирепствовала бубонная чума. В результате страшная болезнь погубила от 70 000 до 120 000 человек - почти треть городского населения.

Проповедник Авраам Санта-Клара написал в 1680 году:

«Не осталось ни переулков, ни улиц, которые бы не перечеркнула свирепствующая смерть. Целый месяц во­круг Вены и в Вене можно было увидеть только одно - как несут мертвецов, как везут мертвецов, как тащат мертвецов, как хоронят мертвецов».

Не успел город оправиться от чумы, как на него свали­лось новое испытание. Это была вторая турецкая осада, которая имела место в 1683 году. Османская армия под предводительством Великого визиря Кара-Мустафы (1634–1683) при султане Мехмеде IV достигала, по одним данным, 175 000 человек, включая 15 000–20 000 крым­ских татар хана Мурад-Гирея и 110 000 человек с под­властных туркам земель, по другим данным, в том числе по информации Жозефа-Франсуа Мишо, «в лагере под стенами Вены собралось до 300 000 мусульман». Историк Альфред Мишьельс уточняет, что Кара-Мустафа «сделал огромные приготовления и собрал 300 000 войска» со­вместно с Эмериком Текели, венгерским феодалом, за­ключившим союзный договр с турками против Габсбур­гов. Он же утверждает, что «настоящее число турецкого войска известно достоверно по спискам, найденным в палатке Кара-Мустафы. 260 000 регулярного войска рас­положилось лагерем вокруг воинственного визиря».

В любом случае это была самая большая армия в исто­рии Османской империи. Она собралась из Азии, из Аф­рики, со всех концов империи, но самыми страшными воинами в этой армии были янычары (Янычары - регулярная турецкая пехота. Вместе с сипахами (тяжелой кавалерией) и акынджи (легкой конницей) они составляли основу войска в Османской империи ) и калмыки.

Вооруженных и боеспособных защитников горо­да удалось собрать лишь примерно 24 000 человек, но ими командовал граф Эрнст Рюдигер фон Штаремберг (1638-1701). Это был знаменитый австрийский полко­водец, неоднократно показывавший свою замечатель­ную храбрость и стратегические способности в войне с Францией, извечным противником Австрии. За три года до этого он был назначен комендантом Вены.

Турки подошли к Вене в начале июля 1683 года. Обо­ронявшиеся тут же приняли решение пожертвовать при­городом и подожгли его. 14 июля вся гигантская турецкая армия уже находилась перед стенами города. При этом генеральный штаб Кара-Мустафы расположился на горе, которая находится рядом с нынешней церковью Святого Ульриха. Был разбит огромный лагерь, о котором Аль­фред Мишьельс пишет:

«Утром 14-го, восходящее солнце осветило 25 000 па­латок в лагере неверных. По самой середине, блеском и величиной отличалась палатка Великого визиря».

При виде такой внушающей ужас картины в городе нача­лась паника, а бесстрастный и вялый император Леопольд I из династии Габсбургов (1640–1705) со всем двором бежал в Линц, бросив свою столицу на произвол судьбы.

В тот же день Кара-Мустафа отправил в город уль­тиматум о сдаче города. Граф Эрнст Рюдигер фон Штаремберг, естественно, капитулировать наотрез отказался. И дело тут было не только в его личном мужестве. Все в осажденном городе прекрасно знали, что незадолго до этого турки устроили резню в Перхтольдсдорфе, распо­ложенном к югу от Вены. Власти этого населенного пун­кта опрометчиво приняли предложение о капитуляции, но турки вероломно нарушили ее условия и потопили все вокруг в крови.

Получив отказ, Кара-Мустафа приказал рыть в направ­лении города длинные траншеи, которые оградили бы его солдат от огня австрийской артиллерии. Впрочем, у турок тоже имелась отличная артиллерия из 300 орудий, но укре­пления Вены были крепкими, построенными по последне­му слову тогдашней фортификационной науки. Поняв это, турки принялись минировать городские укрепления.

У турецкого командования было два варианта разви­тия событий: с одной стороны, можно было ринуться всеми силами на приступ (и это вполне могло привести к победе, так как турок было во много раз больше, чем защитников города), с другой стороны, можно было осадить и надежно блокировать город. Кара-Мустафа вы­брал второй вариант. Он совершенно правильно счел, что штурм грамотно укрепленного города будет стоить ему огромных жертв, осада же была прекрасным спосо­бом все равно взять Вену, но с минимальными потерями. И, надо сказать, ему это почти удалось. Единственное, чего Великий визирь не принял в расчет, - это время. Именно его неторопливость в конечном итоге и привела к тому, что к Вене успела подойти подмога.

Но до этого было пока далеко, а пока же турки пере­резали все пути снабжения осажденного города продо­вольствием. Гарнизон и жители Вены оказались в критическом положении. Как пишет в своей «Всемирной истории» Оскар Егер, «голод и изнурение делали свое дело». Всеобщее истощение вскоре стало таким сильным, что граф фон Штаремберг приказал казнить любого, кто заснет или потеряет сознание на боевом посту. Но и такие суровые меры уже не помогали, ведь очень трудно любить Родину на пустой желудок (не следует забывать, что даже «Отче наш» начинается с просьбы о хлебе насущном).

Однако тяжело было не только защитникам Вены. Турки тоже несли большие потери, и в их лагере скопи­лось много больных и раненых.

Несмотря на то что Вена держалась очень стойко, к концу августа стало казаться, что силы осажденных по­дошли к концу. И вот в это-то время к городу с северо-востока подошла подмога.

Решающее сражение произошло 12 сентября 1683 года, когда к Вене подошли объединенные силы Священной Лиги - антитурецкой коалиции под патронатом Римского папы, сложившейся в ходе начавшейся войны Австрии против Турции.

Общая численность союзной армии составила свыше 84 000 человек. Объединенными силами командовал ко­роль Речи Посполитой Ян III Собеский (1629–1696). С со­бой он привел 37 000 солдат с 28 пушками. Под командова­нием Карла V Лотарингского находилось 18 400 австрий­цев с 70 пушками. Принц Георг-Фридрих Вальдекский выставил 20 000 баварских, франконских и швабских сол­дат с 38 пушками. Курфюрст Саксонии Йоганн-Георг III командовал 9000 саксонцев с 16 пушками.

Численность турецкой армии вдень Венского сражения, по всей видимости, не превышала 55 000–60 000 человек.

За шесть дней до этого польская армия перешла Дунай в 30 километрах к северо-западу от Вены и соединилась с остальными войсками Священной Лиги, действия кото­рой к тому времени уже благословил папа Иннокентий XI. Один лишь король Людовик XIV, принципиальный про­тивник Габсбургов, отказался помогать союзникам.

К этому времени турецкие саперы взорвали один за другим значительные участки городских стен, что приве­ло к образованию огромных брешей. Все говорило о том, что очень скоро придется вести бои на улицах города.

Союзникам-христианам нужно было действовать очень быстро, чтобы самим не осаждать захваченную Вену. Они вышли на подступы к городу и заняли горные массивы Каленберг и Леопольдсберг, возвышающиеся над долиной, где располагались турецкие позиции. Сде­лав это, они дали знать осажденным о своем прибытии при помощи сигнальных ракет.

Ранним утром 12 сентября турки предприняли ата­ку, чтобы помешать союзникам как следует построить свои силы. Карл V Лотарингский со своими австрийцами контратаковал с левого флага, а немцы атаковали центр позиций турок.

Историк Оскар Егер пишет:

«Все христианское войско двинулось вперед на вар­варов. Слева, ближе к Дунаю, развернулись имперские войска, под предводительством герцога Лотарингского, у которого под началом находилось тридцать три вла­детельных принца; в числе их был один из Савойского дома. В центре были правительственные войска, а также и саксонские, и баварские, под предводительством самих курфюрстов; справа - поляки со своим королем Собес-ким. Туркам приходилось теперь выстроить фронт одно­временно на две стороны: к стороне города и к стороне подкрепления».

Кара-Мустафа, в свою очередь, контратаковал, но было уже поздно. Теперь уже польская кавалерия нанесла мощный удар во фланг турок. Это была великолепная атака! На турок накатилась настоящая двадцатитысячная железная лавина польских гусар и немецкой конницы. Считается, что это была одна из крупнейших кавалерийских атак за всю историю войн.

Ко всему прочему, воодушевленные защитники Вены выбежали из города и присоединились к атаке на турок.

Это была победа, после которой Ян III Собеский пере­фразировал знаменитое изречение Юлия Цезаря, сказав: «Venimus, Vidimus, Deus vicit » - «Мы пришли, мы уви­дели, Бог победил».

Жозеф-Франсуа Мишо рассказывает:

«Победа была скоро решена. «Слава Богу, - писал по окончании битвы король Польский, - Господь даровал победу нашему народу; даровал такое торжество, какого и не видано было в прошлых веках!» На другой день по­сле битвы совершили благодарственные молебствия во всех венских церквах, которые Великий визирь клялся превратить в мечети. Большое мусульманское знамя было послано папе, а королю Французскому Собеский послал «донесение о выигранном сражении и о спасении хри­стианского мира»».

В сражении под Веной турки потеряли не менее 15 000 человек убитыми и ранеными. Свыше 5000 человек у них попало в плен. При этом союзники захватили все турецкие пушки. Потери союзников составили примерно 4000–4500 человек.

Альфред Мишьельс констатирует:

«Произошел ужасный бой; повсюду неверные потер­пели поражение. Мало-помалу христиане окружили их со всех сторон, притеснили к реке и начали страшную резню […] В день освобождения Вены немцами и по­ляками погибло 20 000 оттоманов».

Оскар Егер дополняет:

«Турки обратились в бегство, оставив на поле битвы […] 300 орудий, 15 000 палаток, 9000 повозок и до десяти миллионов деньгами и драгоценностями. Погоня забе­жавшим врагом тоже дала значительные результаты».

Польский король потом написал свой жене:

«Мы захватили неслыханные богатства […] палатки, овец, скот и немалое число верблюдов […] Это победа, равной которой еще не было, враг полностью уничтожен и всего лишился. Им остается только бежать, спасая свои жизни […] Командир Штаремберг обнимал и целовал меня, называя меня своим спасителем».

Отметим, что Эрнст Рюдигер фон Штаремберг был ранен в руку, однако оставался на своем посту в течение всей осады. В награду за это он получил звание фельдмар­шала. Он приказал немедленно начать восстановление сильно поврежденных укреплений Вены - на случай ту­рецкого контрудара. Но это оказалось излишним. Турки и не думали о реванше. Более того, они сами расправи­лись с потерпевшим сокрушительное поражение Кара-Мустафой: 25 декабря 1683 года он по приказу султана Мехмеда IV был удушен шелковым шнурком, за каждый конец которого тянули несколько человек.

E.H. Грицак в своей книге «Вена» пишет:

«После осады 1683 года некогда прекрасная Вена представляла собой огромную груду камней в окруже­нии сгоревших предместий. Зиявшая дырами крепостная стена, обугленные деревья, развалившиеся дома, целые кварталы, уничтоженные огнем и турецкими снарядами, не оставляли сомнения в том, что город придется воз­водить заново. Начавшийся тогда строительный период оказался интенсивным, к счастью, благотворным и на века определившим развитие австрийской столицы.

Получив горький урок, власти в первую очередь по­заботились о защите, издав указ, согласно которому за­прещалось любое строительство ближе, чем на 600 шагов от крепостных стен. Все находившиеся в запретной зоне здания были снесены […]

Почувствовав заботу короны, столица стала развиваться очень быстро. Заметное оживление наблюдалось и в эконо­мике, и в культуре, вскоре достигшей небывалых высот».

Что касается турок, то в последующие шестнадцать лет они потеряли Венгрию и Трансильванию, пока оконча­тельно не признали свое поражение, подписав 26 января 1699 года Карловицкий мир.

Валахия Командующие Силы сторон Потери

Великая Турецкая война и русско-турецкая война 1686-1700
Вена - Штурово - Нейгейзель - Мохач - Крым - Патачин - Нисса - Сланкамен - Азов - Подгайцы - Зента

Ве́нская би́тва произошла 11 сентября 1683 года, после двухмесячной осады Вены , столицы Австрии , войском Османской империи . Победа христиан в этой битве навсегда положила конец завоевательным войнам Османской империи на европейской земле, а Австрия на десятилетия стала самой мощной державой Центральной Европы .

В крупномасштабном сражении победили польско-австрийско-германские войска под командованием Яна III Собеского , короля Польского и Великого князя Литовского . Войсками Османской империи командовал Кара-Мустафа , великий визирь Мехмеда IV .

Битва под Веной стала переломным событием в трёхвековой войне государств Центральной Европы против Османской империи. В течение последующих 16 лет австрийские войска перешли в масштабное наступление и отбили у турок значительные территории - южную Венгрию и Трансильванию .

Предпосылки к битве

Османская империя всегда стремилась захватить Вену. Стратегически важный крупный город, Вена контролировала Дунай , соединявший Чёрное море с Западной Европой, а также - торговые пути из Восточного Средиземноморья в Германию . Перед тем, как начать вторую осаду австрийской столицы (первая осада была в 1529 году) , Османская империя в течение нескольких лет тщательно готовилась к войне. Турки чинили дороги и мосты, ведущие к Австрии и к базам снабжения своих войск, на которые они свозили со всей страны оружие, воинское снаряжение и артиллерию.

Кроме того, Османская империя оказывала военную поддержку венграм и некатолическим религиозным меньшинствам, жившим в занятой австрийцами части Венгрии. В этой стране на протяжении многих лет росло недовольство антипротестантской политикой императора Австрии Леопольда I Габсбурга , ярого сторонника католической Контрреформации . В итоге это недовольство вылилось в открытое восстание против Австрии, и в 1681 году протестанты и прочие противники Габсбургов объединились с турками. Турки же признали предводителя восставших венгров Имре Тёкёли королём Верхней Венгрии (нынешняя восточная Словакия и северо-восточная Венгрия), ранее отвоёванной им у Габсбургов. Они даже обещали венграм создать специально для них «Венское королевство», если те помогут им захватить город.

В 1681-1682 годах резко участились столкновения между силами Имре Тёкёли и австрийскими правительственными войсками. Последние вторглись в центральную часть Венгрии, что и послужило поводом к войне. Великий визирь Кара Мустафа-паша сумел убедить султана Мехмеда IV разрешить наступление на Австрию. Султан приказал визирю войти в северо-восточную часть Венгрии и осадить два замка - Дьёр и Комаром . В январе 1682 года началась мобилизация турецких войск, а 6 августа того же года Османская империя объявила Австрии войну.

В те времена возможности снабжения делали крайне рискованным любое крупномасштабное наступление. В этом случае после всего трёх месяцев боевых действий турецкой армии пришлось бы зазимовать далеко от родины, на вражеской территории. Поэтому в течение 15 месяцев, прошедших с начала мобилизации турок до их наступления, австрийцы интенсивно готовились к войне, заключали союзы с другими государствами Центральной Европы, что и сыграло решающую роль в поражении турок. Именно в эту зиму Леопольд I заключил союз с Польшей . Он обязался помочь полякам, если турки осадят Краков , а поляки, в свою очередь, обязались помочь Австрии, если турки осадят Вену.

31 марта 1683 года в Императорский Двор Габсбургов пришла нота об объявлении войны. Её послал Кара Мустафа от имени Мехмеда IV. На следующий день турецкая армия отправилась из города Эдирне в завоевательный поход. В начале мая турецкие войска прибыли в Белград, а затем пошли на Вену. 7 июля 40 000 татар стали лагерем в 40 км к востоку от австрийской столицы. Австрийцев же в том районе было вдвое меньше. После первых схваток Леопольд I отступил в Линц с 80 000 беженцев.

В знак поддержки король Польши летом 1683 года прибыл в Вену, демонстрируя тем самым готовность выполнить свои обязательства. Ради этого он даже оставил свою страну незащищённой. Чтобы уберечь Польшу от иноземного вторжения во время своего отсутствия, он пригрозил Имре Тёкёли разорить дотла его земли, если тот посягнёт на польскую землю.

Осада Вены

Основные силы турок прибыли под Вену 14 июля. В тот же день Кара Мустафа отправил в город ультиматум о сдаче города.

Всего 84 450 человек (из них 3 тыс. охраняли барабанщиков и в битве не участвовали) и 152 пушки.

Перед самой битвой

Союзным христианским силам приходилось действовать быстро. Нужно было спасти город от турок, иначе союзникам пришлось бы самим осаждать захваченную Вену. Несмотря на многонациональность и разнородность союзных сил, союзники всего лишь за шесть дней наладили чёткое командование войсками. Ядром войск стала польская тяжёлая кавалерия под командованием короля Польши. Боевой дух солдат был силён, ибо они шли в бой не во имя интересов своих королей, а во имя христианской веры. К тому же, в отличие от крестовых походов, война велась в самом сердце Европы.

Кара Мустафа же, имея в своём распоряжении достаточно времени для организации успешного противостояния силам союзников, подъёма боевого духа своих солдат, не сумел как следует воспользоваться такой возможностью. Он доверил защиту тыла крымскому хану и его кавалерии из 30 000 - 40 000 всадников.

Хан же чувствовал себя униженным оскорбительным обращением со стороны турецкого главнокомандующего. Поэтому он отказался атаковать польские войска на их пути через горы. И не одни только татары игнорировали приказы Кара Мустафы.

Помимо татар, турки не могли положиться и на молдаван и валахов, у которых были веские причины не любить Османскую империю. Турки не только обложили Молдавию и Валахию тяжкой данью , но и постоянно вмешивались в их дела, смещая местных правителей и ставя на их место своих марионеток. Когда князья Молдавии и Валахии узнали о завоевательных планах турецкого султана , они постарались предупредить об этом Габсбургов. Они также попытались уклониться от участия в войне, но турки принудили их. Есть много легенд о том, как молдавские и валашские пушкари заряжали свои орудия соломенными ядрами и стреляли ими по осаждённой Вене.

Из-за всех этих разногласий союзная армия сумела подойти к Вене. Герцог Лотарингии Карл V собрал войско на немецких территориях, которое получило усиление за счёт своевременного прибытия армии Собеского. Осада Вены длилась уже восьмую неделю, когда армия прибыла на северный берег Дуная. Войска Священной Лиги прибыли на Каленберг (Лысую Гору), господствовавшую над городом, и дали знать осаждённым о своём прибытии при помощи сигнальных ракет. На военном совете союзники пришли к решению переправиться через Дунай в 30 км выше по течению и наступать на город через венские леса. Ранним утром 12 сентября, перед самой битвой, для польского короля и его рыцарей была отслужена месса .

Битва

Битва началась до того, как все силы христиан были развёрнуты. В 4 часа утра турки атаковали, чтобы помешать союзникам как следует построить свои силы. Карл Лотарингский и австрийские войска контратаковали с левого фланга, в то время как немцы атаковали центр турок.

Тогда Кара Мустафа в свою очередь контратаковал, а часть элитных янычарских подразделений оставил для штурма города. Он хотел захватить Вену до прибытия Собеского, но было уже поздно. Турецкие сапёры прорыли туннель для полномасштабного подрыва стен, но пока они лихорадочно его засыпáли для усиления мощности взрыва, австрийцы успели прорыть встречный туннель и вовремя нейтрализовать мину.

Пока турецкие и австрийские сапёры состязались в скорости, наверху шла яростная битва. Польская кавалерия нанесла мощный удар по правому флангу турок. Последние же сделали основную ставку не на разгром союзных армий, а на срочный захват города. Это их и погубило.

После 12 часов битвы поляки продолжали прочно держаться на правом фланге турок. Христианская конница весь день простояла на холмах и наблюдала за битвой, в которой пока участвовали в основном пехотинцы. Примерно в 17 часов разделённая на четыре части кавалерия пошла в атаку. Одна из этих частей состояла из австро-германских всадников, а остальные три - из поляков и граждан Великого княжества Литовского. 20 000 кавалеристов (одна из крупнейших кавалерийских атак в истории) под личным командованием Яна Собеского спустились с холмов и прорвали ряды турок, и без того сильно уставших после целого дня битвы на два фронта. Христианские всадники ударили прямо по турецкому лагерю, в то время как гарнизон Вены выбежал из города и присоединился к избиению турок.

Османские войска были не только физически измотаны, но и пали духом после провала попытки подорвать стены и ворваться в город. А нападение кавалерии заставило их отступить на юг и на восток. Менее чем через три часа после атаки своей кавалерии христиане одержали полную победу и спасли Вену.

После битвы Ян Собеский перефразировал знаменитое изречение Юлия Цезаря , сказав: «Venimus, Vidimus, Deus vicit» - «Мы пришли, мы увидели, Бог победил».

Последствия битвы

Турки потеряли не менее 15 тыс. человек убитыми и ранеными; свыше 5 тыс. мусульман попало в плен. Союзники захватили все османские пушки. При этом потери союзников составили 4,5 тыс. человек. Хотя турки и отступали в страшной спешке, они всё же успели перебить всех австрийских пленных, за исключением нескольких дворян, оставленных в живых с расчётом получить за них выкуп.

Добыча, попавшая в руки христиан, была огромна. Спустя несколько дней в письме к свой жене Ян Собеский писал:

«Мы захватили неслыханные богатства… палатки, овец, скот и немалое число верблюдов… Это победа, равной которой ещё не было, враг полностью уничтожен и всего лишился. Им остаётся только бежать, спасая свои жизни… Командир Штаремберг обнимал и целовал меня и называл меня своим спасителем».

Это бурное выражение благодарности не помешало Штарембергу приказать немедленно начать восстановление сильно повреждённых укреплений Вены - на случай турецкого контрудара. Однако это оказалось излишним. Победа под Веной положила начало отвоёвыванию Венгрии и (временно) некоторых балканских стран.

В 1699 году Австрия подписала Карловицкий мир с Османской империей. Задолго до этого турки расправились с потерпевшим сокрушительное поражение Кара Мустафой: 25 декабря 1683 года Кара Мустафа-паша по приказу командира янычар был казнён в Белграде (удавлен шёлковым шнурком, за каждый конец которого тянули несколько человек).

Историческое значение

Хотя в то время ещё никто этого не знал, битва под Веной предопределила ход всей войны. Турки безуспешно сражались последующие 16 лет, потеряв Венгрию и Трансильванию, пока окончательно не признали своё поражение. Конец войне был положен Карловицким миром .

Политика Людовика XIV предопределила ход истории на столетия вперёд: немецкоговорящие страны были вынуждены вести войны одновременно и на Западном, и на Восточном фронте. Пока германские войска сражались в составе Священной Лиги, Людовик воспользовался этим, завоевав Люксембург , Эльзас и Страсбург , разорил огромные территории на юге Германии. А Австрия не могла оказать немцам никакой поддержки в их войне с Францией, пока шла война с турками.

В честь Яна Собеского австрийцы построили в 1906 году церковь в честь св. Иосифа на вершине холма Каленберг, к северу от Вены . Железнодорожная трасса Вена - Варшава также названа в честь Собеского. Созвездие Щит Собеского также было названо в его честь.

Польско-австрийская дружба недолго длилась после этой победы, так как Карл V Лотарингский принялся принижать роль Яна III Собеского и польского войска в битве. Ни сам Собеский, ни Речь Посполитая от спасения Австрии ничего существенного не выиграли. Напротив, битва под Веной ознаменовала зарождение будущей Австрийской империи ( -) и падение Речи Посполитой. В и 1795 годах Габсбурги приняли участие в первом и третьем разделах Речи Посполитой , в результате чего это государство исчезло с политической карты Европы. Показательно высказывание Николая I : «Самым глупым из польских королей был Ян Собеский, а самым глупым из русских императоров - я. Собеский - потому, что спас Австрию в 1683-м, а я - потому, что спас её в 1848-м». (Крымская война была проиграна Россией в первую очередь из-за вероломства Австрии: половину своей армии Россия вынуждена была держать на австрийской границе во избежание «удара в спину»).

Религиозное значение

В память о победе над мусульманами, поскольку Собеский поручил своё королевство заступничеству Девы Марии Ченстоховской , папа Иннокентий XI постановил отмечать праздник Святого Имени Марии не только в одной Испании и Неаполитанском королевстве , но и во всей Церкви . В литургическом календаре Римско-Католической Церкви это 12 сентября .

Из металла трофейных орудий, завоёванных в битве, в 1711 году для Собора Святого Стефана был отлит колокол Пуммерин .

В культуре

По легенде, именно после победы в Венской битве в городе начали пить кофе и появились кофейни .

В музыке

В литературе

• Мональди Р., Сорти Ф. Imprimatur: В печать. - (Серия: Исторический детектив). - М .: АСТ ; АСТ Москва; Транзиткнига, 2006. - ISBN 5-17-033234-3 ; 5-9713-1419-X ; 5-9578-2806-8.
• Малик В. . - М .: Детская литература , 1985.
• Новичев А. Д. История Турции. Т. 1. - Л. : Изд-во ЛГУ , 1963.
• Подхородецкий Л. Вена, 1683. - Пер. с польск. - М .: АСТ, 2002. - ISBN 5-17-014474-1 .
• Эмиддио Дортелли Д"Асколи. Описание Чёрного моря и Татарии. / Пер. Н. Пименова. Предисл. А. Л. Бертье-Делагарда . - Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 24. - Одесса : «Экономическая» тип. и лит., 1902.
• Чухлиб Т. . - Киев : Клио, 2013. - ISBN 978-617-7023-03-5 .

В кинематографе

• «11 сентября 1683 » - художественный фильм, реж. Ренцо Мартинелли (Италия, Польша, 2012).

См. также

Отрывок, характеризующий Венская битва (1683)

– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.

25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l"armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C"est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m"attendais pas a moins qu"a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l"Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l"Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.